Натали Де Рамон - Пропуск в райский сад

Марк уже знал, что папа живет отдельно, и это было еще более удивительно, чем даже красивая курящая бабушка, хотя та и объясняла:

— Он же взрослый, и у него своя жизнь. Папина квартира совершенно не походила

на квартиру его родителей. Здесь было всего две комнаты: одна напомнила Марку первый этаж их дома в Бон-Авиро, потому что здесь ютились сразу и гостиная, и кухня, но была совсем малюсенькой по сравнению с ним. Зато вторая! Просторная, с огромными окнами и битком набитая холстами, мольбертами, этюдниками, красками, кистями, рулонами бумаги, картонами… Но что здесь, что в жилой комнате беспорядок царил просто чудовищный! И это было восхитительно!

— Ты никогда не убираешься? — спросил Марк.

— А зачем? — хмыкнул папа. — Тратить время.

— Я понял! — обрадовался Марк. — Ты нарочно живешь отдельно, чтобы не убираться! Ты здорово придумал.

На следующий день они опять вместе с мамой устроили пикник на траве в больничном парке. Потом к ним вдруг подошла какая-то улыбающаяся девушка.

— Это Кларисс, — сказала мама. — Наша с папой подруга. Мне бы очень хотелось, чтобы ты тоже подружился с ней. А я что-то чувствую себя сегодня неважно. Папа проводит меня в палату, а ты пока поиграй с Кларисс.

Марк меньше всего ожидал, что у мамы в Париже есть подруга, но Кларисс ему понравилась. Она была тоже художница, как и папа, к тому же она сразу придумала веселую игру — Марк черкал в альбоме каляки-маляки, а Кларисс быстро превращала их то в забавных зверушек, то в машины или в человечков, да еще моментально придумывала про них истории. Потом каляку-маляку изображала Кларисс, и теперь уже Марк дорисовывал картинку и сочинял рассказ.

Вечером Марк рассказал бабушке и дедушке про Кларисс. Они переглянулись.

— Я рада, что тебе она понравилась, — сказала бабушка. — Она неплохая.

— Да, она славная, — с улыбкой покивал дедушка. — Я тоже давно ее знаю. Она была моей студенткой.

Потом целых три дня в больницу не пускали посетителей. У бабушки были какие-то неотложные дела, и поэтому Марк целыми днями гулял с Кларисс. Где только они не побывали! В зоопарке, в цирке и даже в Лувре! Марку так понравилось среди картин, что он согласился уйти только тогда, когда объявили по радио, что музей закрывается на ночь.

Вечером к ним присоединялся папа. Он шутил, но Марк видел, что папа грустный, и понимал, что тоже скучает по маме.

Наконец посещения в больнице разрешили, и они сразу все вместе — папа, он, Кларисс, дедушка и бабушка — отправились к маме. Папа и дедушка ради этого даже отпросились с работы.

Мама выглядела очень бледной, и у нее были спутанные волосы, но она улыбалась, хотя за все время так и не встала с кровати. Бабушка сидела рядом и бережно расчесывала ей волосы. И Марк видел с облегчением, что маме это приятно, и что маме вообще приятно, что они все вместе здесь.

В тот год Марк должен был пойти в школу, и папа приехал накануне первого сентября, но не один, а с Кларисс. Причем у Кларисс был очень смешной неуместный животик. Когда дед ее увидел, он вдруг побагровел и непривычно грубо рявкнул:

— Что это значит!? Твой муж — магометанин?!

— Папа, немедленно успокойся! — Мама тоже непривычно повысила голос. — Ты же знаешь, что у меня больное сердце! И я могу в каждую минуту умереть. Но я хочу, чтобы у моего сына была добрая, ласковая мачеха! Кажется, я имею на это право?

Дед махнул рукой, плюнул и ушел.

Мама ласково обняла Кларисс, поцеловала ее в обе щеки.

— Не волнуйся, дорогая. Отец отходчивый. Он же прекрасно понимает, что я права. Ты ведь будешь Марку хорошей матерью? Правда? Сынок, правда же наша Кларисс очень хорошая? — Она погладила Марка по голове.

— Мамочка! — воскликнул он, приходя в себя. — Ты умрешь прямо сейчас?

— Ну что ты, малыш! Я постараюсь пожить подольше. А у тебя, между прочим, очень скоро будет сестричка или братик! — И она нежно потрогала животик Кларисс.

Вечером Марк никак не мог уснуть, хотя мама и легла вместе с ним, как он очень любил. Чтобы ее не расстраивать, он пытался притвориться, что спит, но маму было не провести. Она приподнялась на локте, а второй рукой погладила его по щеке.

— Спи, малыш. Все хорошо. Завтра — твой первый день в школе. Я сделаю большой букет. Мы все поедем тебя провожать.

— Кларисс тоже?

— Конечно. Только знаешь, мы все вместе с дедом подумали и решили пока никому не говорить, что она как бы папина невеста. Просто моя дальняя кузина.

— Как бы моя тетя? Тогда я буду называть ее тетя Кларисс.

Мама улыбнулась.

— Как хочешь, малыш. Кларисс пока поживет у нас. На природе ведь лучше, чем в городе?

В середине декабря Кларисс родила девочку. Акушерку вызывали на дом. Дед радовался больше всех и от избытка чувства даже напоил папу — они оба заснули прямо за столом.

За прошедшие месяцы дед очень расположился к Кларисс, которая помогла основательно навести порядок в его бухгалтерии. Выяснилось, что мать разрешила ей заняться искусством только после того, как она окончила бухгалтерский коллеж. Ее рано овдовевшая мать работала бухгалтером на заводе и просто не представляла себе, как можно иначе зарабатывать на жизнь порядочной женщине.

Накануне Рождества из Парижа прибыли бабушка и дедушка. А ближе к вечеру папа поехал на вокзал в Куассон встречать мать Кларисс. Она оказалась крупной сдобной бретонкой с почти прозрачными, очень светлыми голубыми глазками на полном бело-румяном лице. Она хлопала ими и от растерянности не могла говорить.

Дед и дедушка к тому моменту уже изрядно надегустировались вин из погреба, и дед игриво заявил:

— Мадам, полагаю, в наших с вами силах внести некоторую ясность в эту путаницу. Вы — вдова, я — вдовец. Как вы смотрите на то, чтобы нам сочетаться узами брака?

Марк заметил, как мама и Кларисс обменялись взглядами.

— За кого вы меня принимаете? — . пролепетала толстуха.

Дед приосанился и повел плечами. Марк никогда не видел его таким игривым!

— За очаровательную бабушку крошки Жаннин.

— Соглашайтесь! — добавил, подмигивая, парижский дедушка. — Лучшего деда для нее вам не сыскать.

И весной они действительно поженились! Марк деда не узнавал — тот перестал ворчать, распрямил спину и все время мурлыкал себе под нос веселенькие мотивчики. Новоиспеченная женушка подпевала ему баском, подняла бухгалтерию Бон-Авиро на невиданный доселе уровень, произвела в доме ремонт, оснастив его современной сантехникой, холодильником и новой плитой, а по субботам они ездили на танцы в соседний городок!

Крестными малышки Жаннин стали мама Марка и Бетрав. Тот сначала отказывался, но мама сказала:

— Ты же знаешь, у меня больное сердце и я могу в любую минуту умереть. А ты всегда проследишь, чтобы твои крестные дети не стали чужими после моей смерти.