БАРБАРА КАРТЛЕНД - Глаза любви

Однако тут же подумала с сожалением, что вряд ли кто-нибудь в замке увидит ее вечерние наряды.

Для поездки она надела светло-голубое платье и короткий жакет. Ансамбль дополняла шляпка, купленная на Бонд-стрит.

Ее кузина, в лондонском доме которой Вара останавливалась на несколько дней, убеждала, что эта шляпка ей очень идет.

— Оставалась бы ты у нас, Вара, — предлагала кузина. — Я знаю, что некоторые молодые люди почли бы за счастье познакомиться с тобой.

— Я должна вернуться домой, к родителям, — ответила тогда Вара. — Но, прошу тебя, пригласи меня снова, скажем, через месяц. Я бы хотела еще столько всего увидеть в Лондоне!

— Ты увидишь абсолютно все! — пообещала кузина. — Просто дай мне знать, когда тебе надоест созерцать пурпур вереска, и твоя спальня будет ждать тебя.

Вара расцеловалась с кузиной.

По пути на Север она размышляла о том, что было бы в самом деле здорово провести неделю-другую в Лондоне. Ей хотелось побывать в опере и театрах и, конечно, более всего — на балу.

Девушки в школе рассказывали друг дружке о балах и многочисленных званых вечерах, на которые их приглашали. Каждая лелеяла заветную мечту — быть приглашенной в Мальборо-Хаус.

Об Эдуарде, принце Уэльском, и его любовной связи с очаровательной Лили Лэнгтри шептались по всем углам школы.

Вара, как и большинство ее подруг, также мечтала когда-нибудь очаровать принца. Но она убеждала себя, что подобное вряд ли могло бы произойти в Шотландии.

Принцы встречались здесь крайне редко.

Повезти могло только тем, кто находился в Эдинбурге во время визита королевских гостей во дворец герцога Гамильтона.

Однако Вара в отличие от многих молодых девушек не ставила перед собой цель покорять мужские сердца.

С большим интересом она погружалась в учебу.

Книги раскрывали перед ней иные миры, совершенно не похожие на тот, в котором она жила. Каждый день сулил ей новое открытие.

Закончив упаковывать вещи, она подумала, что даже представить себе не могла по приезде домой такого поворота событий.

Когда она спустилась по лестнице, ее отец и пастор сидели в комнате с бокалами в руках.

— Не покажется ли несколько неприличным, если Вара будет в замке одна, без опеки со стороны какой-нибудь дамы? — забеспокоилась леди МакДорн.

— Я думал об этом, — кивнул пастор. — Но вы, вероятно, позабыли о миссис Бриден.

— Ну конечно! — воскликнула она. — Какую глупость я сморозила! Но она так редко появляется на людях, что я давно считаю мистера Бридена холостяком.

Пастор улыбнулся.

— Многие склонны так ошибаться, но миссис Бриден привыкла к одиночеству и не потерпит осквернения чьим-либо присутствием своих комнат в замке.

Все рассмеялись.

Им была известна история о том, как молодой мистер Бриден обратился к старому графу с просьбой разрешить ему жениться.

Ом получил отказ и выслушал заявление, что ни при какихобстоятельствах не имеет права покидать замок.

— Вы нужны мне, и я хочу, чтобы вы постоянно были при мне! — выпалил граф.

Когда что-либо шло вразрез с его желаниями, ярость графа не знала границ.

Однако мистер Бриден был непоколебим.

— Прошу прощения, милорд, в таком случае мне придется оставить службу.

— Оставить службу? — загремел граф. — Что за вздор! Разумеется, вы не можете оставить службу! Я доверяю вам, и вы меня устраиваете. И вы останетесь здесь, даже если для этого мне придется посадить вас под замок в один из подвалов!

Мистер Бриден, рассмеявшись капитулировал.

— Я собираюсь жениться, милорд, — повторил он, — и так мечтал поселиться в собственном доме… Но коль уж наши планы не совпадают, возможно, я могу рассчитывать на одну из башен замка для меня и моей жены?

Граф на минуту задумался, но затем согласился.

В замке было четыре башни, по одной на каждом углу.

На каждом этаже находилось только по одной комнате, но после ее обустройства получилось бы весьма недурное, даже оригинальное жилище.

Миссис Бриден, уроженка этих мест, которой было уже за тридцать, приняла все как есть, поскольку иных альтернатив попросту не существовало.

Правда, она сразу дала понять со всей определенностью, что ее дом — это ее крепость и всякое вторжение будет строго пресечено.

Тем временем мистер Бриден продолжал исполнять обязанности секретаря графа, что предполагало его участие во всем, имеющем отношение к замку и имению.

А из-за того, что его супруга всячески сторонилась общества и превратила свою башню в свою крепость, для большинства людей было проще позабыть о ее существовании.

— Со мной все будет в порядке, мама. Не волнуйся за меня, — успокаивала леди Мак-Дорн Вара, — а я сделаю все возможное, чтобы каждый день приезжать к вам и рассказывать обо всем происходящем.

— Прежде всего ты должна будешь получить на это разрешение Его Светлости, — напомнила мать.

В ее голосе слышалось беспокойство, так как блеск в глазах дочери не оставлял сомнений в том, что она намерена добиться своего.

Подобную решительность она унаследовала от отца. Генерал славился своими победами во всех сражениях, в которых ему довелось принимать участие.

Поражений он не ведал.

Еще будучи ребенком, Вара проявляла характер.

Мать в таких случаях заявляла:

— С ней можно договориться только по-хорошему. Сила тут не поможет.

Леди МакДорн смотрела на дочь, поражаясь, что всего за несколько месяцев отсутствия она стала еще прекраснее.

Светлые волосы с легким медным отливом, подчеркивали белизну кожи, как будто, солнечные лучи ни разу ее не коснулись.

Широко расставленные зеленые глаза, казалось, заполняли все лицо, так что каждый, кто видел ее впервые, прежде всего запоминал глаза.

«Она в самом деле прекрасна!» — подумала леди МакДорн и в глубине души пожалела, что граф не сможет увидеть ее.

Но тут же отогнала эти мысли прочь, решив, что еще не настало время сватовства.

Кроме того, было бы нелепо надеяться, что самого графа Дорноха может заинтересовать местная девушка шотландского происхождения.

«К тому же, — рассудила она, — как только граф прозреет, он, скорее всего, уедет отсюда в Лондон, как и большинство молодых предводителей кланов, пренебрегающих своими обязанностями, поскольку находят город более привлекательным, нежели торфяники, поросшие вереском».

Подобные случаи были объектом всеобщего неодобрения на протяжении прошлого столетия.

Конечно, молодых шотландских вождей можно было понять: они стремились проводить время в окружении сверстников, что было гораздо веселее, чем прозябание в провинциальной глуши с множеством местных проблем и забот.

А члены клана продолжали полагаться на них и тогда, когда те едва доверяли даже самим себе.