Кэтрин Арчер - Отвага и любовь

— Не смейте судить об отношении моего мужа к этой лошади! — Его темные глаза с явным изумлением уставились на нее, а она продолжала: — Каладана вырастил его родной брат Джеффри, возможно единственный на этом свете человек, которому Роланд мог безоговорочно доверять.

Сэр Джайлс сделал шаг ей навстречу. Его глубоко посаженные глаза теперь смотрели на нее странным затравленным взглядом, который она не могла понять.

— А может, ваш муж просто получает удовольствие оттого, что имеет власть над чем-то таким необузданным, как эта лошадь? — с кривой ухмылкой спросил он. — Разве Роланд Себастиан не стал лордом Керкландом только благодаря боли и трагедиям? Может быть, ему доставляет удовольствие та боль, которую испытывают другие.

Мередит пристально посмотрела на него. Ненависть, которую он испытывал к Роланду, как и всегда, взволновала ее. Возможно, Роланд бывал иногда невыносимым: высокомерным, бесчувственным, даже жестоким, особенно по отношению к ней. Но сказать, что ему нравится, когда страдают другие, — это уж слишком!

Она сделала шаг вперед. Выражение ее лица было решительным.

— Почему вы так говорите? Я уже спрашивала вас об этом, и вы не дали мне вразумительного ответа, так что я спрашиваю снова. Почему вы так ненавидите моего мужа? До такой степени, что очерняете даже его отношение к лошади. — Мередит, не замечая этого, тыкала пальцем в его грудь. Но, и осознав свою безрассудную смелость, не остановилась. Этот человек вторгся в их жизнь, вел себя безнаказанно и держался со всеми так, словно он — пуп земли. Что ж, она заставит его понять, что он заблуждается, по крайней мере, в этом, если не во всем остальном. — Однажды мне довелось стать свидетельницей, — она сердито посмотрела на него, — когда это животное оказалось в опасности, и мой муж был в такой панике, в какой я никогда не видела его. Это животное, как вы называете его, было последним жеребенком, выращенным Джеффри Себастианом в Керкланде, и, как вы упомянули, оно довольно норовистое. То, что Роланд столь ценит его, доказывает его любовь к своему брату. Я никогда не видела, чтобы он выражал такие глубокие чувства к кому-либо еще. Позвольте заверить вас, сэр, что Роланд не стал бы притворяться для того, чтобы произвести на меня впечатление. А что касается ваших намеков на то, что он извлек пользу из несчастий других, мой муж все отдал бы, чтобы только его брат вернулся домой целым и невредимым. Я нисколько в этом не сомневаюсь.

Тут Мередит в первый раз взглянула на Джайлса с того момента, как начала свою обличительную речь, и увидела, что лицо его потемнело от боли.

— Не судите о том, чего не знаете! — сухо произнес он. — Вы влюблены в Роланда, а поэтому не видите того, что есть на самом деле.

Мередит покачала головой. Она не собиралась говорить ему правду о своих отношениях с мужем, хотя его слова отдались странной болью в ее сердце.

— Вы не хотите знать правду. Это вы ошибаетесь, и я, хоть убей, не могу понять, почему это так важно для вас.

Джайлс отвернулся и провел рукой по бородатому лицу.

— Я уже все решил и знаю, что должен делать. Я… я не стану слушать речи одурманенной любовью женщины.

Слушая эти странные возражения, Мередит внимательно смотрела на его руку. Тыльную сторону ладони перерезал глубокий шрам. У большинства принимавших участие в сражениях мужчин были шрамы. Но Джайлс постоянно носил перчатки. Мередит моментально вспомнила о том, что говорила им Ателгард в Керкланде. Та была уверена, что человек, покупавший зелье, прятал свои руки.

Ее испытующий взгляд снова остановился на встревоженном лице Джайлса, но он, казалось, не замечал этого. Неужели, подумала Мередит, Джайлс — тот самый человек, который купил зелье, едва не убившее Роланда? Не ошиблись ли они, подозревая Орина?

Мередит почувствовала, что за этим случаем скрывается нечто большее, чем показалось на первый взгляд. Она припомнила, как Селеста говорила, что Джайлс настойчиво предлагал провести этот турнир. Сейчас такая настойчивость выглядела довольно зловеще. Не собирался ли он расправиться с человеком, который столь очевидно был ненавистен ему, прямо у всех на глазах? Как сказал Роланд, несчастные случаи на поле брани не были редкостью и редко подвергались сомнению.

Не исключено, подумала она, что Орин и Джайлс были в этом заодно; но почему? В чем причина? Они хотят нанести Роланду удар в спину?

Волна безысходного отчаяния накатилась на Мередит, и только железным усилием воли она смогла отогнать это глубоко проникшее в нее чувство, доказавшее красноречивее, чем что-нибудь еще, что она все еще любит Роланда.

Его следует предупредить!

В то время как все эти мысли проносились у нее в голове, что-то говорило ей о том, что она должна быть осторожной. Джайлс ни в коем случае не должен догадаться о том, что она его подозревает.

Ничто не помешает ему затащить ее в свой шатер и заставить навеки замолчать. Здесь, в Пинакре, он пользовался таким авторитетом, словно сам был бароном. Ее отец предоставил ему очень большую власть.

Именно по этой причине она понимала, что и к отцу идти бесполезно. Он мог не поверить ей — тем более, что настоящих доказательств у нее все еще не было. Только слова торговки травами, которую никто не посчитает особенно надежным свидетелем, да ее собственная интуиция. Нет, единственное, что ей надо было делать, — идти к Роланду. Он будет знать, как ему поступить.

Заговорив, она старалась не смотреть на Джайлса, чтобы не выдать себя.

— Я предоставлю вам подумать об этом, сэр. А я должна идти. Меня ждут дела.

Роланд стоял перед шатром, положив руку на шею своего коня. Было ясно, что он бранил Брайена, который стоял рядом. Она обратилась к оруженосцу:

— Подержите Каладана. Я должна поговорить с вашим господином.

Брайен взглянул на Роланда, который обернулся, услышав ее голос. Тот кивнул, внимательно посмотрев ей в глаза.

— Делай так, как приказывает тебе леди.

Не теряя времени, Мередит торопливо вошла в шатер. Ей не нужны были свидетели. Посмотрев на мужа, она поняла, что его, видимо, отвлекли в тот момент, когда он надевал свои доспехи. Его кираса [3] Защитное снаряжение на спине и груди рыцаря. была перекошена на груди. Шнуровка болталась на плечах.

Когда она взглянула на него, полуодетого для боя, тревога за него с новой силой вспыхнула в ее сердце. Она умоляюще сложила руки.

— Вы не должны сражаться сегодня.

Тень недоумения легла на его красивое лицо.

— Не должен сражаться? Мередит, о чем вы говорите?

Она затеребила руками свои шелковые юбки.

— Я знаю, мы подозревали Орина, и вы будете следить за каждым его движением. Но я не думаю, что это он. Во всяком случае, не он один. Ателгард говорила нам о человеке, который старался не показывать своих рук. Мне кажется, мы не правы, упустив из виду сэра Джайлса.