Аманда Дойл - Пробуждение души

Лора больше не существует, но он был еще под ее властью. Его воспоминания о ней продолжали пугать его.

— Это место прекрасно, — сказала Карли, прислоняясь к Баку. — Ты тосковал по нему, когда жил в Небраске?

— Да, скучал. — Резко, не останавливаясь для объяснений, Бак спросил: — А ты будешь скучать, когда вернешься в Сиэтл?

Карли посмотрела на него ласково, задумчиво и немного грустно. Но потом она ответила так же просто, как и он:

— Да, я буду скучать.

— Я хотел бы… — Бак размышлял и никак не мог выразить мысль словами. Он мог бы закончить эту фразу разными способами: «Я хотел бы, чтобы ты была другой»; «Я хотел бы, чтобы ты не была прекрасной блондинкой с голубыми глазами»; «Я хотел бы смотреть на тебя и не видеть Лору»; «Я хотел бы, чтобы ты действительно была Карли»; «Я хотел бы быть уверенным, что Лора ушла навсегда из моей жизни»; «А больше всего… я хочу, чтобы ты могла остаться. Со мной. Навсегда».

Чувствуя замешательство Бака, Карли подвинулась к нему на бабушкиной накидке, нежно положив руку ему на колено:

— Дай мне угадать, — сказала она, и улыбка коснулась ее губ, но не тронула глаза. — Ты хотел бы, чтобы я не останавливалась в Новере. Ты хотел бы никогда не возвращаться из Небраски. Ты хотел бы, чтобы правительство построило эту дорогу между штатами где-нибудь еще и оставило Новер медленно умирать. Ты хотел бы, чтобы этот уголок штата Монтана никогда не был бы заселен. Ты хотел бы, чтобы все это защитило тебя, твой город, твои воспоминания от меня.

Ее прикосновение было легким, словно перышко, но Бак чувствовал его каждым нервом своего тела. Он ощущал ее тело, тепло, блаженство, которое длилось бы вечно…

Бак медленно накрыл руку Карли своей, ее пальцы своими, и медленно притянул ее к себе.

— Ты не угадала, дорогая, — прошептал он, а потом солгал: — Я хотел бы сделать вот что, — и Бак поцеловал Карли. Это было простое, медленное сближение, которого он страстно желал с тех пор, как проснулся и увидел ее стоящей у окна, залитой солнечным светом, в тонкой ночной сорочке. Бак понял, что его слова не были ложью. Это действительно было то, чего он страстно желал. Упоительно. Без испепеляющей страсти. Только постепенно растущее осознание наслаждения.

Закрыв глаза, Бак нашел ее плечи и притянул Карли к себе. Склонив голову, он прижался своими губами к ее, почувствовав ее тепло, ее сладость и неискушенность. Он хотел брать, брать и брать до тех пор, пока боль в его душе не ослабнет. До тех пор пока страсть в его сердце не будет удовлетворена. До тех пор пока раны, которые она нанесла, не исцелятся.

Карли целовали несколько раз, но так — никогда. Никогда так жадно. Так нежно. Так ласково…

Подняв руки, Карли позволила себе коснуться Бака. Она притронулась к его груди через мягкий хлопок рубашки, обтягивающей широкие плечи, сильные мышцы, плоский живот. Бак напрягся, когда она гладила его, и Карли чувствовала волны дрожи, проходящие по его телу. Ей хотелось большего: коснуться его кожи, смотреть на него, целовать его, вся она трепетала. Ее пальцы задержались на ремне, играя пряжкой; потом Карли обняла его.

Они сидели на накидке, не отрывая взгляда друг от друга. Карли выглядела немного удивленной, сильно взволнованной и чуть-чуть испуганной. Бак тоже испытывал сильное волнение. Возбуждение. Радость. Блаженство.

— Это изумительно, — сказал он тихо.

Карли улыбнулась. Изумительно — это такое книжное слово. Не многие женщины посчитали бы его за комплимент. Лора, конечно, не посчитала бы, но Карли оценила его. Все, что она узнала о Баке и о Лоре, показывало, что ему с нею очень редко было прекрасно. Злобно — да, горько и тяжко — да, ненавистно — да, но никогда — прекрасно. А это было то, чего он хотел больше всего. Прекрасно и нормально.

Это было как раз то, что нужно было Карли.

Отведя свой взгляд от Бака, она открыла рюкзак, который Бак нес от дома, и начала доставать еду. Он предпочитал сандвичи и чипсы. Карли отдавала предпочтение жареному цыпленку и картофельному салату. В результате они согласились на грудинку, салат из капусты и печеную фасоль от Петера с двумя кусками орехового торта из кухни Хэзел на десерт.

— Поцелуй со мной похож на поцелуй с нею? — беззаботно спросила Карли, накладывая на тарелку Бака салат и фасоль. Когда она наклонилась, чтобы передать ему тарелку, Бак выглядел раздраженным и обиженным. Это заставило ее рассмеяться.

— О, пожалуйста, шериф, не притворяйся, что ты не сравниваешь нас постоянно. Она была полна ненависти, а я — нет. Она была шлюха, а я — нет. Она была сексуальна, а я — нет. — В голосе Карли на последней фразе промелькнула нотка сожаления, и она постаралась скрыть ее. — Ну… так мы похоже целуемся?

Бак взял тарелку, добавив пару кусочков грудинки из пакета, и ловко ушел от ответа.

— Она не была совершенна.

— Она была красива, — напомнила Карли.

Это был единственный пункт, с которым, независимо от своих чувств к Лоре, соглашался каждый.

— Не так красива, как ты.

— Да, я уверена, что с таким носом и этим шрамом на лбу я затмеваю ее полностью.

— С твоим носом и шрамом все в порядке, — сказал Бак ворчливо. Потом в его голосе зазвучал гнев, и он жестко сказал: — Красота Лоры была порочна, потому что она сама была порочна. Ее личность исковеркана. Она была лишена сострадания. И не так уж сексуальна. Лора была человеком, всегда обеспокоенным своей сексуальностью и ее влиянием на окружающих. Ее сексуальность была агрессивной, ошеломляющей и далеко не всегда приятной. Будто ты находишься в лифте с кем-нибудь, от кого пахнет духами. В малых дозах все может быть прекрасно, но если запах удушающий, тебе может стать плохо.

Ему и стало плохо, он заболел Лорой.

— Может быть, Лора покинула Новер не для того, чтобы наказать тебя. Может, она хотела начать новую жизнь, — сказала Карли задумчиво.

— Ей не нужно было уезжать, чтобы сделать это.

— Разве? Подумай о том, как ты действовал во время моих первых дней здесь. Прошло три года с тех пор, как ты видел ее, и у тебя даже мысли не возникло, что она могла измениться. Здесь, в Новере, где каждый знал ее и ожидал от нее только плохого, ей невозможно было измениться.

Карли бросила кость от грудинки, которую она ела, в медленно растущую кучку отходов, потом слизнула соус с пальцев.

— Но это все так, к слову. Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы. Поцелуй со мной похож на поцелуй с Лорой?

Она ожидала всплеска эмоций, но Бак только рассмеялся.

— Ни в малейшей степени. Лора не была такой… — Он остановился, пытаясь найти верное слово; наблюдая за ним, Карли молча предположила несколько вариантов: неловкой, наивной, неопытной. — Она лишилась девственности в тринадцать лет, — закончил Бак.