Джоанна Брендон - Здравствуй, любовь!

Кингстон холодно ответил на приветствие и устремил на Саманту возмущенный взгляд.

Она чувствовала, что предательская краска смущения заливает лицо и злилась на себя. Саманта сдвинула брови, решая, что предпринять. Она уже открыла рот, но слова не шли с языка.

— Ты уже готова? — тихий голос влюбленного поклонника прозвучал у самого уха Саманты.

— Для чего? — вспылила она.

— Подошло время ланча, дорогая! — он проказливо улыбнулся. — Пойдем же, я умираю с голоду.

Пораженная неслыханной наглостью, Саманта, как рыба, раскрывала рот. А потом, усугубляя ее нелепое положение, Билл обнял ее за плечи и постарался подтолкнуть к выходу. Саманта уперлась каблуками в пол, сопротивляясь откровенному насилию: ее заставляли делать то, против чего восставала душа. Она предпочла бы остаться в кабинете с Эндрю, хотя ей и предстояло выслушать нелицеприятные речи.

«Почему ты не велишь ему убраться?» — красноречиво вопрошали серые глаза Эндрю. Но Саманту, казалось, не возмущало поведение Билла.

— Не буду тебя задерживать, дорогая, — произнес тогда нараспев Эндрю. — Дела подождут, ты примешься за них после свидания.

Свидания? Саманта поморщилась. Ей хотелось наброситься на Кингстона с кулаками и отдубасить его как следует. Но пришлось подавить этот гнев, потому что Билл неотрывно наблюдал за ней, а устраивать потасовку в его присутствии немыслимо.

— Я бы предпочла закончить разговор, Эндрю, — возразила она, стараясь вести себя вежливо, но не подобострастно. Саманта сбросила руку Билла со своих плеч и шагнула к Эндрю.

Но Билл преградил ей путь и снова схватил за руку.

— Пойдем, крошка! — противно ухмыльнулся он. — Твой начальник разрешает тебе идти.

Он дернул ее, привлекая к себе.

— Идем же, дорогая. Я заказал бутылочку нашего любимого вина, а Нино отложил для нас парочку омаров, — он снова рассмеялся, потрепав ее за щеку. — Он помнит, что ты к ним неравнодушна.

Взглянув на Эндрю, он добавил:

— Я уверен, что вы не осудите нас. Мы не можем опоздать к Нино. Он ужасно вспыльчив. Но Гарретты уже многие годы — его постоянные клиенты. Так что приходится прощать ему его темпераментность.

— Конечно, я все понимаю, — заверил Кингстон, бросая испепеляющий взгляд на помертвевшую Саманту.

«Почему ты гонишь меня?» — хотелось заорать ей. Следовало бы пойти с Биллом ради того, чтобы проучить Эндрю.

Смятение и обида уступили место гневу. Ее разрывали на части. Саманта прекрасно понимала, что другие женщины в подобной ситуации — находясь между двумя соперниками — чувствовали бы себя на вершине счастья. Однако она испытывала отвращение.

— Билл, я никуда и никогда не пойду с тобой. То же самое относится и к тебе, — повернулась она к Эндрю. — Я не хочу тебя видеть. — И Саманта решительно отправилась за сумочкой. Оставив обоих мужчин в крайнем недоумении, она бросилась вон из кабинета.

Слезы застилали глаза, но Саманта не позволила им пролиться. Она распахнула дверцу машины, уселась за руль и нажала на газ.

То и дело принимался звонить телефон, но Саманта не снимала трубку. Ей никого не хотелось слушать, а тем более Эндрю или Билла. Они оба вели себя недостойно. И Саманта поклялась, что не увидит их больше никогда. Оскорбленная, она хотела выплеснуть поскорее свои эмоции и принялась носиться по дому, как ураган, вытирая пыль с каждого предмета хотя бы однажды, за некоторые по рассеянности принималась во второй и в третий раз. Саманта решила не сосредоточиваться на личных проблемах, а переключиться на похищения, снова и снова анализируя события и неизменно приходя к выводу, что кто-то из их компании пособничал ворам.

— Но кто? — неотступно вставал вопрос. И опять Саманта оказывалась в тупике, не в силах дать правдоподобного ответа. Чье бы имя не приходило на ум, она тотчас его отвергала.

К вечеру Саманта утратила чувство реальности происходящего, у нее возникло ощущение, что все это ей только снится: стоит открыть глаза — и кошмар кончится.

Звонок в дверь раздался, когда Саманта ставила на стол тарелки с салатом и дымящимся бифштексом. Она решила не открывать, поскольку не была настроена разговаривать с кем бы то ни было.

Но незваный гость оказался чертовски упрям. Он жал на звонок снова и снова, временами бешено колотя в дверь. Но хозяйка дома не собиралась подчиняться настойчивому требованию пришельца.

Наступил момент, когда Саманта уже не могла определить, от чего у нее стучит в висках: от сокрушительных ударов в дверь, гулко отдающихся эхом в доме, или это следствие раздражения на вероятное вторжение.

Хмурясь, она порывисто встала из-за стола и нехотя поплелась к двери. Только Эндрю мог быть столь настойчивым.

Саманта отперла дверь и тут же вернулась в кухню. Аппетита как не бывало. Она завернула бифштекс в фольгу, а салат выбросила в мусорное ведро. Отхлебнула глоточек остывшего кофе, но допивать не стала и убрала чашку в мойку.

Шум льющейся из крана воды не мог заглушить грозного голоса Эндрю:

— Ты даже не посмотрела, кто стучит! — возмутился он. — А ведь и в вашем захолустном Ашленде есть маньяки, которые только и ждут такого радушного приема.

«Один уже проник в дом и стоит рядом», — огрызнулась Саманта про себя, занятая мытьем посуды. Она не могла найти оправдания тому, что не послушалась внутреннего голоса и не ушла из «Компании грузовых перевозок», как намеревалась несколько недель назад.

Обернувшись, Саманта увидела, что Эндрю стоит в дверном проеме, руки его не просто лежат на поясе, а со злостью в него упираются. Саманта и не представляла, что человеческий гнев может быть настолько силен.

— По крайней мере, он бы сказал, чего ему надо, — презрительно огрызнулась Саманта.

— Что за глупость я слышу? — взревел Эндрю. — Что с тобой, черт возьми?

— Все из-за тебя, — взвилась Саманта. — Почему ты до сих пор ничего не говорил о том, что приехал сюда улаживать конфликты? Или ты вообще собирался скрыть это от меня?

— Почему, собственно, я должен был так говорить, если это неправда? — забеспокоился Эндрю. — Я занялся управлением компанией по настоянию Ларри. Он требовал, чтобы я либо подчинился, либо продал свою долю. Сначала моей единственной целью было посмотреть, как идут дела, и какую цену можно назначить за свою долю. Но обнаружив, что ты здесь работаешь, я решил остаться. Но я не отказываюсь от намерения использовать свой опыт для разоблачения вора или воров и даже собираюсь вернуть украденное. Почему я не должен вывести преступников на чистую воду, если могу это сделать? Имей в виду, я владею половиной этой компании.

Саманте стало стыдно, как провинившемуся ребенку. Плечи ее согнулись, голова опустилась.