Лианна Уилсон - Четвертый жених

— Но вы целовали меня! — негодующе воскликнула она.

— Это вы целовали меня, — возразил Грант.

— Но я думала, что вы — это Грифф. И потом, я отчетливо помню…

— Гриффин не придет, — резко оборвал ее он, не желая продолжать обсуждение их поцелуя. Его губы еще помнили сладость ее губ, а тело — мягкость и податливость ее тела.

— Что? Почему? — На лице Энни появился неподдельный ужас. — Что случилось? С ним произошло какое-то несчастье?

— Пока нет. — Но когда он, Грант, увидит брата, то обязательно произойдет.

Ужас на лице девушки сменило предостерегающее выражение.

— Если это шутка, Гри… Гра… — Она покачала головой, отчего фата ласкающим жестом заскользила по ее обнаженным плечам. — Хм… мистер Стивенс, если это шутка…

— Грант.

— Что?

— Мое имя — Грант.

— Где Грифф?

— Не могу сказать, потому что не знаю.

Плечи Энни расслабились, и она сделала шаг вперед.

— Мне не понравилась твоя шутка, Грифф.

— Я Грант.

Она отпрянула как от пощечины. Грант указал на синее бархатное кресло.

— Почему бы вам не присесть?

— Я не верю… всему этому. — Энни скрестила руки под грудью, отчего та еще больше приподнялась, грозя выскочить из кружевного бюстгальтера.

— Не могли бы вы… э-э-э… — Грант изо всех сил пытался оставаться джентльменом и отвести глаза от этой волнующей картины, но потерпел поражение.

Тут он увидел халат, переброшенный через спинку кресла, схватил его и протянул Энни, но та лишь смотрела на него, оставаясь неподвижной.

— Гриффин… — Он не договорил, увидев боль в ее синих глазах, которая проникла в самое его сердце. Черт бы побрал его братца! — Энни, он сбежал. Мне так жаль. Жаль, что ему не хватило мужества самому поговорить с вами. — Жаль, что он мой брат, хотелось добавить Гранту.

Он настороженно следил за девушкой, готовый подхватить ее, если она лишится чувств, или отбить атаку, если она решит выместить свой гнев и отчаяние на нем. Но она продолжала сидеть молча и неподвижно. Грант лихорадочно придумывал, что бы сказать, как объяснить, помочь.

— Видимо, Гриффин решил, что немного рано… что вы мало знаете друг друга. Он хотел защитить вас, предостеречь от ошибки.

Как бы не так!

Неожиданно черты ее исказились, и, наклонившись вперед, она уперлась лбом в колени.

В стремлении помочь, хоть как-то облегчить ее боль Грант шагнул к ней… и вдруг понял, что Энни не всхлипывает, рыдая от горя, а хохочет. Просто заходится от смеха.

Грант отдернул руку.

— Что такое?

Она подняла голову, и он увидел, что лицо ее покраснело от смеха. В конце концов, его смокинг не пострадает от черных разводов туши, а нос — от удара. С другой стороны, если это истерика, может быть, следует позвать врача?

— Энни, что означает ваш смех? — Грант присел на соседнее кресло. — Вы не расстроились? Если бы вы знали, какое это для меня облегчение…

Энни глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Она больше не смеялась.

— Господи! Не могу поверить, что это случилось снова!

Энни переполняла боль, но она справилась с накатывающей истерикой. Два предыдущих неудачных опыта научили ее держать себя в руках.

— Все! Дальше ехать некуда! — Энни снова засмеялась.

Брат Гриффина коснулся ее колена, в его глазах светилась неподдельная тревога по поводу ее душевного состояния.

— Я рад, что вы ко всему отнеслись с юмором…

Если бы он только знал, как она хотела треснуть по голове сначала своего жениха… бывшего жениха, а потом и его братца. Но к чему эти пустые угрозы? Энни сжала кулачки. О боже! Дважды, дважды мужчины, которых, как ей казалось, она любила, выставляли ее на посмешище перед всеми жителями городка. И вот опять! Но плакать она не станет, в прошлые разы она пролила столько слез, что можно было бы победить засуху во всем западном Техасе. На этот раз она возьмет себя в руки и найдет достойный выход из ситуации.

Выхватив шелковый халат из рук Гранта, она поспешно надела его и затянула пояс, несмотря на то, что ее руки отчаянно тряслись.

— Я рад, что вы восприняли все таким образом, — осторожно начал Грант. — Признаюсь, я очень волновался. Особенно после того, как вы поцеловали меня… — Грант был вынужден откашляться. — В смысле… когда вы думали, что я Гриффин… Я решил, что вы любите его…

Энни почувствовала, что краснеет, что жаркая волна накрывает ее с головы до ног. Мой бог! Что я натворила?! Она пожалела о том, что не может сию же минуту исчезнуть, раствориться, провалиться сквозь землю. Она целовала этого мужчину, приняв его за своего жениха! И что самое ужасное, она чувствовала, как от неконтролируемого возбуждения поджимаются пальцы у нее на ногах. Ничего подобного она не чувствовала ни с Гриффином, ни с предыдущими женихами.

Энни поняла, что столкнулась с новой проблемой, которая ужаснула ее даже больше, чем перспектива в третий раз предстать униженной перед друзьями и знакомыми. Разве у нее не зародилось смутное подозрение, что целует она не своего жениха? Ведь с Грантом она почувствовала то, что только мечтала почувствовать с Гриффином. Энни прикусила губу, отказываясь признать очевидное.

Она склонила голову набок и стала внимательно изучать мужчину, назвавшегося Грантом, братом-близнецом ее жениха. Может, все-таки это дурацкий розыгрыш Гриффа? У этого мужчины были такие же темные, почти черные, чуть волнистые волосы, в которые так и хотелось запустить пальцы. Глаза… Похожие — и все же другие. Глаза Гриффина были лукавыми и даже нагловатыми, а у этого человека жесткий, умный и проницательный взгляд. Вспомнив, как его тело прижималось к ней, Энни подумала, что оно великолепно натренировано и он вполне смог бы сняться для рекламы спортивного клуба, в то время как Гриффин был… более хлипким, что ли.

Энни вспомнила, как этот мужчина ответил на ее поцелуй, и у нее подогнулись колени.

— Мне нужно сесть.

— Сюда. — Грант в одно мгновение оказался на ногах.

Он бережно усадил ее в кресло, с которого только что вскочил. Одной рукой он придерживал ее под руку, другой обвил талию. Почувствовав, что не в силах сдержать дрожь возбуждения от его прикосновения, Энни разозлилась. Она пристально посмотрела в лицо жениха. Нет, не жениха, а Гранта, брата Гриффина.

Как же ей хотелось вышвырнуть его за дверь с его неуместной заботой. Впрочем, она прибережет свою злость для Гриффина. Если еще когда-нибудь его увидит.

Ей не нужны унизительная жалость и забота Гранта. Все это она уже имела дважды от знакомых и соседей и снова будет иметь в избытке в течение ближайших недель и даже месяцев. Энни поежилась, вспомнив, как друзья и любящие совать нос не в свое дело соседи непрерывно угощали ее пирожными и запеканками, зазывали на барбекю и просто в гости, демонстрируя понимание и заботу. Они разговаривали с ней почти шепотом, похоронными голосами, убеждая, что она непременно встретит другого мужчину. Но она знала, что за ее спиной они перешептываются о том, что ее не иначе как сглазили, и бросали в ее сторону жалостливые взгляды.