Натали де Рамон - Принц в наследство

Наконец кюре благословил жениха и его невесту в кружевах, и новоиспеченная парочка в толпе родных и близких под звуки органа покинула высокие своды Сакре-Кёр. Перед нами оставалась еще одна пара. Но вокруг кюре образовалось какое-то движение, расстроенный жених и его дружки что-то объясняли святому отцу, бурно жестикулируя.

— Невеста опаздывает, гостей — полцеркви, с самого ранья ждут, — сообщил нам “прокатный” отец. — Должно быть, в пробке застряла.

Вместо меня, подумала я. И в подтверждение моих мыслей кюре сделал Зигрено знак глазами.

— Ты выглядишь потрясающе, — шепнул мне Зигрено и поспешил к священнику.

Они пошептались, Зигрено что-то достал из кармана, показал кюре, тот закивал, и “прокатный” родитель-профессионал предложил мне руку.

Но это свойское обращение “ты”, впервые прозвучавшее из уст Зигрено, просто ошеломило меня. “Ты выглядишь потрясающе”. “Ты”. Все. Я поправила волосы, вуаль, подала руку “отцу” и пошла с ним к алтарю, заставляя себя думать только об огоньках свечей или, в крайнем случае, о цветных фигурах в тусклых из-за непогоды витражах.

Таинственная церемония тянулась бесконечно долго. Почему у предыдущей пары все произошло так быстро? Потому, что у них все по-настоящему. А ты лжешь. Ты лжешь всем и даже себе. Мне хотелось пить, было душно в вуали, жарко в меховом жилете и очень стыдно. Я не могла поднять глаз, мне казалось, что все картины, и статуи, и даже чужие свадебные гости кричат мне: “Ты лжешь! Здесь церковь, здесь нельзя лгать!” А что, если извиниться и убежать? — подумала я. Это же будет честно… Я не смогу ответить священнику “да”, но ведь в таких случаях не говорят “нет”… От ласковой интонации кюре, от вида маленького служки, который держал на подушечке наши обручальные кольца, чувство стыда росло во мне с потрясающей скоростью. Надо извиниться и уйти, да, это будет честно…

Тут священник спросил Зигрено, согласен ли тот взять меня в жены и про горе и радости, “пока смерть не разлучит вас”.

— Да, — неожиданно громко произнес мой жених.

Я даже вздрогнула. Все равно, я должна ответить “нет”, приказала я себе, но кюре не спешил задавать мне вопрос, а Зигрено сказал:

— В знак своей любви и искренности чувств я дарю моей будущей супруге вот это.

Он достал из кармана и вложил “это” в мою ладонь. Я почувствовала в своей руке что-то металлическое, непроизвольно дернулась, и на каменные плиты пола со звоном упал маленький медный рыцарь на коне.

— Мой шестой вассал! — Я благодарно взглянула на Гийома.

И кюре начал задавать мне этот мучительный вопрос.

Консьержка проводила изумленным взглядом странного неопрятного мужчину, одетого как актер, с длинным, явно бутафорским мечом в руках. Он взбежал по лестнице, а через какое-то время вернулся и нетерпеливо спросил:

— Катрин Бриссон живет на третьем этаже?

— Да.

— Где она? Ее нет дома!

— Мсье, вы что, из полиции? Почему я должна докладывать вам, где мадемуазель Бриссон?

— Я ее жених!

— Какая прелесть! — Консьержка всплеснула ручками и, переплетя пальцы, прижала их к груди. — Что-то раньше я вас не видела, мсье. Не морочьте мне голову, мадемуазель Бриссон — не та девушка, чтобы водиться со всякими пьющими актеришками!

Леон скрипнул зубами, глубоко вздохнул и спросил:

— А вы не знаете, мадам, где она?

— Знаю. Она только что уехала венчаться со своим настоящим женихом. — Всего доброго, мсье. — Консьержка грузно поднялась, прошла к двери парадного, открыла ее и повторила: — Всего доброго.

Возле подъезда стоял фантастический белый “линкольн”.

— Скажите, а где она венчается?

— Всего доброго, мсье.

— Спасибо, вы очень любезны, мадам.

К изумлению консьержки, “пьющий актеришка” подошел к этому чуду, открыл дверцу, забрался внутрь и уехал. Она ошеломленно смотрела машине вслед, пока та не скрылась за углом.

— Этого не может быть, этого быть не может! — с ужасом повторял Леон.

Папаша Пешо жалобно поглядывал на него, не решаясь заикнуться, что, мол, “такой красавец найдет себе кралю в тысячу раз лучше”. А Франсуа предположил:

— Мсье, может быть, в какой-нибудь газете написано, где она венчается? Все же дают объявления.

— Спасибо, Франсуа, но объявления печатают заранее, а сейчас нам остается только объезжать все церкви Парижа подряд, да и то мы наверняка опоздаем.

— Неужели, маркиз, ты думаешь, что эта крыса не знает, в какой церкви венчается твоя “королева в пруду”? — Папаша Пешо вздохнул. — Нипочем не поверю. Может, она и вовсе наврала про жениха и венчание. Видишь, опять с тобой в таком затрапезе никто знаться не хочет. Франсуа, сынок, пойди ты с ней потолкуй. Скажи, дескать, опоздал на свадьбу и теперь не знаешь, где искать свою сестричку. И вот, — старик по-хозяйски полез в холодильник, — снеси ей шоколадку.

Леон осторожно отворил тяжелые двери Сакре-Кёр и сразу увидел пару у алтаря. Жених и невеста стояли к нему спиной, но в том, что жених — “мэтр” Зигрено, Леон не сомневался. А вдруг это другая женщина? — мучительно надеялся он, вглядываясь в невесту, которая была явно выше Катрин. Но тут “мэтр” что-то дал невесте, та выронила это и быстро наклонилась, на мгновение повернувшись к Леону в профиль. На ней же костюм Гвиневеры, я ведь сам когда-то придумал его для “Рыцаря телеги”, там же высоченные каблучищи! — наконец понял он, и одновременно услышал, как священник обратился к невесте.

— Катрин! Катрин! — что есть силы закричал Леон и, подняв над головой меч, бросился к алтарю.

Священник все еще задавал свой бесконечный вопрос, но вдруг я услышала крик Леона:

— Катрин! Катрин!

Я даже помотала головой, чтобы отделаться от наваждения, но кюре умолк, Зигрено обернулся, и я тоже осторожно взглянула через плечо. По проходу между скамьями с мечом в поднятых руках бежал человек в поношенном и рваном средневековом одеянии с огромным рыцарским мечом. Чужие гости со страхом и изумлением наблюдали, как этот “рыцарь” приблизился ко мне, опустился на одно колено и протянул свой меч.

— Королева Катрин, вот ваш вассал из Монтрей-Белле!

И в рукояти меча я увидела седьмого вассала!

— К сожалению, фигурка с обратной стороны утрачена.

— Она у меня, — сказала я, разжала ладонь и вложила всадника в углубление на рукояти. Он абсолютно точно вошел туда. — И даже не вываливается. — Я потрясла рукояткой.