Марта Поллок - Снежное танго

— Феликс, но ведь ты сам пришел сюда! — Гвендолин соскочила с кровати и бросилась к нему. — Погоди, слышишь, погоди!

Она поймала его за рукав пальто.

— Ну, пожалуйста!

— Прости, Гвендолин, — собрав в кулак всю свою волю, объявил Феликс, — я думал, что смогу любить за нас обоих, но не смог.

На молодую женщину пахнуло морозным воздухом с улицы, и прямо перед ее носом дверь захлопнулась.

— И даже не поцеловал на прощание, — растерянно пробормотала она. Губы у нее дрожали.

Вернувшись в спальню, Гвендолин ничком упала на кровать.

— Может быть, это всего лишь дурной сон? — прошептала она. — Сейчас я проснусь, и ничего не будет…

Но за окнами мягко заурчал мотор, белый свет прорезал темноту и исчез. Это был не сон, а страшная реальность.

Скорчившись, молодая женщина лежала на кровати и пыталась понять, что она сделала не так. Да, она весь вечер молчала, но только потому, что долго и всерьез думала о нем, о себе и о любви… Их любви. Она хотела-то всего только показать, как сильно его любит.

Показать, а потом, когда соберется с духом, признаться, что она ошибалась, а Феликс был прав. И за три дня можно влюбиться на всю жизнь.

Но он не захотел дать послабление ее гордости и ушел, растаял в ночи.

— Три дня, — пробормотала Гвендолин. — Всего три дня — и он сделал меня совершенно иной. Он… он заставил меня полюбить его. Он…

Она нахмурилась от неожиданной догадки.

— Да ведь он уже однажды проделывал такой фокус! — Гвендолин села на кровати. — Подлец, он точно таким же образом чуть не испортил мне Новый год!

Она заколотила кулаком по подушке.

— Демон! Бестия! Провокатор несчастный… А какие актерские данные! Какие нервы! «Не ищи меня и не пытайся обратить в предмет удовлетворения своих низменных желаний». Сумасшедший!

Она вдруг засмеялась.

— А впрочем, может быть, и не такой уж сумасшедший. Это я сумасшедшая: сижу тут и разговариваю сама с собой… Ничего, Феликс Миллингтон, мы, «девы», не всегда хладнокровны и рассудительны. Время от времени и мы способны выкидывать коленца!

В шесть часов вечера в пятницу, ровно через неделю после визита владелицы фирмы «Все для вас, милые сограждане» в банк, к воротам привилегированного жилого комплекса на берегу Мичигана подъехала машина.

Боже, какой унылый вид! Все дома вроде бы разные, но почему-то кажутся близнецами. У них напыщенный вид, они словно бы кичатся друг перед другом достатком своих хозяев.

Правильный геометрический рисунок автомобильных дорожек на холмах напоминал скатерть в доме лишенной всякой фантазии пожилой хозяйки. И все деревья подстрижены на один манер. Летом подстрижены, а зимой снег делал их совершенно одинаковыми.

Нет, здесь мне жить не хочется, подумала Гвендолин. Здесь можно сойти с ума от единообразия.

— Мисс Снайдерсон к мистеру Миллингтону. — Поколебавшись, молодая женщина добавила: — Просьба не оповещать его: у меня праздничный сюрприз.

— А это и не имеет значения, — ответил охранник. — Мистер Миллингтон уехал.

— Уехал?! — потрясенно повторила Гвендолин. — Но как? Куда?

— У него отпуск. Перед отъездом он меня попросил принимать всю его корреспонденцию. Желаете оставить ему какую-нибудь записку?

— Нет.

Вежливо попрощавшись, Гвендолин села в машину и дала задний ход. Только с третьей попытки она отыскала нужный поворот и направилась домой.

«Уехал»! Это слово полыхало в мозгу огненными буквами, а тело прямо-таки сотрясалось, словно в лихорадке от чудовищности факта.

— Если бы я не была такой упрямой ослицей, если бы не играла в эти дурацкие игры, если бы прямо в среду села в машину, догнала его и сказала, что люблю, он бы не уехал!..

По щекам Гвендолин побежали слезы.

— Нет! Феликс Миллингтон должен быть здесь, со мной, во что бы то ни стало, и где бы он сейчас ни был!

И тут ее осенила блестящая идея: она полетит на Ямайку и в Монтего-Бей отыщет его. Будет нелегко, но город не такой уж большой, если сравнивать его с Чикаго или даже с ее Эванстоуном.

Машина несла ее к дому.

Итак, она позвонит в авиакомпанию, забронирует билет на первый же завтрашний рейс. И завтра вечером у Феликса Миллингтона Л. Миллингтона не останется ни малейших сомнений в том, что она его любит, и как любит! Какой мужчина усомнится в чувствах женщины, бросившей все, чтобы сказать ему:

— Я тебя люблю!

Открыв дверь дома, она стряхнула снег с сапог, прошла в гостиную… и остолбенела! Посреди комнаты лежала огромная коробка с надписью: «Специальное послание». Похолодев, молодая женщина обошла коробку, и вдруг на ее губах засияла улыбка. Она заметила, что в камине горит огонь, а на столе стоят ведро со льдом и бутылкой шампанского и два хрустальных бокала.

Гвендолин сняла с себя пальто, положила его рядом на кресло, тихонько присела на диван и приготовилась ждать.

Через некоторое время в коробке кто-то чихнул и приглушенный голос возвестил:

— Эй! Между прочим, я могу и задохнуться. Куда ты тогда денешь мой труп?

Только тогда Гвендолин сняла крышку и с минуту смотрела на расплывшееся в улыбке лицо Феликса, пока не обнаружила, что мистер Миллингтон, мягко говоря, не совсем одет.

— У тебя весьма легкомысленный наряд для сегодняшней погоды.

— Да? Ты тоже обратила внимание?

— Трудно не заметить, — деликатно ответила Гвендолин.

Феликс внушительно скрестил руки на груди.

— Я подумал и решил, что быть предметом твоих шуток лучше, чем жить без тебя. Поэтому я здесь. — Он вздохнул. — Делай со мной все, что захочешь.

— Это просто неприлично, мистер Миллингтон, — покачала головой Гвендолин и закрыла коробку.

— Эй!

Под крышкой послышались пыхтение и беспорядочные удары рук и ног. В конце концов, Феликс вырвался на свободу и упал перед молодой женщиной на колени.

— В каком смысле неприлично? — спросил он, ловя ее руку. — Два дня назад это было вполне прилично.

— Два дня назад это тоже было неприлично, — уточнила Гвендолин и дотронулась пальцами до его щеки. — Будь вы, мистер Миллингтон, чуть наблюдательнее, вы заметили бы, что я интересовалась не одним вашим телом… Хотя признаюсь, вы самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо встречала.

— Ты так считаешь? В таком случае, я использую его как способ услышать от тебя то, что прослушал позавчера вечером…

Феликс усадил ее на диван и сам пристроился рядом.

— Вы собираетесь говорить, мисс Снайдерсон?

— Есть вещи более срочные… — Ее рука остановилась на том самом месте, где и в прошлый раз. — Но если ты настаиваешь на беседе… — Гвендолин потерлась носом о его нос. — Я люблю тебя, Феликс, и тебя, и твой нос, и все остальное…

Лицо Феликса сделалось серьезным.

— И когда ты пришла к этому выводу? Неужели когда танцевала передо мной в банке? Полагаю, верить этому не следует. В танце ты думала о более умных вещах, о заработке, к примеру.