Шарон Фристоун - Неприступные стены

Она лепетала, сама не своя, но ничего не могла с собой поделать

— Я не тороплюсь, — прищурился Марко, окидывая ее оценивающим взглядом. — Сюда я ехал очень медленно. Дождь просто стеной стоял, в пяти метрах ничего не было видно. А ты выпей. Я подожду.

Оливия немедленно почувствовала себя виноватой. Ну конечно, в такую погоду он ехал медленно, вот и опоздал. А она? Куда делось ее гостеприимство!

— Прости, я не подумала о погоде. Может, ты голоден? Пообедаешь? Или хотя бы пару бутербродов? Или суп? Что хочешь.

Марко допил свое виски и поднялся на ноги. Поставил бокал на каминную полку и стремительно шагнул к ней. Оливия вжалась в спинку кресла, но он остановился так близко, что мог коснуться ее.

— Нет, я не голоден, — отозвался он. — По крайней мере, то, что ты предложила, я не хочу.

Оливия снова залилась краской. И зачем она сказала «что хочешь»! Она лишь хотела проявить гостеприимство, а он подумал, что она с ним кокетничает. И вот он совершенно ясно дал ей понять, что она его не интересует. Но почему это должно ее удивлять? Она и раньше это знала.

Она распрямила плечи и обвела рукой комнату.

— Ну вот, смотри. Это, как ты знаешь, гостиная. Здесь почти ничего не изменилось, кроме...

— Красных стен. — Марко не дал ей договорить, он озирался вокруг. — Стены теперь красные. И когда это произошло?

— Это Виржиния придумала, — кратко пояснила Оливия. — Она любила все яркое. Ей казалось, что красный оттеняет ее красоту.

Марко лишь головой покачал. С деловым видом Оливия сделала приглашающий жест в сторону столовой.

— Подожди, — сдержанно хохотнул Марко, — дай мне оправиться от шока. Красные стены, надо же! И какие еще сюрпризы меня ожидают?

Оливия лишь рукой махнула.

— Дело вкуса. Виржиния была сторонницей ярких тонов. Розовый будуар, багровая столовая, лимонная приемная. Ей так нравилось. Впрочем, тебе это должно быть известно не хуже, чем мне. ― И она цинично прищурилась. — Ведь вы были знакомы еще до того, как она вышла замуж за папу?

После разрыва с Марко Оливия выслушала немало замечаний от мачехи и, соединяя воедино обрывочные замечания, сообразила, что знакомство Виржинии с Марко могло носить весьма пикантный характер.

Он угрожающе сузил зрачки.

— Прошу тебя взять назад свои намеки. И давай перейдем к осмотру других помещений. Я ведь для этого приехал.

Оливия, с деланным безразличием, пожала плечами. Почему-то она испытала огромное облегчение оттого, что Марко не подтвердил свое близкое знакомство с Виржинией. Да и зачем она вообще завела этот разговор? Что толку копаться в прошлом?

Марко принял вид придирчивого покупателя и компетентного специалиста одновременно. Он задавал множество вопросов, придирался, лез во все углы. Так они осмотрели первый этаж. Оливия была рада перемене его настроения. С деловым, чужим Марко ей было легче. Но вот настало время вести его на второй этаж.

— Я теперь только понял, что ты имела в виду, когда говорила о ярких оттенках, — издевательски промолвил Марко. — Насколько я знал твоего отца, вряд ли эти драпировки малинового цвета в сочетании с леопардовым покрывалом были его выбором. А Виржиния, как видно, думала, что такие пронзительные цвета в спальне оживляют супружескую жизнь.

Оливия промолчала, с унынием разглядывая спальню. На глаза навернулись слезы: она вспомнила, какой была эта комната, когда была жива мама.

Тогда здесь не было ничего кричащего. Спокойные стены цвета миндального молока, широкая кровать была покрыта уютным шелковым покрывалом в тон. Оливия любила по утрам пробраться к маме в постель и свернуться калачиком.

Виржиния все изменила. В комнате появились всякие современные аксессуары, кричащие обои, синтетическая леопардовая шкура на кровати. Если имеешь хотя бы немного вкуса, то от этого можно прийти в ужас.

Похоже, мне никогда не удастся продать дом, подумала она.

Нет, не подумала. Сама, того не сознавая, она произнесла эти слова вслух.

— О-о, — протянул Марко и повернулся к ней.

Он давно ждал, когда же она, наконец, признается, что не хочет продавать дом. И когда же она заведет разговор о том, на что она готова пойти, чтобы его сохранить.

— Что ж, — одними губами улыбнулся он, — вот теперь мы перешли к делу. Я почему-то не сомневался, что для решающего разговора ты выберешь спальню.

Оливия в недоумении смотрела на его мрачное лицо. Она никак не могла взять в толк, о чем он говорит.

— Я понимаю, тебе перемены не по вкусу, — заторопилась она. — Но все эти ужасные украшения можно выкинуть, а стены я покрашу.

Оливия прикинула, что иначе им не удастся получить за дом приличную цену. Строго говоря, в таком виде никто не захочет жить здесь, даже если им приплатить.

— Понадобится дизайнер и много денег, чтобы привести дом в божеский вид, — покачал головой Марко. — Моих денег, разумеется.

— Думаю, ты можешь это себе позволить, — разозлилась Оливия.

Только теперь, когда речь зашла об обоях, об обстановке, о ремонте, только теперь она осознала, что теряет свой дом. Кто в нем будет жить — Марко или чужие люди, ей было безразлично.

Они помолчали.

— Идем, — наконец, сказала Оливия, поманив его рукой.

Она хотела сказать: идем, я покажу тебе другие комнаты. Но не успела. Он перехватил ее руку, а другой рукой, едва касаясь, провел по щеке, по губам, по шее. Она широко раскрыла глаза. Губы ее горели там, где он их коснулся. Она тряхнула головой, попыталась выдернуть руку, но он лишь рассмеялся. Оливия только теперь отчетливо осознала, что они одни не только в этой спальне, но и в доме.

Она судорожно рванулась, но он притянул ее к себе. Одной рукой он прижимал ее к себе, а другой вынул заколку из волос. Волосы упали ей на лицо. Она не глядя била руками в пустоту, но Марко держал ее крепко. Она рванулась из последних сил, Марко оступился, и они вместе рухнули на кровать.

— Убирайся, — завизжала Оливия.

— Ты сама легла на меня, — засмеялся Марко. — Но если тебе так не нравится...

Одним движением он повернулся и оказался сверху. Оливия лежала под ним распластанная, беспомощная, едва дыша от страха и его тяжести. Она билась, стараясь освободиться, а он лишь улыбался. Он не мешал ей, удерживая ее лишь тяжестью своего тела.

Наконец она обессилела. Перестала сопротивляться и замерла, тяжело дыша.

— Пусти меня, потребовала она.

— Ни за что.

Он улыбнулся, но глаза его были мрачны.

— На этот раз я полон решимости попробовать товар, прежде чем платить.

— Платить? — закричала Оливия. — Ты что? Ты меня имеешь в виду? Ты что, думаешь купить меня вместе с домом?!

И она с удвоенной силой забилась, заколотила кулаками по его широкой груди.

Он остановил ее, схватив за запястья и прижав их к кровати. Она почувствовала себя совсем беспомощной.