Мари Феррарелла - Подарок ангела

Донна облегченно вздохнула. Она подумала, что не видела ничего более трогательного и нежного, чем лицо Фрэнка, когда он передавал Розмари ее дочь.

Глаза их встретились, задержались на мгновение, но ни звука произнесено не было. У Донны появилось жутковатое чувство, что Фрэнк прочитал ее мысли. Чувство было жутковатым и в то же время волнующим.

Фрэнк вдруг понял, что и сам изможден до предела. Он провел пятерней по взмокшим от пота волосам и улыбнулся Донне. Странно, но даже в самые трудные моменты он не переставал чувствовать запах ее духов.

— А вы неплохо держитесь в тяжелую минуту.

Стараясь сохранять невозмутимость, Донна попыталась заменить самое намокшее одеяло под Розмари на сухое.

— То же я могла бы сказать и о вас.

Он расплылся в улыбке, которая показалась Донне совершенно обезоруживающей.

— Я-то парень деревенский, — ответил он, вставая. Его руки и рубашка были в крови. Полосы крови остались и на джинсах. Ну и вид у меня, подумал он. Нужно где-нибудь переодеться, прежде чем сядем в Сиэтле. — Голь на выдумки хитра.

Несмотря на крайнюю усталость, он ощущал воодушевление. Был страшно доволен собой и всем миром.

Вытащить окровавленное одеяло, не потревожив Розмари, не было никакой возможности. Донна сдалась. Санитары поднимутся на борт, как только они сядут. Тогда Розмари получит и чистые простыни, и сухое одеяло.

Донна взглянула на Фрэнка.

— Знаете, улыбка у вас сейчас до ушей. — Ей это казалось невероятно привлекательным.

— Она у меня всегда до ушей, когда дела идут хорошо. — Он подмигнул Розмари. Потом опустил глаза на пол. Два верхних одеяла пришли в полную негодность — в одно из них он завернул плаценту, — и ковер тоже был весь в крови. — Похоже, авиакомпании придется заняться стиркой, прежде чем ваши новые пассажиры смогут воспользоваться этими одеялами.

Донна вытерла лоб тыльной стороной ладони. Только что ей было холодно. Как же мало нужно, чтобы стало жарко!

Она выглянула в иллюминатор. Шторм вроде утихал, и они снижались. Скоро посадка. Слава Богу!

— Об этом я стану беспокоиться, когда мы окажемся на земле.

Фрэнк посмотрел на нее, пытаясь догадаться, что она имеет в виду. Он уже понял, что она обладает некоторым весом в «Веселом ветре». Неужели стирка тоже входит в ее обязанности?

Донна нагнулась к Розмари:

— Вам что-нибудь нужно?

Розмари покачала головой. Ее душа и сердце были полны. Это можно было прочитать в ее глазах. Еще неловкими пальцами она пригладила нежный пушок на головке дочери.

— Этого мне достаточно.

Донна вспомнила, что чувствовала сама, когда держала на руках своего первенца. Она была в раю. И груз ответственности был столь же тяжел, сколь радостен. Она отдала бы все что угодно, чтобы вернуть те мгновения. Тони был еще жив тогда.

Донна заставила себя улыбнуться.

— Вы первая женщина, родившая на борту самолета авиакомпании «Веселый ветер». — Улыбка стала более естественной. — Как же вы ее назовете?

Розмари задумалась на мгновение, потом подняла глаза к Фрэнку. Он перестал отворачивать закатанные рукава и вопросительно поднял бровь. Розмари улыбнулась.

— Фрэнки.

Донна одобрительно кивнула, поднимаясь, и сказала, обращаясь к Фрэнку:

— Вот какой вы удостоились чести!

Фрэнк рассмеялся. Самолет сейчас же тряхнуло, и Донна упала на него. Он мгновенно подхватил ее и крепко прижал к себе. Однако, глядя в ее поднятое лицо, он почувствовал, как что-то напряглось в нем.

— Я был бы рад, если бы это стало традицией.

Донна вспыхнула, высвобождаясь из его объятий.

— Похоже, я разучилась держаться на ногах в самолете.

Видя ее смятение, Фрэнк перевел взгляд на Розмари и, наклонившись, положил ладонь ей на руку, покоившуюся на ребенке. Краем глаза он заметил, что Донна направляется к туалету.

— Раз она получила мое имя, придется нам поддерживать отношения. — Его лицо стало серьезным. — Вы хотели бы вызвать кого-нибудь, когда окажетесь на земле?

Розмари опустила веки, скрывая навернувшиеся слезы. Когда она снова открыла глаза, две капли побежали по щекам, отказываясь остаться в ее душе.

— Дэниела. Мы поругались, и я уехала к маме. Он не знает, что я возвращаюсь, — добавила она быстро. — Скажи ему, что я сожалею. — Она улыбнулась младенцу. — И скажи, что у него есть дочь. Он обрадуется.

У Фрэнка уже болели ноги от сидения на корточках, но он снова опустился к ней.

— Мне нужен номер.

Розмари кивнула.

— Он в Сиэтле. Дэниел Д'Анджело. Мой муж.

— Я подозревал это. — Он удивленно обернулся: Донна протягивала ему блокнот и карандаш. Красивая, стойкая и в нужную минуту оказывается под рукой. И еще она замужем, сурово напомнил он себе, пытаясь бороться с растущей симпатией к этой женщине. — Спасибо.

Донна кивнула. Она принесла холодное полотенце, чтобы вытереть пот со лба Розмари. Розмари громко вздохнула, когда ткань коснулась ее кожи.

— Я бросила его. Это была дурацкая ссора, мне не следовало убегать. Скажи ему, что теперь я все поняла.

Предвкушая встречу, Розмари улыбалась, когда диктовала Фрэнку номер мужа, а потом, на всякий случай, добавила еще и адрес.

Как раз когда Фрэнк убирал записку в задний карман брюк, раздался голос пилота в динамике:

— Леди и джентльмены, через несколько минут мы приземлимся в аэропорту Лейквью. Задержка будет не очень долгой.

Донна надеялась, что не очень. В Лейквью слишком маленький аэропорт. Если по какой-то причине у них действительно мало горючего, выход только один — быстро дозаправиться. А если дело в приборе, настроить его не составит труда. Во всяком случае, они приземлялись.

И их стало на одного больше, чем при взлете. Она улыбнулась спящей новорожденной.

— ...мы приносим извинения за неудобства, — продолжал пилот. — И мы благодарны вам за то, что вы летите самолетом авиакомпании «Веселый ветер».

Донна вздохнула. И надеемся, что после всего происшедшего вы не выберете в следующий раз другую компанию. Она отбросила мокрое полотенце.

— Боже, как я ненавижу задержки.

Фрэнк удивился острому сожалению, уколовшему его при мысли о том, как она выходит из самолета в Сиэтле и сразу попадает в объятия высокого счастливца.

— Не терпится попасть домой? — небрежно спросил он.

Донна и не заметила, что говорит вслух. Взглянув на Фрэнка, она кивнула:

— Да, я не люблю оставлять мальчиков одних надолго.

Не из тех ли она матерей, что окружают своих детей чрезмерными заботами? Его собственная мать предоставляла ему полную свободу. Впрочем, выбора у нее не было. В детстве он был упрямым и всегда абсолютно уверенным в собственной правоте. Повезло же ему, что мать умела все понимать. И терпеть.

— Разве они не с вашим мужем? — Он знал, что это совершенно не его дело, с кем они. Но знал также и то, что не может не задать этот вопрос, надо, в конце концов, выяснить ее семейное положение.