Ким Лоренс - Поспешное замужество

— Значит, я права? За что ты так невзлюбил моего единственного друга? Я немедленно позвоню ему и извинюсь за тебя.

— Извинишься? — изумленно переспросил Анголос. — Извинишься за меня? Нет, ты не станешь этого делать. Ты никогда больше не будешь ни говорить с этим человеком, ни видеться с ним. Я дал понять твоему Алану, что, если он снова будет крутиться вокруг тебя, я переломаю ему все кости!

— Что?! Что ты сделаешь? Ты с ума сошел? — Другого объяснения странному поведению мужа у Джорджи просто не было.

Анголос некоторое время молчал, скулы его напряглись, глаза гневно сверкали.

— Ты права, я сумасшедший. Я был не в себе, когда женился на тебе, и я просто дурак, что сразу не свернул твоему... Алану шею. Зато этот бесхребетный идиот услышал все, что я о нем думаю.

Джорджи побледнела.

— Ради бога, Анголос! Ты думаешь запугать меня подобным образом?

Анголос молчал. Его удивила резкость Джорджи.

— Это не сработает, и не думай. Ты еще раз доказал мне, что ты эгоистичный грубиян. Как ты смеешь так презрительно говорить о моих друзьях? И с чего это ты взял, что имеешь право указывать, с кем мне общаться?

— Меня беспокоит, что ты так просто оставляешь моего сына с этим человеком!

— Да Никки с рождения знает Алана! — воскликнула Джорджи. — Он любит его! Так вот в чем дело! Я могла себе представить все что угодно, но никогда бы не подумала, что твоя ненависть к нему объясняется тем, что он гей. Мне плевать на твои предрассудки, но я не хочу, чтобы так думал и Никки.

Возникла неловкая пауза.

— К твоему сведению, Алан был мне другом много лет, — продолжила Джорджи, — и я не собираюсь отказываться от нашей дружбы только потому, что ты отвратительный, узколобый фанатик!

Анголос застыл на месте.

— Что ты сказала? — спросил он тихо.

— Я не помню, — ответила она с отсутствующим видом.

— По-твоему, я негативно отношусь к сексуальным меньшинствам?

— А разве нет?

— Конечно, нет, черт побери!

— Правда? — спросила Джорджи с усмешкой. — Тогда чем ты можешь мне объяснить свое поведение? Ну, я жду.

Он все еще молча стоял напротив жены. Лицо его приобрело странный серый оттенок.

— С тобой все в порядке? — спросила наконец Джорджи.

Ее голос предательски задрожал. За несколько секунд желание ударить Анголоса сменилось более сильным желанием обнять его...

— Я думал, Алан твой любовник, — наконец произнес он, не поднимая глаз.

В первую секунду Джорджи показалось, что она ослышалась.

— Что?!

Анголос тяжело вздохнул и посмотрел на жену.

— Я думал, что ты спала с этим парнем, — с неожиданной злостью сказал он. — У него был ключ от твоей квартиры. И где бы ты ни появлялась, он всегда оказывался рядом...

— Он мой друг, — напомнила она Анголосу. — Но Алан — гей.

Анголос изумленно смотрел в лицо Джорджи.

— Как ты мог подумать, что я спала с другим мужчиной? Как ты хотя бы на одну секунду мог предположить, что Алан...

— Прекрати, Джорджетт, — резко оборвал ее Анголос. — Я прекрасно знаю, что произошло между вами в Греции.

— Что произошло? Я не понимаю.

Анголос посмотрел на ее удивленное лицо и горько усмехнулся.

— Тогда мне стоит объяснить тебе, чтобы ты больше не притворялась.

— Я не...

— Хватит! — прорычал Анголос, — Я нашел записку, которую он написал тебе. В тот день, когда ты сказала мне, что ждешь от меня ребенка. — Он закрыл глаза и процитировал: — «Прости. Я думал, что готов, но понял, что нет. Прости мне мою слабость, я всегда буду любить тебя. Алан».

— Ты помнишь ее слово в слово? — спросила пораженная Джорджи.

— Конечно, я помню ее наизусть. Когда ты сказала мне, что беременна, эта проклятая записка лежала у меня в кармане. Я знал, что не могу иметь детей, поэтому для меня было очевидно, что твой любовник отказался от ответственности и ты пыталась выдать его ребенка за моего.

Джорджи застыла, как громом пораженная. Она не могла поверить своим ушам.

— Но ты — отец Никки, — прошептала она.

— Да, теперь я знаю это. А ты сама-то знала, кто отец ребенка, до того как он появился на свет? Или ты почувствовала облегчение, когда увидела, как Никки похож на меня?

В глазах Джорджи застыли слезы.

— Да, я знала, кто его отец. У меня никогда не было сомнений по этому поводу.

— То, что мы занимались любовью, не предохраняясь, — еще не доказательство.

Джорджи потребовалось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.

А Анголос продолжал:

—Кажется, я должен благодарить тебя, что со своим любовником ты хотя бы предохранялась.

— Знаешь, мне сейчас очень хочется ударить тебя, но я не буду этого делать.

Анголос остался равнодушен к ее словам.

— Алан приехал в Грецию, потому что я попросила его, — пояснила Джорджи. — Мне было очень одиноко.

Анголос направился к двери.

— Ты пытаешься убедить меня в этом, Джорджетт, потому что...

— Если я и пытаюсь что-то сделать, так это расставить все точки над i, — перебила она его. — Письмо, которое ты вспомнил, совсем не о том, о чем ты подумал. Я посоветовала Алану рассказать родителям о его сексуальной ориентации.

Анголос застыл на месте и медленно отпустил дверную ручку.

— В последнюю минуту Алан решил, что не может сделать этого, — продолжала Джорджи. — Прошло еще шесть месяцев, прежде чем он наконец решился поговорить с ними, и знаешь, что самое смешное? — Она замолчала и вытерла слезы, катившиеся по щекам. Они все знали. И ждали, когда он откроется им. Классический сюжет.

Анголос повернулся к Джорджи, В его глазах застыло странное выражение.

— И вы никогда не были любовниками?

— Ты — единственный мужчина, с которым я спала, Анголос. Мой так называемый тайный любовник — лишь плод твоего воображения.

Анголос побледнел.

— Что я наделал?! — запричитал он, мечась из угла в угол, — Я думал, ты хотела меня одурачить. Моя проклятая гордость! Я думал, другой мужчина дал тебе то, чего не мог дать я.

Джорджи стояла посреди комнаты и молча смотрела на него. Ей всегда казалось, что если она увидит его в таком состоянии, то почувствует себя отомщенной, но вид его страданий и раскаяния не принес ей удовлетворения.

Внезапно Анголос остановился.

— Я извинюсь перед твоим другом.

Больше всего на свете Джорджи хотелось сейчас броситься ему на шею, но он казался ей таким далеким, что она поборола в себе это желание.

— Спасибо, — только и сказала она.

Анголос виновато взглянул на нее.

— Ты не должна благодарить. Из-за меня тебе пришлось целых три года одной воспитывать ребенка.

— Для меня это не было обузой. И я была не одна, рядом всегда были мои родные и друзья.

— Я все исправлю. Даже если на это уйдет вся моя жизнь, я все исправлю, — повторял он.