Линда Андерсен - Одинокое сердце

– Не надо никаких обедов, – сухо проговорила Миллисент, разглядывая дорогу. – А что, мы будем проезжать Плимут?

– Обязательно! Заодно подышим свежим морским воздухом, разве плохо?

– Тогда у меня единственная просьба – хочу сделать снимки у плимутского камня.

– Ты взяла с собой фотоаппарат именно для этого?

– Естественно! У меня нет никакого желания тратить пленку на твое самодовольное лицо.

Бенджамин расхохотался.

– Миллисент, могу точно сказать, что я тебе жутко не нравлюсь, а в настоящий момент ты меня просто ненавидишь. Так?

– Я тебя ненавижу все десять лет, как познакомилась с тобой на том проклятом вечере!

– А Маргарет, между прочим, разглядела во мне симпатичного мужчину. Я же в ней – симпатичную женщину. А вообще она похожа на стерву.

– Может быть, но скорее только похожа. Ты и впрямь разбираешься в людях, – ответила Миллисент и демонстративно засунула в рот две пластинки жвачки. – Бу-бу помочать, угу? Отри на оогу!

– У-гугу! – согласился улыбающийся Бенджамин. – Ты меня не просто ненавидишь, я тебе даже немножко нравлюсь.

Миллисент от неожиданности чуть было не подавилась жвачкой. Выплюнув ее в окошко, она с гневом выпалила:

– Нет, нет и нет! Я даже готова однажды была тебя убить!

– Как это приятно слышать, дорогая Милли, от старой знакомой. Но за что? Разве я убегал с нашей свадьбы, как твой славный приятель?

– Я никогда не стала бы твоей женой! Посмотри на себя, на кого ты похож, знаешь?

Бенджамин кинул взгляд в зеркало, спросил с удивлением:

– А на кого я похож? Вполне нормально выгляжу!

– У тебя вид серийного убийцы, и глаза совершенно тупые. Реджинальд даже принял тебя за маньяка, получай!

Бенджамин с удрученным видом согласился, сказал с печалью в голосе:

– Очень может быть, сестра мне говорит нечто похожее. Милли, вон стоит полицейский, заяви на меня, а? В тюрьме меня будут охранять от влюбленных женщин, от стариков-фантазеров и от девиц, похожих на стерв. Будут кормить высококалорийной пищей, я поправлюсь и прибавлю в весе и росте? Заявишь? Я не буду сопротивляться.

Бенджамин направил автомобиль в сторону полицейского патруля и сбавил скорость. Пришла очередь рассмеяться девушке.

– Ты невозможен, Бенджамин! И, как всегда, прав. Когда-то я была в тебя влюблена, но это было давно. Мы теперь другие, чужие друг другу люди.

– Жаль, – пробормотал он. – Я не отказался бы называться твоим родным дедушкой. Или бабушкой? Что тебе больше нравится?

– Мне нравится, когда ты серьезен. И тебе не мешает вспомнить о своем возрасте!

– Помню, – вздохнул мужчина. – Я – старый солдат, и гожусь тебе только как мишень для твоего же остроумия, Миллисент. А мы, оказывается, уже приехали!

За легкой перепалкой незаметно промелькнули минуты пути, и вскоре автомобиль свернул на посыпанную гравием дорогу, ведущую к вершине невысокого живописного холма. Справа и слева от дороги стояли великолепные дома, окруженные столетними дубами и буками. Утреннее солнце ласкало их листья, густая зелень радовала глаз.

– Бенджамин, ты действительно здесь живешь? – недоверчиво спросила девушка. – Ты врач или миллионер?

– И врач я плохой, и миллионер никудышный. Не живу я здесь, а скромно обитаю. Хорошенькая глухомань? Твоя тихая Бриджес-стрит покажется Бродвеем… По ночам здесь летают совы, ухает филин. От страха я боюсь уснуть.

– И поэтому ты спишь днем, так?

– Ты необыкновенно проницательна. Угадай, сколько стоит мой дом?

Машина остановилась у кованых ворот, за которыми белел фасад старинного двухэтажного дома с массивными колоннами.

– Миллион долларов?

– Я стал богаче, ты проиграла мне. Дом стоит ровно три миллиона долларов, и ни цента меньше. А земля, на которой он выстроен, еще больше. Съела? Если будешь называть мои глаза тупыми, я буду колоть твои глаза своим богатством.

Дом был великолепен, надо признаться, Милли подобных зданий раньше просто не видела.

– У тебя хорошие глаза, таких ни у кого нет. И дом тоже хороший.

– Согласен. У нас похожие вкусы, Миллисент. Эту развалюху мой отец купил только потому, что от нее на сто миль не видать фабричных труб. А ты ведь тоже не любишь гнусный вид цивилизации, вон у себя розы развела, тюльпаны насадила…

– Хороша развалюха, да это же целый дворец! Сколько в доме комнат?

– Признаюсь честно, никогда не интересовался. Половина из них закрыта. Флоренс считает меня плохим хозяином, я только отдыхаю в доме и ничего не делаю с садом и газоном. Зато мои коллеги твердят, что особняк вполне престижен. Такое жилище должен иметь очень преуспевающий хирург, каким я и являюсь. Конечно, мне, такому ленивому, подошло бы что-нибудь и поменьше. Идем, покажу свои апартаменты!

Помогая вытащить из машины кроватку с малышкой, Миллисент несколько раз соприкасалась с руками Бенджамина. Тепло мужских ладоней было ей приятно, но и только. Странно, думала девушка, сколько раз я мечтала оказаться со своим возлюбленным наедине. И вот мечта сбылась. Но оказалось – за ней не скрывается ничего особенного, что могло бы привести в восторг.

Мужчина отворил тяжелые дубовые двери.

С любопытством Миллисент оглядела просторный холл, широкую мраморную лестницу на второй этаж. Через огромные окна в дом вливалось море света, пальмы в приземистых кадках доставали верхушками до высокого потолка.

Комнаты были под стать холлу – просторные, с большими окнами и высокими потолками. Сочетание старинной и современной мебели не портило интерьер. Напротив, создавалось ощущение комфорта.

– Думаю, первоначально здесь была музыкальная гостиная, – сказал Бенджамин, показывая гостье камин. – Уж слишком она большая. Там моя спальня, здесь кабинет, а вот дверь в кухню.

– Замечательно! – вырвалось непроизвольно у Миллисент. – Я нечто подобное видела только в кино, а еще на журнальных иллюстрациях, демонстрирующих простым смертным радости скромной жизни миллионеров. Сколько зданию лет?

– Сто пятьдесят, а может, и больше. Вообще-то его купил давным-давно мой отец. Но он, истинный горожанин, предпочитает жить в Филадельфии. Там у него офис и основной бизнес. К тому же папа – вечный молодожен, у него очередная молодая жена…

– А твоя мама?

– Она еще дальше, в Детройте, и у нее молодой муж! А, в общем, мои старики большие любители посмотреть мир. Сейчас они как раз путешествуют. Смотри!

Бенджамин кивнул на серебряный поднос, где валялся десяток цветных открыток.

– Неутомимо шлют приветы с дороги! Лучше бы они сидели дома и нянчились с Аннабель. Ау, племянница, привет тебе от бабушки и дедушки из Таиланда!

Малышка улыбнулась беззубым ртом.

– Твои родители – молодцы, надо думать, они не знают, что такое скука.