Джозефина Кэрсон - Преданное сердце

Улыбка слиняла с лица Сьюзен, и в ее красивых глазах промелькнула искра раздражения. Она собиралась уже ответить, когда к ним вернулся Джонатан с охапкой маргариток и протянул их Сьюзен. Глаза его суженой расширились от ужаса.

— Маргаритки! О мой Бог, Джонатан, как… как ты мог… — Она чихнула, и множество лепестков разлетелось в разные стороны. Убери их немедленно. — Она сердито сунула цветы Джонатану, озадаченно смотревшему на нее. — Унеси их отсюда! Я не могу… — Снова чихнув, она вся содрогнулась. Потом чихнула еще раз. Ее глаза наполнились слезами, а нос покраснел. — Сейчас же!

Джонатан забрал цветы и махнул рукой, подзывая официанта, чтобы попросить воды. Сьюзен чихала не переставая. Энн сочувственно вздохнула и предложила носовой платочек.

— Бедняжка! Похоже, братец свалял дурака. Маргаритки! Надо же, не повезло!

— Никогда не дари мне маргаритки! — раздраженно воскликнула Сьюзен, перестав на мгновение чихать. — Чертовы сорняки!

— Прости меня, — извинился Джонатан. — Я и не подозревал о твоей аллергии. Только хотел доставить тебе удовольствие, как ты и просила.

— Знаю, я… апчхи! — опять чихнула Сьюзен, отдавая отчет в том, что ведет себя неправильно.

По тону Джонатана она поняла, что обидела его, но не могла ничего поделать со своим нравом. Резко повернувшись, она убежала, чтобы привести себя в порядок. Энн лишь пожала плечами, олицетворяя саму невинность. Джонатан проследил взглядом за своей суженой с озадаченным выражением на лице. Глория испытала легкие угрызения совести, но тут же напомнила себе о заказанных ей открытках. Сьюзен лишь проявила некоторые из своих неприглядных качеств. Джонатану просто необходимо знать об них.

Сьюзен нервно вскочила и стояла теперь посреди зимнего сада с отнюдь не ангельским выражением на красивом лице. Она наконец перестала чихать, привела себя в порядок и присоединилась к Джонатану, сгорая от нетерпения услышать новое любовное стихотворение. Задыхаясь от ярости, она ломала себе руки, словно не могла решиться, то ли влепить ему пощечину, то ли прибегнуть к иному виду мести.

— Да как ты смеешь? — Ее глаза холодно сверкнули. — Как ты мог написать такое?

— Да в чем дело? — Джонатан растерянно зажал листок со стихотворением в руке, уставясь на свою невесту, как если бы думал, что она спятила.

— В том… в том, что ты написал! — Сьюзен со злостью пристукнула каблучком. — Мне это совсем не кажется смешным. Слишком плохой вкус!

— Да о чем, наконец, ты говоришь? — Джонатан схватил ее за руку, чтобы не дать ей возможности уйти от ответа. — Стихотворение немного необычно, верно, но я не вижу ничего дурного в словах, а тем более в своих намерениях.

— В самом деле? — прошипела Сьюзен и чуть приподняла подол своего платья. Джонатан беспомощно опустил глаза к полу. Он был в недоумении, пока не увидел ее ног.

Туфельки Сьюзен вовсе не были изящными и миниатюрными. Пораженный, он сообразил, что у нее были самые большие ступни, которые он когда-либо видел у женщины. Комичность ситуации застала его врасплох, и он невольно расхохотался.

— Это не смешно! — Сьюзен забарабанила своим кулачком по его груди, распаляясь все больше. — Никогда не встречала такого грубого, бестактного человека, как ты! Да я скорее умру, чем выйду за тебя замуж!

Перестав смеяться, он уставился на нее с выражением, от которого ее ярость моментально испарилась.

— Жаль, что ты так это восприняла, — холодно произнес он. — Стихотворение явно неудачное, но не настолько, чтобы отказать мне. Очевидно, мое предложение ничего не значит для тебя.

— Прости, — торопливо проговорила Сьюзен, сообразив, что выдала себя. Натянуто улыбнувшись, она бросила на него кокетливый взгляд. — Меня просто ранит всякое упоминание о моих ногах.

— Понятно.

Он позволил ей взять себя за руку, но продолжал смотреть на нее так, словно под красивой маской увидел нечто совсем иное. Сьюзен улыбнулась, тряхнула локонами и быстро поцеловала его в щеку.

— Как глупо с моей стороны, милый. Ты ведь прощаешь меня?

В ответ на ее по-детски невинный жест, он улыбнулся и кивнул:

— Да, забудем об этом. Похоже, все уже идут к столу, не пора ли нам присоединиться к ним?

Энн и Глория увидели, как Джонатан вышел из зимнего сада с неестественно выпрямленными плечами, сопровождая свою невесту в столовую. Энн как-то ухитрилась организовать так, что за столом они оказались рядом с Джонатаном. Ее улыбка излучала невинность, когда она поинтересовалась у него, как они провели время в зимнем саду.

— Я слышала, что у Барнеров удивительные папоротники, — ехидно проговорила Энн. — Как ты их нашла, Сьюзен?

Джонатан взглянул на нее так, словно не понял, о чем она говорит, а Сьюзен под благовидным предлогом покинула стол. Проводив ее взглядом, Джонатан потягивал вино, задумчиво разглядывая сестру.

— Могу поклясться, здесь происходит что-то темное, — проговорил он. — Ты никак не замешана во всем этом, а?

— О чем ты говоришь? — преувеличенно ласково спросила его Энн. Поскольку брат не ответил, она продолжила в том же тоне. — Перестань хмуриться, Джонатан, и передай сэндвичи. Ты выглядишь гораздо старше, когда хмуришься. Тебе разве не пора идти на работу?

Он достал карманные часы, проверяя время.

— Ты права. Из-за эпидемии холеры больница переполнена. Мы все работаем сверхурочно. Но все равно людей не хватает.

— Неужели все так плохо? — спросила Глория.

— Никогда не видел подобного. Все койки заняты. Не хватает лекарств и продуктов. Все пациенты в тяжелом состоянии — и мужчины, и женщины, и даже маленькие дети, но большинство из них бедны и ограничены в средствах.

Когда вернулась Сьюзен, Глория уже вся была преисполнена сострадания к несчастным больным.

— Так вам нужна помощь? Я мало знаю о том, как ухаживать за больными, но могла бы давать лекарства и менять белье.

— Я тоже с радостью помогу, — искренне предложила свои услуги Энн.

Доктор Уэбб улыбнулся:

— Вы обе очень добры, но больница не самое приятное место для женщины. Не знаю, выдержите ли вы в наших ужасных условиях.

— А, чепуха, — твердо произнесла Энн. — Это нас не убьет. Многие женщины ухаживают за больными, и ничего. Все, договорились. Сегодня мы придем. — Энн повернулась к Сьюзен. — Ты с нами?

— Я… я не могу. Больные вызывают у меня ужас. — Она повернулась к Джонатану, передернув плечами. — Ты ведь не будешь настаивать?

— Нет, я понимаю, — в его голосе прозвучала необычная нота, потом он поднялся из-за стола и тепло улыбнулся Глории и своей сестре: — Жду вас в больнице. Всего доброго, Сьюзен.