Кэтрин Арчер - Отвага и любовь

— Но это же чудесно.

Выставив вперед руку, чтобы остановить его, она отступила на шаг.

— Для меня это не что иное, как мука. По крайней мере, так было, пока этот последний удар не уничтожил все. Может быть, теперь, когда моя любовь к вам умерла, я смогу выстоять.

Казалось, он смотрел на нее целую вечность. Глаза его были печальны, и Мередит на мгновение подумала… Но нет, он причинил ей слишком большую боль и снова сделает это. Она отвернулась.

Когда она снова повернулась, его уже не было. Дрожа, Мередит опустилась в свое кресло. Она знала, что солгала ему второй раз с момента их встречи.

Роланд остановился на темной лестнице и прислонился к стене. Он прижал сжатую в кулак руку к сердцу, разрывавшемуся от печали. Она любила его раньше, а теперь нет.

Потеря этого самого драгоценного дара была более разрушительной, чем он когда-нибудь мог себе представить.

Он влюбился, так глубоко и безнадежно, как когда-то его отец влюбился в его мать. Но это еще не трагедия. Трагедия заключалась в том, что по его собственной вине у этой любви не было будущего.

Оттого, что женщина, которую он любил, более чем стоила его любви, было еще тяжелее. Потому что Мередит воплощала в себе все то, чего не было в его матери. Она была самоотверженной, благородной и любящей. Он позволил себе сделать то, что клялся не делать никогда. Он сломал собственную жизнь, но не тем, что полюбил, а своей боязнью полюбить.

Что ему теперь делать, Роланд не знал. Всю свою жизнь он был одинок и не видел в этом ничего плохого. Теперь же, узнав Мередит и не имея возможности быть с ней, он понял, что значит настоящее одиночество. Будущее рисовалось ему в виде черной реки печали.

Как мог он так с ней поступить?

Эта мысль заставила его глубоко вздохнуть и расправить плечи. Он знал, что не сумеет ничего исправить, и не надеялся, что Мередит когда-нибудь снова полюбит его. Но с этого момента он может относиться к ней с почтением и уважением, которые она заслуживала с самого начала.

Мередит не знала, зачем Роланд попросил ее прийти в маленькую комнатку, где он держал свои бумаги.

Ее больше не волновало то, что происходило в Керкланде. Извинение Роланда не могло ничего исправить. Теперь ей было разрешено покидать покои, однако у нее не появилось желания выходить куда-либо. Даже тот факт, что она призналась Роланду в своей любви, не имел для нее большого значения. То, что эта любовь умерла, было очевидно.

Остановившись около двери, Мередит глубоко вздохнула, потом расправила плечи, протянула руку и открыла дверь. Шагнув за порог, она остановилась в изумлении от увиденного. Вопреки ее ожиданиям, Роланд был не один. В комнате находился гость.

Это была торговка травами Ателгард.

Мередит тут же вспомнила, что видела ее разговаривающей с Селестой в Кингсбридже в тот, казавшийся теперь таким далеким, день. До сих пор Мередит не вспоминала об этом. Другие события вытеснили эти воспоминания из ее памяти.

Узнав гостью, она озабоченно спросила:

— Что-нибудь случилось с Селестой? Ателгард встала.

— Да, насколько я знаю. Она не смогла получить от меня то, за чем обращалась. Я боялась, что крошка уже слишком прижилась, чтобы уйти, не взяв с собой и мать.

Мередит ахнула.

— Вы хотите сказать, что Селеста обращалась к вам затем, чтобы избавиться от ребенка?

Старуха кивнула в ответ на ее вопрос. Она подняла голову и встретилась взглядом с Мередит.

— Но я не поэтому пришла сегодня, леди Мередит. А потому, что кое-что услышала от одного из деревенских жителей Керкланда. — Ателгард повернулась и показала сухонькой ручкой на Роланда. — Я не хотела ничего говорить лорду Керкланду до вашего прихода.

Мередит вспыхнула. Роланд направился к ней. Однако она все еще не смотрела на него.

Ателгард тем временем продолжала:

— Мне стало известно, что кто-то пытался отравить вас, милорд.

Роланд тихо ответил:

— Да, это правда.

Ателгард с сожалением покачала головой.

— Боюсь, что я немного виновата в этом, милорд.

Мередит шагнула вперед и взяла Ателгард за руку.

— Что вы хотите этим сказать? — сухо спросила она старуху. — Зачем вам было помогать кому-то убить лорда Керкланда?

В этот момент Роланд опустил свою ладонь на ее плечо, и Мередит оцепенела. Он немедленно убрал руку.

Ателгард переводила взгляд с Мередит на Роланда, который теперь стоял тихо и молчаливо позади нее. У Мередит появилось смутное чувство, что проницательные серые глаза старухи видели гораздо больше, чем ей хотелось.

Старуха успокаивающе погладила хозяйку замка по руке.

— Я не знала, что зелье, которое я продала, пойдет для такой цели. Меня обманули.

Роланд заговорил резко, заставив Мередит взглянуть на него. Его напряжение выдавали необычные складки, которые пролегли вокруг рта.

— Не могли бы вы нам сказать, кто купил у вас это снадобье?

Ателгард покачала головой.

— На этот вопрос я не отвечу, но могу сказать вам вот что. Тот человек очень старался, чтобы я не увидела его рук. Он снял перчатки только на короткий миг, чтобы достать деньги из кошелька.

Роланд нетерпеливо поднял руку.

— Вы ничего не можете сказать о нем еще? Ателгард пожала плечами.

— Он был одет в длинный плащ с капюшоном. В этом нет ничего необычного. Большинство тех, кто приходит ко мне, не хотят, чтобы их узнали, и стараются как-то прикрыться. Но никто никогда не прятал свои руки.

Роланд вздохнул.

— Прости меня, старая. Ты пришла, чтобы помочь. Я не собираюсь больше беспокоить тебя. — Он подошел к столу, открыл стоявшую на нем шкатулку и извлек оттуда золотую монету. — Благодарю тебя за то, что рассказала, сколько смогла. Может, мы и найдем человека, который пытался отравить меня.

Ателгард презрительно взглянула на монету.

— Я пришла сюда не за золотом, милорд, а потому, что не хотела участвовать в преступлении против другого человека. — Она с царственной гордостью вскинула голову. — Я знаю, что болтают обо мне люди. Они боятся, что я занимаюсь черной магией. Мое искусство древнее и сильное, но не более зловещее, чем всякое другое. Я не хочу ничего, кроме как помогать людям, живущим в этом мире в одно время со мной. Что касается вашей платы, позвольте уверить вас, что я могла бы быть богатой сверх головы, если бы только захотела. Но я не хочу.

Роланд положил монету обратно в шкатулку. Он снова повернулся к старухе.

— Тогда позволь предложить тебе две самые ценные для меня вещи: мою благодарность и клятвенное заверение. Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, я, Роланд Себастиан, барон Керкланд, клянусь сделать для тебя все, что в моих силах.

Пока он говорил, Мередит не могла отвести от него глаз — от этого гордого человека, который не погнушался оказать честь простой старой женщине. Это был человек, более чем достойный женской любви.