Мелисса Джеймс - Сладкая жизнь королевской семьи

Он перепачкал лицо Жасмин тестом, пока целовал.

— Ты на себя посмотри! — ответила она, указывая ему на зеркало, висящее в коридоре рядом с кухней. — Рубашка у тебя наполовину расстегнута, на лице и в волосах мука, а еще тесто прилипло на…

— Где? — прошептал он у ее уха, восхищенно глядя на ее покрасневшее лицо.

Жасмин была босиком, в старой футболке и шелковых брюках от спортивного костюма. Волосы, старательно подобранные в пучок, были перепачканы шоколадом и мукой. Короче, она выглядела очаровательной.

Почему раньше Чарли и предположить не мог, что будет прикасаться к ней? Ведь теперь ему хотелось все время обнимать и целовать Жасмин.

— На груди… и на животе. Вот тут, — она провела пальцем по его перепачканной на груди рубашке.

— У тебя на футболке на той же высоте есть отметина из теста, — он подошел к ней ближе и притянул к себе. — Интересно, кто из нас кого перепачкал? Наш последний поцелуй был…

— Крем! — перебила она его и вырвалась из его обьятий. Зачерпнув ложкой начинку, Жасмин отправила ее в рот. — Хм, вообще-то вкусно. — Она просияла. — Это мой первый пирог!

Но Чарли не хотел никакого пирога. Сейчас он желал только одного: обладать стоящей перед ним женщиной.

— Я лучше попробую на вкус тебя, — он наклонился и слизал остатки крема с ее губ. — Вкусно.

Он снова поцеловал ее в губы, распаляясь все сильнее.

— Чарли, — шептала она между поцелуями. — Что же ты делаешь со мной?

— Мой цветочек, — шептал он в ответ, — я не могу оторваться от тебя. Я постоянно думаю о тебе. Я хочу быть с тобой. Я так хочу заняться с тобой любовью, Жасмин, что боюсь взорваться.

— Я тоже, Чарли, — она целовала его в шею, и он вздрогнул, сходя с ума от желания.

— Пошли отсюда, — прошептал он, касаясь ладонью ее груди, чувствуя ее трепет.

— Куда мы пойдем, Чарли?

И внезапно он вернулся в реальность. Им некуда было идти. За ними постоянно следили.

Тихо выругавшись, Чарли вздохнул.

— Извини, мой цветочек, — он прижал ее к себе, гладя по голове. — Мне не нужно было допускать, чтобы все зашло так далеко.

Прерывисто дыша от нестерпимого желания, Жасмин кивнула у его груди:

— Жаль, что наши жизни так усложнены, Чарли.

— То, что ценно, добывается большим трудом.

Она улыбнулась так, будто он сказал нечто поразительно красивое. Сердце Чарли забилось так часто, что стало трудно дышать.

— Ты думаешь, это относится к нам? Наши отношения ценны?

— Я думаю, что могли бы быть ценны, Жасмин, — не в силах сдерживаться, он снова поцеловал ее. — Если бы только не было препятствий.

Жасмин внезапно отстранилась от него, блеск в ее глазах исчез. Она повернулась к раковине.

— Крем на пироге растаял, его уже нельзя есть, — она повернулась и натянуто улыбнулась Чарли. — Убирать ты умеешь так же профессионально, как и печь пирог?

Чарли почувствовал себя неуютно, увидев, что Жасмин напряглась и избегает его взгляда.

— Ты считаешь меня лжецом?

Помолчав немного, она хрипло ответила:

— Не считаю. Перед тем как ты начнешь обучать меня уборке, мне нужно снова расплакаться на твоей груди? Или умолять тебя остаться и ради меня возложить на себя королевские обязанности?

— Не нужно.

Она кивнула, будто ожидая подобного ответа:

— Тогда покончим с этим. Мы хорошо повеселились, теперь пора наводить порядок.

У Чарли возникло чувство, будто Жасмин говорит не о грязной посуде. Взяв пирог, он выбросил его в мусорное ведро.

— Я ополосну тарелки, а потом поставлю их в посудомоечную машину. Если хочешь, вытри кухонный стол и убери продукты на место, — произнес он.

Жасмин кивнула, и Чарли вручил ей чистую тряпку и бутылку с антибактериальным средством, которое нашел на полке. Она молча принялась за работу, решив не показывать свою обиду.

Чарли подумал, что, если она обиделась на него, значит, неравнодушна к нему. Внезапно он принялся ругать себя за то, что совсем позабыл о том, что за женщина перед ним. Жасмин была невинна и ничего не знала о так называемых премудростях отношений без взаимных обязательств.

— Я отправляюсь спать, — сказала она, когда они закончили уборку. — Спасибо за то, что сопровождал меня сегодня в поездке в деревню, позволил прикорнуть на твоей груди… за урок готовки, — ее лицо осветила мимолетная улыбка.

Она смотрела на него так, будто он был невидимым.

Чарли больше не мог этого выносить. Он схватил ее за руку, когда она проходила мимо него:

— Жасмин!

Она не стала игриво вырываться, как делали все знакомые ему женщины, а просто повернулась и посмотрела на него, едва заметно улыбаясь.

— Черт побери, принцесса, извини меня! — буркнул он. — Я здесь две недели, но больше не вынесу такой жизни.

Он выругался, чувствуя себя редкостным негодяем.

— Ты так совершенна, а я из совсем другого мира.

— Прекрати! — она все-таки вырвалась из его рук. — Ты считаешь, что не вынесешь такой жизни? А я все время заставляю себя такую жизнь терпеть! Я училась в интернатах, престижных университетах, изучала предметы, знание которых, как мне казалось, никогда мне не понадобится. Мне не позволяли плакать на похоронах собственной матери, а ведь я была семилетним ребенком! Мне запретили плакать на похоронах отца и брата, ибо повсюду были представители СМИ. Мне нельзя ругаться и повышать голос, говорить что-то не к месту. Сейчас я наследная принцесса — и работаю по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки. Я должна всегда отлично выглядеть, хотя иногда приходится спать всего четыре часа. Чарли, мне тоже не нравится такая жизнь!

Чарли вздрогнул, увидев, как по ее лицу потекли слезы.

— Но если я не буду делать эту работу, кто появится на моем месте? Ты можешь винить меня за то, что я понадеялась, будто ты разделишь со мной обязанности по управлению страной. Но сейчас ты зашел слишком далеко в своих сомнениях, и я ненавижу тебя за это!

Чарли был ошеломлен ее откровениями. Он считал Жасмин неким гармоническим совершенством, а на самом деле она тяготилась жизнью во дворце. И все же Чарли продолжал восхищаться ею. Ведь теперь он знал, что она не просто рафинированная принцесса, но и умеющий чувствовать и сопереживать человек.

Вот только ответить ей Чарли было нечего.

— Слава богу, она подвержена обычным человеческим страстям, — пробормотал он.

Она посмотрела на него так, будто он свихнулся:

— Это все, что ты можешь сказать? Ты разве не слышал — я ненавижу тебя?!

— Я хочу высушить твои слезы поцелуями, — выпалил он и от смущения закрыл глаза. — Извини, я не знаю, что сказать. Могу только поблагодарить тебя за то, что доверила мне свои секреты, мой цветочек.

— Я не ваш цветочек, мистер Коста. Я вам не принадлежу.

Ее слова прозвучали холодно и отстраненно. Открыв глаза, Чарли увидел, что она отворила дверь, чтобы выйти из кухни.