Светлана Оникс - Любовные каникулы

А Илюша меня простит. Если, конечно, узнает обо всем... Обязательно простит.

Да, я впала в сумасшествие. Ну и что? Это же так чарующе заманчиво — быть сумасшедшей, не отвечать за свои поступки. Понятное дело, что когда-нибудь за них придется ответить. Но не сейчас же, так что об этом думать? Решено! И это решение обжалованию не подлежит! Гоша, ты мне очень нужен! Ты нужен мне!!!

И он будто услышал мои мольбы. Робко постучал в дверь. Я сразу поняла, почувствовала, что это именно он, а не Арсеньев, не кто-нибудь другой из нашей делегации. Вдруг почувствовала, представляете? А если люди начинают чувствовать друг друга на расстоянии, значит, их взаимоотношения уже не в стадии зародыша, что, в свою очередь, отрадно и вселяет оптимизм. Вот это я люблю, вот это мне нравится.

Георг был какой-то необычный... Нет, он вообще по сути своей необычный человек, но сейчас... Какой-то уж особенно необычный, загадочный, печальный, лишенный всяческого лоска. Странно было видеть его в потертых джинсах, тоненьком свитерке и бейсбольной кепочке, натянутой на самые уши. Это он мне хотел соответствовать, как трогательно.

У меня сердце запрыгало бешеным кроликом. Он пришел! И он должен с радостью поддержать мои великие замыслы. Он просто обязан их поддержать. У него нет другого выхода. Впрочем, как и у меня.

— Вот... Это тебе...

Он протянул мне розу. Пунцовую розу на длинной колючей ножке. Капельки росы на нежных лепестках. Удивительный, неповторимый аромат. Я раньше думала, что все розы пахнут одинаково. Ошибалась... Это совсем не так... Да я готова отдать за эту одинокую розу все что угодно! Зачем мне роскошные автомобили, дворцы, дорогущие подарки? У них ведь нет души! А у розы душа есть, она живая...

Все-таки мужчины обладают сверхмощным оружием против женщин. Цветы... Подари женщине цветок, и все... Она в отпаде, она теряет голову... Она может не подать виду, но то, что в ее душе поют ангелы, — это точно. Только оружие нужно тщательно выбрать и воспользоваться им от чистого сердца. Всякая фальшь лишает его боеспособности, не оказывая на жертву ни малейшего влияния.

— Спасибо... — Я прижала розу к груди.

Хотелось кружиться, и я закружилась по комнате, а затем и вовсе бросилась Гоше на шею. Судя по тому, что принц чуть не грохнулся на пол, он такого прыжка не ожидал. А я прижалась к нему крепко-крепко... Ну же, поцелуй меня! А Гоша стоит столбом, свесив руки плетьми, но я ощущала, как его тело колотится мелкой дрожью. Все-таки северные люди молотки, умеют держать себя в руках, в хладнокровии им не откажешь.

— Я не хотел приходить... — Я слышала его гулкий, чуть сипловатый от волнения голос. — Мне тяжело... Ты уезжаешь... И не знаю, встретимся ли когда?.. У нас с тобой разная жизнь... Слишком разная... Я хотел сразу порвать, отрезать, чтоб не мучиться... Не смог... Через час я буду один...

— Не будешь... — прошептала я. — Я тебя не оставлю... Мы убежим. Убежим куда-нибудь далеко-далеко, чтобы нас никто не нашел.

— Ты все шутишь...

— Нет, не шучу.

Сработало! Чрезвычайно приятно, когда твои слова производят на мужчину такое впечатление.

Георг чуточку отстранил меня и проникновенно посмотрел в мои глаза. Что уж он думал в тот момент? Не знаю. Но пришлось констатировать, что более глупого выражения лица я еще не видела за всю свою сознательную жизнь.

— Что случилось? — Я всячески пыталась разрядить обстановку и невольно вела себя развязней, чем это было необходимо. — Я сильно пополнела? Или крапивница высыпала? Так это от апельсинов.

Шутка явно не удалась. Во всяком случае, Георг ее не оценил. Он продолжал меня разглядывать. А брови его то сходились к переносице, то разбегались в разные стороны. Принц на какое-то время потерял дар речи.

— Сейчас мы с тобой отправимся в аэропорт, — как само собой разумеющееся сказала я, — купим два билета и... Только ни о чем меня не спрашивай, все испортишь.

— Куда?.. — Георг все еще не верил своим ушам. Я его понимаю. Окажись в его положении, я и сама бы не поверила.

— Какая разница? Куда угодно! Подальше от этой суеты! Туда, где тепло, где плещется море... Я не сильна в географии, ты же знаешь.

— Таити... — И принц улыбнулся. Он наконец осознал, что это не сон, не розыгрыш, не издевка. — Я повезу тебя на Таити...

— Нет, это я повезу тебя на Таити! Считай, что я тебя похищаю... Гуманным способом, без насилия. У меня, правда, денег нет, так что похищение организуется за твой счет. Согласен?

Этот вопрос я задала, чтобы соблюсти приличия. Но разве Георг мог не согласиться? Вот именно... Но я и не ожидала, что это будет так бурно!

Таити! Конечно же, Таити! Тот самый чудесный остров, где Поль Гоген создавал свои незабвенные пасторали! Ах, как это романтично!

А Георг на радостях попытался допрыгнуть до потолка. И у него получилось!

Кстати, я совершенно не представляла, где находится Таити. Даже приблизительно... Но Георгу в этом не созналась. Очень уж не хотелось лишний раз выставлять себя невеждой. Еще успеется...

Горбатый «Боинг» тяжело оторвался от земли, взмыл в небо почти вертикально и взял курс на юго-восток. Через восемнадцать часов он приземлится в Папеэте, административном центре Таити.

Я бросила сквозь иллюминатор прощальный взгляд на аэропорт «Марко Поло», на раскинувшийся узорчатой скатертью городок Тессера... Венеция, хоть и была совсем близко, в десяти километрах, но ее уже не разглядеть. Сто семнадцать островов скрылись в пелене густого тумана. Прощай, Венеция... Когда-нибудь я обязательно вернусь к тебе. Не просто же так я бросила в Канал Гранде монетку достоинством в пятьсот лир? Не удержалась-таки. Просто в приметы верю.

Интересно, сильно вытянулось лицо у Андрея, когда он перед отлетом не обнаружил меня в номере? Вот умора... А Георг оказался молодцом. Не растерялся. Да и почему он должен был теряться? Принц как-никак. Он быстренько позвонил в датское консульство и договорился, чтобы мне заочно оформили французскую визу. Таити, оказывается, до сих пор остается французской колонией. Не было еще там освободительной революции. Надеюсь, что и не будет.

Мне так хотелось, чтобы наш отъезд хоть как-нибудь походил на романтическое бегство! Ну, хоть самую капельку! И мы несколько раз пересаживались из машины в машину, запутывая следы. Как жалко, что за нами никто не гнался...

В салоне «Боинга» притушили свет, пассажиры спали, подложив под головы подушечки. Спал и Георг. Укутавшись одеялом, он свернулся калачиком в неудобном кресле. Голову так неуклюже вывернул, бедняжка... Устал, напереживался. Гошенька...

Поверите? В тот момент и в последующие несколько дней я даже не вспоминала о том, что у меня есть муж... Если вспоминать, то ничего хорошего не получится, совесть загрызет. Я вообще-то совестливая...