БАРБАРА КАРТЛЕНД - Просто судьба

— Я… боялась, что я могу опоздать… будет слишком поздно, и вы, пытаясь предотвратить похищение Завоевателя, будете ранены.

Ей показалось, что Линдон улыбнулся, прежде чем сказал:

— Постарайтесь вспомнить каждое их слово.

Мена прикрыла глаза.

Она больше не дрожала теперь, когда Линдон держал ее руку.

Было что-то очень успокаивающее в прикосновении его сильных пальцев.

Отец всегда заставлял ее тренировать память и тщательно запоминать все, что он читал ей.

И после небольшого обсуждения прочитанного она в состоянии была вспомнить каждое слово.

Рассказывая о происшествии, девушка говорила шепотом.

Когда она закончила, Линдон проговорил:

— Спасибо, любимая, теперь я точно знаю, что мне делать.

При этих словах он обнял Мену, и, прежде чем она смогла открыть глаза, его губы уже целовали ее.

Он целовал ее властно и требовательно.

Ей чудилось, будто он забрал ее сердце из груди и полностью завладел им.

Но не успела она осознать чудо, происходящее с ней, как он уже выпустил ее из своих объятий и взял за руку.

Изумленная и в то же время взволнованная его поцелуями, она не могла вымолвить ни слова.

Она позволила ему провести себя через мощеный двор к узкой дорожке, обрамленной кустарником.

Там он остановился.

Она поняла, что неожиданно для себя оказалась не у боковой двери, а перед парадным входом в замок.

Прямо перед ними были те самые каменные ступени, по которым они с матерью поднимались в день приезда.

— Идите этой дорогой, — велел ей Линдон, — и скажите лакеям у входа, что вы прогуливались вдоль озера.

Он слегка подтолкнул девушку вперед и исчез.

Прежде чем Мена смогла что-нибудь сообразить, она осталась одна.

Теперь она все поняла.

Если бы она вошла через садовую калитку, ее мог заметить кто-то из тех, чей разговор она подслушала. Теперь же, даже если по несчастливой случайности кто-нибудь из них и встретит ее, он ничего не заподозрит.

Она заставила себя идти медленно и не спеша подошла к лестнице.

Поднявшись по ступеням, она увидела, что дверь открыта, а в холле дежурят два лакея.

На их удивленные взгляды она ответила словами:

— Такой прекрасный вечер, что мне захотелось прогуляться вдоль озера.

— О, хотели бы и мы сделать то же самое, мисс! — Один из лакеев улыбнулся ей.

— Доброй ночи! — сказала Мена как можно непринужденней, направляясь наверх.

— И вам, мисс! — ответили оба.

По пути она могла слышать музыку, доносившуюся из залы.

Видимо, бальная зала находилась несколько в стороне от основных покоев.

Слышны были также голоса и смех, долетавшие из гостиной.

«Должно быть, гостей сегодня в замке очень много», — подумала она.

Но Мена была уверена, что никто из них не провел тот вечер с таким удовольствием, как она.

«Как хорошо, что я поехала, — сказала она себе. — Если бы я осталась здесь, как положено по правилам, Завоеватель не был бы обнаружен до утра и никто бы никогда не узнал, где он».

Она была твердо уверена, что Линдон способен сорвать планы похитителей.

Возможно, он предупредит герцога о заговоре одного из его гостей.

Трудно было вообразить что-нибудь, что могло бы привести его светлость в большую ярость, чем кража его великолепного жеребца.

Но завтра все будут восхищаться им при осмотре конюшен.

«Это большая удача, что я случайно подслушала разговор тех двоих», — думала Мена.

При этом она отдавала себе отчет, что ни при каких обстоятельствах ей не стоит рассказывать кому бы то ни было о том, где она провела вечер.

«Уверена, что и Линдон так считает», — подумала она.

Войдя в спальню, она взглянула на свое отражение в зеркале.

Волосы растрепались, но, хотя Мена и не была склонна к самолюбованию, она решила, что выглядит прелестно.

Щеки были свежи, глаза сияли, а губы пылали.

— Я всегда знала… поцелуй будет… замечательным, — прошептала она.

Она знала, что это было тем более замечательно, поскольку она хотела, чтобы Линдон поцеловал ее.

И хотя она боялась признаться себе в этом, он ей очень нравился.

При этой мысли она невольно ужаснулась.

«Я не должна влюбляться в него! Это недопустимо! — убеждала она себя. — Это сделает меня несчастной, и, когда я уеду домой, я буду тосковать от желания увидеть его, хотя это, конечно же, будет совершенно невозможно!»

Мена как будто бы снова ощутила прикосновение его губ — сильных, требовательных и таких желанных.

Как только он коснулся ее, что-то теплое и волшебное проснулось в ее груди.

Как будто взошло солнце или нет, скорее — блеснула молния.

Ее переполнял немой восторг. Ничего более волнующего она не могла себе и представить.

Девушка подошла к окну и отдернула занавес.

Уже совсем стемнело, на небе высыпали звезды, а бледная луна только-только показалась над деревьями.

Открывшаяся взору картина была так прекрасна, что казалась почти нереальной и в то же время как бы являлась частью переполнявшего девушку чувства.

Того чувства, что пришло к ней сегодня в том, словно игрушечном, доме и возросло в миллион раз от прикосновения губ его молодого хозяина.

Все было бесполезно.

И сколько бы она ни боролась с собой, сколько бы ни молилась, все было неискренне — она знала, что уже полюбила его.

Прошло довольно много времени, прежде чем Мена смогла отойти от окна.

Она сказала себе, что пора идти в комнату матери помочь ей раздеться.

Хотя сейчас ей было нелегко думать обо всем, что не касалось Линдона. Ведь, может быть, как раз в этот самый момент он вступает в схватку с ворами.

Она волновалась, хватит ли у него благоразумия, чтобы позвать кого-нибудь из людей герцога на помощь.

К тому же и похитители могли ни перед чем не остановиться в своем намерении украсть Завоевателя.

Ей оставалось только молить Бога, чтобы с Линдоном ничего не случилось.

Было уже поздно, и она поспешила из своей комнаты к матери.

Как она и ожидала, мать еще не поднялась наверх.

Не успела Мена устроиться поудобнее в кресле в ожидании матери, как дверь отворилась.

Мена выжидательно подняла глаза, но в комнату вместо матери вошла Алоиз.

— О, это ты, Алоиз! — воскликнула Мена. — А мама еще не возвращалась.

— Я знаю, — ответила Алоиз, — и это просто невыносимо, как она полностью монополизировала герцога!

Мена удивленно смотрела на сестру. Та прошла к туалетному столику, села на пуфик и стала разглядывать свое отражение в зеркале.

Она поправила диадему, которую горделиво носила на голове.

— Мама поступает только так, как ты ей велела, — примирительно сказала Мена, когда сестра замолчала. — Она говорит, что находит герцога очень приятным и была бы рада такому зятю.