Элли Блейк - Письмо из прошлого

Он прошел мимо перевернутого велосипеда, брошенной скакалки Хлои и только что выстиранного белья, развешанного на улице. Затем откашлялся и постучал в открытую дверь черного хода.

— Есть кто-нибудь дома?

Он услышал шум — тихая музыка, почувствовал аромат готовки — фруктов, сдобы. Восхитительный запах!

Заинтригованный, он открыл незапертую дверь с москитной сеткой и вошел. Маленький вход был загроможден — несколько пар туфель Хлои, сложенных в углу, забрызганный грязью коврик. На столике лежали письма, в центре стояла ваза с засушенными полевыми цветами, позади — антикварное зеркало. На столе он заметил несколько фотографий в рамках. Он уже наклонился вперед, чтобы рассмотреть их, когда хозяйка дома выглянула из-за двери.

— Райан! — крикнула она. — Это ты?

Он резко выпрямился и шаркнул ногами по полу, как непослушный школьник.

— Я надеюсь, ты не против того, что я позволил себе войти. Вот принес… — Он протянул ей пустую посуду.

— Ты можешь теперь ходить везде, раз прошел мимо сторожевой собаки, — пожала плечами Лаура.

Райан проследил за ее взглядом и увидел миниатюрного фокстерьера, который обнюхивал носки его ботинок. Присев на корточки, он протянул псу руку. Пес завилял хвостом и весело тявкнул.

— Как его зовут?

— Шимпанзе, — ответила Лаура. — Нам давно пора зарегистрироваться в качестве зоопарка — столько животных завели за эти годы.

Райан пошел за Лаурой и, завернув за маленькую лестничную площадку, оказался в доме. Мягкая цветастая кушетка заполняла почти все жилое пространство. Обеденный стол был заставлен подносами и формами для сдобы. В углу стоял старый проигрыватель. Через окно кухни был виден холмистый участок земли Лауры и дорога, соединяющая их дома. Дверной проем вел в спальни и ванную комнату.

Уютно, тепло, удобно. Дом оказался намного меньше его и даже меньше тех служебных квартир, в которых он жил в крупных городах.

— Отчего его зовут Шимпанзе? — спросил Райан, огибая коврик и кресло в углу и подходя к скамье.

Лаура выключила кран и вытерла руки о передник.

— Хлоя хотела завести шимпанзе с тех пор, как увидела его по телевизору. Несколько лет назад, — продолжала Лаура, — мы остановились на щенке по имени Шимпанзе. Теперь мне кажется, что Хлоя всегда хотела собаку и использовала для этого все средства.

— Вот умница, правда?

— А ты и не предполагал?

Щелчок, и шум наполнил комнату — игла старого проигрывателя вернулась к началу пластинки. Райан просто ждал, смотря на женщину, стоящую перед ним, будто время остановилось.

В солнечном свете, который проникал через широкое окно кухни, Лаура выглядела очень соблазнительно. На ней было бледно-голубое приталенное платье с легкой юбкой и тонкими бретельками, белый передник завязан на спине в большой бант. Она смотрела на него ясными глазами — спокойно, решительно, пристально.

Не удивительно, что Уилл был сражен. Она, бесспорно, самая женственная из тех представительниц прекрасного пола, которых когда-либо встречал Райан, — плавные формы, вьющиеся роскошные волосы, длинные ноги и хорошенькое лицо, пухлые губы, тонкая кожа. Кроме того, она была мудра и дерзка, что задевало его даже больше, чем ее чувственные прелести.

Заиграла музыка Грига, и Райан с трудом оторвал взгляд от Лауры.

— Хлоя еще в школе, — сказала она слегка дрогнувшим голосом.

Она нервничает оттого, что осталась с ним одна в доме? Это еще больше убедило его в том, что нужно остаться.

— Я знал.

— Тогда зачем ты пришел? — спросила она медленнее. — Чтобы вернуть посуду?

Он молчал, отыскивая причину, которая могла бы успокоить ее.

— Я надеялся одолжить у тебя немного сахара.

Он ожидал, что теперь его испепелят, но вместо этого она рассмеялась.

— Ты разыгрываешь меня?

— Нет, — продолжал он, пожимая плечами. — Я не помню, когда до этого вообще покупал продукты. И сейчас набрал много лишнего, к примеру муку, и забыл основное — кофе и яйца.

— Бесподобно, — сказала она, улыбаясь. — Теперь сядь.

Он несколько мгновений не мог прийти в себя от ее неожиданной теплоты и огляделся в поисках собаки.

— Шимпанзе на улице, гоняется за сороками, — произнесла она. — Я тебе говорю, Райан, присядь. Я приготовлю тебе настоящий кофе.

Не осмеливаясь отказываться от такой удачи, он придвинул кухонный стул и присел, пытаясь скрыть внезапное урчание в животе.

— Зачем вся эта фольга? — спросил он, показывая жестом на ее испачканный мукой передник и две дюжины подносов на столе.

— Сегодня вечером — заседание филиала Ассоциации деревенских пожарных.

— А здесь есть какая-нибудь организация, добровольным членом которой ты не являешься?

Она пожала плечами.

— Я делаю, что могу. И я не благотворитель. Меня наняли приготовить угощение к этому событию.

— Приготовление и обслуживание обедов прибыльно?

— Я больше, чем обслуживающий персонал для обедов, мистер Гаспер, — сказала она уверенно и смерила его взглядом. — Из сахара и муки я могу делать такие вещи, которые вы никогда не пробовали, даже в кафе больших городов.

— Возможно, ты была не в тех кафе. Я уверен, что могу показать тебе пару тех, что ошеломят даже тебя.

— Прямо сейчас?

— Отчего нет? — спросил он, чувствуя, что некоторым образом выходит за установленные границы. — Возможно, однажды я отвезу Хлою в город, и, может быть, мы пригласим и тебя…

Она наблюдала за ним из-под опущенных длинных ресниц.

— Возможно, я и приму ваше приглашение, — сказала она и, отвернувшись к мойке, принялась мыть клубнику.

— А когда ты в последний раз была в кафе большого города?

Спустя краткий миг она повернулась к нему, вытерла руки о передник и посмотрела на него в упор.

— В день похорон твоего брата. У меня было время до поезда, и мне вдруг захотелось шоколада. Кроме того, шел дождь, и я вошла в первое кафе, которое было открыто. Пирожные были вкусными, но язнала, что могу сделать лучше.

Слушая ее, Райан почувствовал сильную мучительную боль в груди. Она так спокойна и жестка, а вот Райан должен побороть отчаянное желание откашляться и отвести взгляд.

— Так отчего тебя там не было? — спросила она.

— Где? — резко спросил он, уже понимая ее вопрос.

— На похоронах Уилла.

— Я сердился на него, — сказал он, удивляясь словам, которые слетели с его губ.

Он провел пальцами по шраму на руке и снова почувствовал боль при воспоминании — сильнее на этот раз, так как ждал ее ответа. Неужели она осудит его за бессердечие?

Но вместо этого она понимающе улыбнулась.

— Я знаю, что ты имеешь в виду.

Джил была права — Лаура слишком добра для таких, как он.

— Когда мой отец внезапно умер, я была в ярости, — объяснила она. — Я так сердилась на него за то, что он оставил меня одну, даже не дав мне возможности сказать ему, как я буду по нему скучать. Я сердилась на всех добрых людей в Тандарах за то, что они не могли понять моих чувств. Но больше всего я злилась на себя за свое ожесточение. Я достаточно бесшабашный человек, но в те первые недели мне казалось, что я никогда более не узнаю счастья.