Джейн Портер - Под звездным дождем

Поэтому он пожертвовал прошлым, будущим, своей душой. Но здесь, сейчас, наедине с принцессой, он почувствовал, что снова живет.

За последние несколько лет он занимался сексом бесчисленное количество раз, но он ни разу не занимался любовью.

И почему-то ему хочется заняться любовью именно с принцессой, которая кажется такой же одинокой, как он.

Поддерживая на руках свой вес, он прижался к Шанталь бедрами и почувствовал, как принимает его податливое женское тело, ощутил болезненное нетерпение собственной плоти, прижатой к ее юбке, задравшейся высоко на бедрах.

Она ухватилась за рубашку Деметриса, пытаясь сдернуть ее. Он резко вздохнул, когда пальцы Шанталь заскользили по его груди, и завладел ее языком. Она воспламеняет его. Она пробуждает в нем желание. Она заставляет его снова почувствовать себя юношей, впервые познающим любовь. Но это не любовь. Это страх. Это ликование. Это благодарность за еще один день жизни.

С ее помощью он снял рубашку. За ней последовали брюки. Исчезло нижнее белье, и, когда он снова лег на нее, они были полностью обнажены; кожа к коже, тело к телу — это было так правильно, так хорошо.

Деметрис почувствовал, как у принцессы вырвался резкий вздох, когда он принялся ласкать ее бедра, наслаждаясь округлыми формами. Подчинившись стремлению своего тела, он искал ее тепла, ее мягкости и женственности.

Это безумие. Никогда прежде ничего подобного не случалось с ним, но он не мог остановиться. Не сейчас. Не сегодня. Не в тот миг, когда над ними разразилась буря и лишь их слившиеся тела позволяют им сохранить рассудок.

Рука Деметриса скользнула между их телами, легко коснувшись гладкого плоского живота Шанталь, и проникла ниже. Да, она готова принять его — теплая, влажная, томимая желанием. Правильно ли это? мелькнула у него запоздалая мысль. Разве занятие любовью может быть ответом на какой-либо вопрос?

И когда Деметрис вошел в нее, стараясь не причинить ей боли, он почувствовал, как что-то оборвалось в нем. И тогда он понял, что совершил страшную ошибку. Это не та женщина, которая может принадлежать ему. Но она и не та женщина, которую он сможет когда-нибудь забыть.

Буря закончилась. Должно быть, уже утро, но Шанталь не хотела открывать глаза. Она не хочет просыпаться до тех пор, пока Деметрис здесь. Но он спит. Лежит рядом, прижавшись к ее телу, и его рука покоится на ее голом бедре.

Она провела в объятиях этого мужчины всю ночь. Всю ночь! И всю ночь сверкающие капли дождя казались ей падавшими с неба звездами. Они любили друг друга яростно и страстно, почти с пугающей животной ненасытностью, как два изголодавшихся человеческих существа.

Шанталь открыла глаза. Над ними чистое голубое небо. Тихо и тепло. Их заливает золотистый утренний свет, пронизанный солнечными лучами, и слышен лишь неумолчный шепот волн, лижущих песчаный берег.

Приподнявшись на локте, Шанталь поморщилась от резкой боли в груди и отвела назад волосы, пытаясь сохранить спокойствие.

Это совсем не то, что ей следовало сделать. Этому нет прощения. Неистовые объятия в темноте приличествуют подросткам, обезумевшим от взыгравших в них гормонов, а не женщине среднего возраста с маленьким ребенком.

Терзаясь раскаянием, Шанталь медленно выкатилась из-под руки Деметриса, закусив губу, чтобы не стонать от мучительной боли в ребрах, которая отдавала ей в грудь и спину.

Боже мой, как больно! Но она заставила себя подняться и переступить через разбросанные пальмовые листы. Буря разметала их маленькое укрытие, и отлив унес ветки в океан.

Ни шторм, ни волны не остановили их прошлой ночью. Ничто не остановило их: ни чувство собственного достоинства, ни гордость, ни здравый смысл.

Шанталь, прихрамывая, шла по берегу, разыскивая одежду и пытаясь не замечать, что она совершенно голая.

Не может быть, что это произошло с ней. Это всего лишь сон, ночной кошмар, навеянный страшным потрясением.

У нее был секс с незнакомцем.

И не один, а три раза.

Съежившись от стыда, она охватила взглядом море, красивое побережье, песок, омытый дождем и волнами, и бросила взгляд на спящего Деметриса.

Кто, черт подери, он такой? Она ничего не знает о нем. Абсолютно ничего. Он может оказаться репортером. Другом родителей ее покойного мужа. Возможно, он женат.

Шанталь похолодела.

Она может забеременеть.

Сделанного не воротишь, напомнила себе Шанталь. Не впадай в истерику. Найди одежду. Оденься. Уходи отсюда.

Она увидела блузку и юбку: выброшенные приливом на берег они валялись на песке — мокрые, засыпанные песком, покрывшиеся пятнами от соленой морской воды. Она с трудом натянула на себя холодную, липкую, колючую от налипших на нее песчинок блузку. Бледно-розовая шелковая юбка покрылась неприглядными серыми пятнами.

Шанталь медленно повернулась и замерла. Деметрис проснулся и наблюдал за ней.

Опершись на локоть, он смотрит на нее с замкнутым, настороженным выражением лица. О чем, интересно, он думает? Нет, она не хочет знать, что занимает его мысли. Ее единственное желание — убежать, оказаться как можно дальше от него, но это невозможно, во всяком случае, сейчас.

Шанталь направилась к нему, стараясь не обращать внимания на то, что холодная мокрая блузка прилипла к ее голым грудям, короткая юбка облегает бедра, а нижнее белье, вероятно, плавает где-то на океанских просторах.

Однако, приблизившись в Деметрису, Шанталь увидела, что он сжимает в руке кружевной розовый бюстгальтер и розовые трусики.

Ее глаза негодующе вспыхнули. Гордость принцессы была уязвлена.

— Будьте любезны, — сказала она, повелительным жестом протянув руку.

Он молча вручил ей кружевное белье.

— Благодарю, — сквозь зубы пробормотала Шанталь, чувствуя, как от стыда у нее на глаза наворачиваются слезы.

— Пожалуйста. — В глубине темных глаз ей почудилась скрытая угроза.

Деметрис был рассержен. Нелепо, но это так. К тому же у него нет права сердиться.

Он знал, что прошедшая ночь не повторится и, проснувшись, он никогда больше не утратит контроля над собой. Однако сознание этого не облегчало чувство жаркого гнева, который внезапно вспыхнул в нем.

То, что он еще способен иметь какие-то чувства, поразило его.

— Как ребра? — отрывисто спросил он. Ему не следует сидеть здесь обнаженным. Он должен преодолеть желание, которое до сих пор терзает его. Ему нельзя даже думать о том, чтобы сорвать с тела Шанталь эту мокрую одежду и прижаться губами к теплой коже.

Невозможно забыть, что он чувствовал, когда она была под ним. Он готов снова овладеть ею, гладить ее груди, живот, бедра, чувствовать, как она стонет от удовольствия.

— Прекрасно, — коротко ответила Шанталь, крепко сжимая в руке белье.