Марджери Хилтон - Жестокий маскарад

— Ради Бога, не томи меня! Но только говори правду, Анна! Ты еще любишь меня, хочешь быть со мной? Да теперь, когда я ослеп?

Он ждал. Все великолепие тропической природы, сияющей алмазными россыпями мириадов дождевых капель, скрывал от него непроглядный мрак слепоты. Сердце Вирджинии переполняли любовь и жалость, она уже не задумывалась о том, что эти слова предназначены не ей.

— Я хочу быть с тобой больше всего на свете! — едва сдерживая слезы ответила она. — Я люблю тебя, всегда любила и буду любить!

Он дотронулся до ее волос, осторожно провел пальцем по бровям и обнял так крепко, что у нее перехватило дыхание.

— Не плачь, любимая, — нежно произнес он, касаясь губами ее волос — И я всегда любил и люблю тебя. Просто на мгновение мне показалось, будто я потерял последнее, что у меня осталось в жизни. Ты твердо решила, любимая?

— Да.

Это слово исторгло из груди Брента вздох, похожий больше на всхлип; в кольце его рук Вирджиния забыла все свои страхи и задохнулась от счастья, еще минуту назад казавшегося столь недостижимым. Ее радость не омрачили даже неожиданно донесшиеся будто откуда-то издалека слова:

— Анна, не будем больше ждать! Я не могу без тебя. Выходи за меня замуж, и как можно скорее!

Не прошло и недели, как они поженились.

— Первая свадьба среди врачей нашей клиники, — сиял доктор Лауэн. — Поздравляю! Полагаю, супруги Петри будут огорчены, что пропустили это событие. Еще шампанского, миссис Хартлин?

Миссис Хартлин!

Вокруг нее толпились незнакомые люди, и она опустила глаза, разглядывая свое отражение на золотистой поверхности вина в бокале. Неужели в суматохе поспешных приготовлений, в которой она закрутилась, как листок на ветру, пролетело несколько дней? Почему она чувствовала себя беспомощной перед невидящими глазами этого человека? Ведь в ее силах превратить отчаяние в радость… В памяти у нее осталось лишь то, как она стояла, окутанная шелком цвета слоновой кости, перед портным-китайцем, а тот создавал самое изысканное свадебное платье всех времен. Теперь складки этого платья нежно ласкали кожу…

Внезапно она почувствовала, как чья-то рука коснулась ее запястья.

— Тихо! — послышался мягкий шепот Ланса. — Все в порядке?

Неожиданно для себя она всхлипнула — напряжение последних дней не прошло даром.

— Послушай, детка, — торопливо сказал Ланс, — теперь слишком поздно жалеть. До сих пор все шло хорошо.

Она кивнула, и он немного успокоился, хотя тревога и не покинула его глаз.

— Вплоть до сегодняшнего утра я не верил, что вы решитесь на это. — Он взял бокал из ее рук и отставил в сторону. — Детка, у нас мало времени. Не знаю, чем все это кончится, но… Обещаю, если что-нибудь случится, я буду на вашей стороне. За то, что вы дали ему счастье. Сколько оно продлится — зависит от вас. Вы дороги ему. И ради всего святого, помните мои слова.

Сказать больше он не успел. Брент беспокоился, что ее нет рядом. Автомобиль уже ждал, чтобы отвезти их в отель. Напутственные крики еще звучали в ее ушах, вместе со словами Ланса, напомнившими о том, о чем она так старалась забыть. Ведь Брент думал, что женится на Анне…

И еще Ланс сказал ей ужасные слова, от которых щеки Вирджинии покрылись румянцем, а сердце упало.

— Тяните время, может быть, мы что-нибудь придумаем, — говорил он.

— Не могу, — повторяла она. — Слишком поздно!

— Но ведь… — он безнадежно махнул рукой. — Да, вы не можете разочаровать его. Но подумайте, что вам грозит — пьеса подходит к финалу.

Она непонимающе уставилась на него и внезапно покрылась холодным потом.

— Боже мой, ведь вы девственница! — в отчаянии воскликнул он. — Неужели вы не понимаете, что я хочу сказать? Неужели надо объяснять подробно? Вы должны помнить об этом — о медовом месяце и материнстве!

В автомобиле Вирджиния закрыла лицо руками чувствуя, как у нее кругом идет голова. Брак и материнство. Боже! Надежды, которые она лелеяла последние несколько дней, снова превратились в детские мечты, не имеющие ничего общего с реальностью.

Она не заметила, как Брент сел рядом с ней и обнял за плечи.

— Слава Богу, все церемонии окончены! — Его руки сжалась. — Ты счастлива, дорогая?

— Д-да.

— Все могло быть и лучше, — напряженно произнес он. Она прикусила губу, устыдившись столь односложного ответа. Но что она могла сказать?

— Я уже не надеялся дождаться этого дня, — вздохнул Брент, и в его голосе появились тревожные нотки. — Ты разочарована, дорогая? Да, мы думали, что все будет иначе. Я представлял наш медовый месяц таким сказочным! Я хотел увезти тебя в Хуа-Хин, ведь тебе всегда нравилось загорать на песчаных пляжах. Хотел показать эту землю, рассказать ее легенды, наблюдать, как твое тело покрывается загаром… А теперь…

Она увидела, как в нем вновь растет отчаяние, и забыла о собственных страхах.

— Я не разочарована, — тихо проговорила она. — Мне равно, если мы не побываем в Хуа-Хин или где-нибудь еще, и… — ее голос задрожал, — разве так важно, если я не смогу загорать? Я буду счастлива в бунгало, занимаясь хозяйством.

— Я еще не показывал тебе дом, — смущенно произнес он. — Это холостяцкая берлога, и вряд ли ремонт изменим ее. Надеюсь, А-Фун выполнил все мои распоряжения, — добавил он.

— Я уверена, — быстро кивнула она, — правда, я…

— Что тебя тревожит? — Не дожидаясь ответа, он прижал ее к себе, — Я так счастлив, что начинаю забываться. Так что же тебя беспокоит?

— Не знаю, стоит ли иметь слугу-китайца. Не могу себе представить, как я буду обсуждать с ним меню или…

— Тебе придется привыкнуть. Ты будешь хозяйкой в моем, то есть нашем доме. Анна, жена моя…

Анна!.. Боже, он снова назвал ее Анной! Неужели во время свадебной церемонии он не обратил внимания на то, что у них разные имена — Анна Вирджиния и Анна Дженнифер? А если обратил??

Когда они оказались в своем номере отеля, Вирджинии переоделась в кружевное платье, сбросив свадебный наряд. До сих пор Брент не произнес ни слова, но когда заговорил, она вздрогнула, как ужаленная.

— Я не знал, что твое второе имя Вирджиния.

Она глубоко вздохнула и повернулась к нему. Брент стоял у окна, на его лице было написано явное недоумение.

— Да, это мое второе имя, потому что и меня, и мою сестру звали Анна. Понимаешь, — торопливо продолжила она, — так звали обеих наших бабушек, и у каждой из них было по одному ребенку — наши отец и мать. Поэтому каждая бабушка хотела, чтобы первую внучку назвали в ее честь. К сожалению, имя одной из бабушек пишется через «э», а мама этого не знала… — она смутилась, понимая, что все это звучит неубедительно.

— Продолжай, Вирджиния, — попросил Брент.

Она судорожно сглотнула.