Эльдар Рязанов - Вокзал для двоих

– Тогда я возьму на чай только рубль!

– Рубль – мало. У тебя работа вредная. Бери трешку!

– Спасибо! – закончила торговаться Вера. – Я взяла два рубля. Кошелек спрячь, пожалуйста, а то потеряешь. Домой сам дойдешь? – Вера помогла клиенту надеть пиджак.

Пьянчуга снисходительно улыбнулся:

– Официант, ты меня обижаешь!

...Поздним вечером в ресторане шла уборка. Официантки наполняли сумки. Официантки всегда выносят после работы пухлые сумки, наполненные чем-то загадочным.

Пианист Шурик покорно держал объемистую авоську, в которую Люда что-то укладывала.

– Ну не надо холодец, растает. Не донесу я студень.

– Я донесу. Не ворчи. Верочка, чао! – И Люда взяла Шурика под руку.

– Шурик, спасибо тебе за песню, милый, – сказала Вера. – До свидания.

– Какая кухня, такая и песня, – уходя, заметил Шурик.

– Ну, вот и все. – Вера закончила возиться со своей сумкой. – Пойдемте, я вас устрою со всеми удобствами.

– Устал я, как собака, – пробормотал Платон.

– Простите, но мне интересно, почему вы из Москвы уехали? Скрываетесь?

Вера и Платон шли по залу ожидания.

– Отец у меня старый, хотел его повидать перед судом, объяснить ему все.

– Ой, если бы вы знали, как я кляну себя за этот паспорт!

– Я ведь из Москвы не имел права уезжать. Вдруг следователь меня вызовет.

– Ну, соврете что-нибудь, – беспечно сказала Вера, – что потеряли паспорт.

– Я не умею. Мне это в жизни очень мешает. Я обязательно расскажу правду. И выяснится, что я дал подписку о невыезде из Москвы, а паспорт потерял в городе Заступинске!

– Что же это у вас за профессия такая, где можно не врать? – искренне удивилась Вера.

– Пианист я. У нас, наоборот, если сфальшивишь – с работы, из оркестра, выгонят!

– Пианист! – причмокнула Вера.

– Веду кочевую жизнь. Гастроли, концерты, гостиницы...

– Я так устала сегодня. Ну и денек! Но ничего! Сейчас определю вас по высшему разряду!

– Боюсь, у нас с вами разные представления о высшем разряде! – не без желчи заметил Платон.

– Надеюсь, против зала «Интуриста» вы возражать не станете?

Вера угадала. Платон нисколько не возражал.

В зале для иностранцев было хорошо: чисто, светло, уютно и тихо.

– Как живешь, Марина? Что-то я тебя давно не видела!

Марина повернула к Вере сияющее лицо:

– Ой, замоталась совсем. Замуж выхожу! В следующий четверг – свадьба. Придешь?

– Если пригласишь! Значит, жениха выбрала...

– Ой, не решила еще! – захихикала Марина.

– Как же так? – изумился Платон.

– А вот так... Женихов у меня сейчас двое. Петя... он лучше зарабатывает, но зашибает сильно, Митя же меньше получает, но зато и меньше пьет. Живут они в разных районах. Вот я и подала заявления в два разных загса.

– Совсем непьющего не удалось сыскать? – посочувствовал Платон.

– Где его сегодня найдешь... – сокрушенно сказала Марина. – Представляешь, Вер, две свадьбы – и обе на четверг!

– Только у нас такое бывает, – подхватила Вера и перешла к делу: – Марина! Вот при мне человек – я его так подкузьмила. Его паспорт в Москву случайно отправила, ташкентским поездом. А ни в какую гостиницу без паспорта не пускают. Вообще-то он пианист. – И для убедительности Вера добавила: – Лауреат музыкальных конкурсов!

– В том числе и международных! – заискивающе вставил Платон. Он устал, здесь ему явно понравилось, и он хотел произвести выгодное впечатление. Но...

– Лауреатов у нас как собак нерезаных! – дала отпор Марина. – Сюда допускаются только иностранцы. Если узнают, что я впустила кого из наших...

– У тебя же пусто!

– Ну и что? Нет, Вера. Я как эту должность свою добывала – вспоминать не хочется...

– Помещение ведь простаивает, а человеку податься некуда. Марина, я к тебе никогда не обращалась.

– А если приедет какой-нибудь японец или голландец? – в упор спросила Марина.

– А он – что? – Вера ткнула пальцем в Платона. – Не человек, что ли?

– Я заплачу! – пообещал Платон.

– Во-первых, у нас бесплатно, – проинформировала хранительница покоев и покоя, – во-вторых, у вас – деньги, а у них – валюта!

– Что же такое у нас творится! – не выдержала и возмутилась Вера. – Чтобы нашему человеку, у себя дома...

– Пойдемте, Вера! Не распаляйтесь! – потянул ее за руку Платон.

– Нет, я сейчас распалюсь вовсю!

– Чего ты шумишь! – перебила Марина. – Это же наше традиционное гостеприимство!

– Какое там гостеприимство! – зашлась Вера. – Из-за этой самой валюты подхалимничаем перед любым вшивым иностранцем! Противно!

– Вера, не унижайтесь! – тянул свое Платон.

– Это во мне патриотизм бушует! – не успокаивалась Вера.

– Я-то при чем? – жалобно заныла Марина. – На свадьбу-то придешь?

– Приду! Куда я денусь...

Вера и Платон понуро направились к двери.

Они закрыли за собой дверь и вышли на перрон.

– Теперь куда меня сунете? В камеру хранения?

– Как вы мне надоели! – сердито отрезала Вера. – Я за городом живу. У меня вот-вот уйдет последний автобус.

– Нет уж, это вы мне осточертели! – взвился Платон. – Все мои несчастья – из-за вас!

– Ну да, конечно, – кивнула Вера. – И человек погиб – тоже из-за меня.

– Это уже жестоко! – тихо сказал Платон и пошел куда-то в сторону.

Вера растерянно посмотрела ему вслед, потом бросилась догонять.

– Не сердитесь. Это у меня случайно вырвалось, – и улыбнулась. – Есть еще несколько минут и одна последняя надежда, чтобы вы не мучились на жесткой скамейке в зале ожидания.

– Это что же такое?

– Милиция. Только вы не подумайте... Просто у меня там друг работает... Да вы его знаете... Николаша. Тот, что с протоколом...

– Мысль удачная! – поддержал Платон. – Там уж меня никто не найдет.

...В вокзальном отделении милиции, куда заявились Вера и Платон, дежурный лейтенант допрашивал задержанного хулигана. У милиционера вид был измученный, а у хулигана, несмотря на синяки, – довольно бодрый. Лейтенант знаком попросил вошедших подождать и строго поглядел на задержанного.

– Синяк у вас откуда?

– Это столб об меня ударился! – Хулиган оставался невозмутимым.

– А по щеке кто заехал?

– Это семафор меня стукнул!

– Как фамилия семафора? – ехидно поинтересовался лейтенант.

– Я с ним не знаком, ну, клюква буду, – поклялся задержанный. – Я его бил впервые в жизни!

– Ну вот что, Спиридонов. Я вас в последний раз предупреждаю... – но закончить лейтенанту не удалось. Спиридонов проворно вскочил:

– Николай Иванович, вы же меня знаете... Слово даю! Не повторится!

И Спиридонов исчез. Как растворился.

– Господи, Веруша, – обратился к ней за сочувствием лейтенант, – до чего я устал... Этот вокзальный кошмар... Пьянчуги, отребье всякое... Хоть бы меня учиться послали!.. У тебя что, Веруша? Что этот, – он указал на Платона, – еще натворил?