Тереза Френсис - Высшая сила

В висках пульсировала боль. Келли осторожно открыла глаза. Где она? Уставившись в стену, она наконец вспомнила. Потянулась на смятых простынях и почувствовала запах одеколона Ника, смешанный с запахом ее собственных духов.

Вторая подушка была примята, значит, он был здесь этой ночью. Она села на кровати, и минуту все плыло у нее перед глазами. Потом ее взгляд прояснился, и она увидела на полу свои джинсы с трусиками внутри. Немного в стороне валялась ее майка вместе с бюстгальтером.

Расширив от ужаса глаза, она откинула простыню. На ней была хлопчатобумажная ночная рубашка — слава Богу. Но облегчение было недолгим. Она не помнила, как надевала ее. А тогда кто же... Что в конце концов произошло?

Она припомнила, как сильные руки пронесли ее через холл и положили на кровать. Ник остался на ночь — она была в этом уверена. У нее в памяти подобно далекому огоньку в безлунной ночи вспыхнул его полный вожделения взгляд.

В висках у нее стучало, внутри ощущался дискомфорт. Если не считать этого, она чувствовала себя как обычно. Она потрогала свой живот, провела рукой по бедрам. Ничего. Она где-то слышала, что после первого раза бывает раздражение. Но она ничего не чувствовала.

Свесив ноги с кровати, Келли обхватила голову руками и осторожно встала. Когда земля перестала уходить у нее из-под ног, она решила, что готова ко второму шагу. Потихоньку подошла к маленькому шкафу и накинула короткий ворсистый халат. Почистив зубы, она осторожно открыла дверь.

Запах кофе ударил ей в нос. В доме было тихо. Который час? Она взглянула на свою руку, но часов на ней не обнаружила.

На цыпочках, стараясь не шуметь, она направилась в холл.

В кухне горел верхний свет. Ник стоял спиной к ней у раковины. Он был в темно-синих плавках и майке. На столе шипела и свистела электрическая кофеварка.

— Доброе утро. Который час? — Она проскользнула в кухню и уселась, облокотившись о стол.

Его лицо, мужественное, неподвижное, было словно высечено из камня. Вдруг оробев, она пожалела, что у нее не осталось ни капли вчерашней бесшабашности. Из-за собственной дерзости теперь приходилось заискивать перед ним.

Он взглянул на свои часы, потом на нее.

— Ну, уже не утро. Половина двенадцатого. Мальчики ушли. — Уголки его губ слегка приподнялись в мимолетной улыбке. — Ты зеленая, как вчерашнее пиво. Как себя чувствуешь?

— Как будто сотня маленьких эльфов танцует джигу у меня в голове.

Он засмеялся:

— И это того стоило?

Она вскинула голову и застонала от боли, тут же пожалев о своем резком движении.

— Я... я думаю, да. Мы хорошо провели время. Ведь правда?

Не говоря ни слова, он поставил перед ней кружку кофе.

Келли покрутила кружку между ладонями, глядя на дымящийся черный круг. Она ждала, когда Ник перестанет изображать из себя сфинкса и хоть что-нибудь скажет о прошлой ночи. Иначе как ей узнать то, что она хочет узнать, не уронив окончательно своего достоинства?

— Ник, — начала она, кашлянув. — Относительно прошлой ночи...

— Ты о чем?

— Мне действительно понравилось «Приятное времечко у Чарли».

— Я знал, что тебе понравится.

И что теперь? Нужно действовать решительно — просто спросить обо всем прямо.

— Ну а потом что было? — Она опустила глаза на свою ночную рубашку, выглядывающую из-под халата.

— А ты не помнишь?

Она помотала головой и подняла на него глаза. От его взгляда ей стало не по себе.

— Очень интересно.

— Хорошо, я поняла. Мы будем играть в двадцать вопросов. Как я сюда попала?

— Часть пути ты плелась сама... Часть я тебя нес. — Он встал поодаль от стола, на его губах играла улыбка. Засмущавшись, она прикрыла глаза.

— Хорошо. — Тяжело вздохнула. Она должна узнать. — К-кто раздел меня?

— Это были не маленькие эльфы, — проговорил Ник медленно. Он поставил кружку рядом с собой, и она заметила, что его рука дрожит. Рот плотно сжат, щека дергается.

Она вздохнула и подперла ладонью подбородок. Он видел ее без одежды. Она не могла решить, расстраиваться или нет.

— Скажи мне прямо. Я... Мы были...

— Келли. — В его сдавленном голосе явно ощущалась нервозность. — Я никогда бы не позволил себе воспользоваться твоим состоянием.

— Но почему? — прошептала она.

У нее что-то не в порядке? Но она почти не изменилась с тех пор. Может быть, он наказывает ее за то, что она оттолкнула его той ночью? Она взглянула на него — его лицо было жестким.

— Просто я бы не... — И осекся. Его брови сошлись на переносице, а глаза заволокло дымкой. — Это не из-за тебя. Ты тут ни при чем, — охрипшим голосом проговорил он и вдруг стукнул ладонью по столу, так что Келли вздрогнула. — Это все не для меня. Забудем об этом. Ладно? — Он обошел вокруг стола и направился к двери. — Я иду на пляж.

Келли еще долго не могла сдвинуться с места после его ухода. В его письмах никогда не сквозила эта горечь. Но они были написаны до смерти Мери-Элизабет. Он не представлял, как глубоко ранит его смерть жены. Может быть, эта утрата что-то убила в нем?

Приняв душ, Келли натянула на себя купальный костюм и зашагала к морю.

Оглядывая прибрежную полосу, она заметила на фоне воды ярко-голубые плавки Скотта. Он занимался серфингом. По-видимому, океан был не таким холодным, каким казался. Прямо напротив Скотта, там, где вода набегала на песок, она увидела две темные склоненные головы. Она подошла поближе. Ник и Брэд копали, пересыпали и утрамбовывали мокрый песок. Вокруг были разбросаны ведра, совки и какие-то орудия труда с длинными ручками, которые — она могла в этом поклясться — были извлечены из кухонного шкафа.

Она бросила свое полотенце в нескольких футах от них и села посмотреть, чем они занимаются. Мальчик был поглощен рытьем траншеи. Ник увидел ее. От ее взгляда не укрылись его поджатые губы. Настроение у нее совсем упало.

Брэд провел рукой, испачканной в песке, по лицу. Он несколько раз моргнул и закричал:

— П-па, мне в глаза песок попал.

— Без паники. — Голос Ника был тихим и сдержанным. — Не открывай глаза. И не три. — Он обратился к Келли: — Будь добра, принеси полотенце и набери немного воды в то ведро.

Она подала ему полотенце, взяла ведерко и подошла к воде. Вчерашний бурный прибой сменился безвольным штилем...

Она обернулась. Темные ресницы Брэда были усыпаны крупинками песка. Она смотрела, как Ник осторожно вытирал лицо мальчика.

Он держал ребенка за подбородок и осматривал его личико.

— Можешь плакать, сынок. Слезы все смоют. — Он взглянул на нее, а потом опустил краешек полотенца в воду, которую она принесла. — Спасибо.

— Пожалуйста. Что-нибудь еще?

Ник покачал головой:

— Думаю, все уже в порядке.

И тут Брэд опять потянулся к глазам грязной рукой.