Карен Рэнни - Строптивая жена

Дуглас спустился и прислонился к перилам у подножия лестницы, забавляясь зрелищем. Бочки с вином, купленные в Испании, стоят по кругу. Свечи, воткнутые в пустые бутылки, служат освещением. В центре круга на табурете восседает Алано с какой-то хитроумной штуковиной, привязанной к колену. Несмотря на совершенно седые волосы, его смуглое лицо на удивление гладкое. Когда он улыбался, открывались зубы столь же белые, как и волосы. Ключ к характеру Алано скрывался в его карих глазах, которые часто вспыхивали от эмоций.

— Ну, приятель, как дело прошло? — сказал Алано с сильным испанским акцентом, который не вязался с его шотландской фамилией Макдона. Его прадед эмигрировал в Испанию и заложил династию, которая процветала. — Герцог согласился?

— Я получил своего рода инвестицию, — пробираясь между бочек, ответил Дуглас. — Не деньги, но брак.

Недоверие во взгляде Алано соседствовало с такой же порцией удивления.

— Брак?

— С дочерью человека, который не питает особой симпатии к Шотландии и ее обитателям. Кажется, мать моей нареченной шотландка, и герцог, похоже, всех нас не любит.

— Начни сначала, дружище. У меня такое чувство, что ты много чего пропустил.

Дуглас начал с того, как он вошел в дом герцога Херриджа, и пересказал все, вплоть до момента, когда дворецкий Саймонс проводил его к двери.

— Надеюсь, ты не думаешь довести это дело до конца, — сказал Алано, когда Дуглас закончил. — Найдется много других, которые заинтересуются твоим открытием, старина. Сомневаюсь, что кто-нибудь из них навяжет тебе женитьбу.

Дуглас присел на бочку.

— Возможно, мне пора жениться.

Алано, поставив бутылку, уставился на Дугласа:

— Она до такой степени богата?

— Думаю, у герцога Херриджа нет ни гроша за душой, — улыбнулся Дуглас. — Этот брак для него возможность спасти лицо и приобрести долю в моем открытии.

— Значит, она так красива?

Дуглас видел перед собой Сару, как будто она вошла в комнату.

— Она прекрасна, — сказал он, не сознавая, что его голос смягчился. — У нее черные волосы, нежные серые глаза и пухлый рот. Но в ней есть нечто большее, чем просто красота. Она храбрая, преданная, любящая. Ее мать больна, и по голосу слышно, как у нее сердце разрывается, когда она говорит о ней. Она боится отца, вздрагивает при каждом его движении, но все-таки бросила ему вызов.

— Значит, это любовь с первого взгляда? — спросил Алано.

— А такое бывает? — удивленно посмотрел на него Дуглас. — У меня пальцев не хватит, чтобы пересчитать девушек, которых я, по-моему, любил. Но я так и не женился ни разу.

Дуглас покачал головой, то ли из-за слов Алано, то ли по поводу собственных действий.

— А ты намерен это сделать?

— Думаю, да, — улыбнулся Дуглас.

— Собираешься сказать герцогу или его дочери, что ты тоже шотландец, или сохранишь это в тайне?

— Герцог относится к этому с неприязнью. Но возможно, Сара, будучи наполовину шотландкой, не станет возражать против мужа-шотландца.

Алано покачал головой:

— Ты достаточно нервничал из-за встречи с настоящим герцогом. А как ты будешь себя чувствовать, женившись на герцогской дочери?

Это очень в духе его старого друга — привнести в ситуацию немного реализма.

— До сих пор я справлялся достаточно хорошо, — сказал Дуглас. — Что ты всегда говорил мне? Веди себя так, как они, выгляди так же, и скоро они примут тебя за своего. Герцог Херридж видел во мне джентльмена.

— Так-то оно так, приятель, — кивнул Алано. — Но я заметил, что ты все еще носишь с собой записную книжку, как будто боишься совершить ошибку.

Дуглас отвел взгляд.

— Это разные миры, Алано, — сказал он. — Тот, из которого я прибыл, и тот, куда хочу идти. Расстояние между ними невелико, но все в них различно.

— Ты проделал этот путь самостоятельно, дружище. Никто ничего не преподнес тебе на блюдечке. Ты не унаследовал это. И каждый пенни, какой у тебя есть, заработан. Никогда этого не забывай. Эти щеголи, живущие в прекрасных домах, не могут сравниться с тем, что ты сделал. Герцог Херридж получил свой титул и деньги от отца, а тот, в свою очередь, от своего отца и так далее. Он не добился этого сам, как ты.

Дуглас улыбнулся:

— Ты говорил, что знать свысока смотрит на деловых людей.

Алано фыркнул и заткнул бутылку пробкой.

— На свою беду. Если бы они понимали, что для них лучше, то шли бы другим путем, — сказал он. — Вместо этого они женятся на деньгах или живут в благородном голоде. Не так, как ты, дружище. С того момента, когда я тебя встретил, тебе были предначертаны большие дела.

Дуглас взял заткнутую бутылку. Несмотря на количество нанятых слуг, Алано всегда будет делать такую работу сам, убежденный, что никто, включая Дугласа, не может сделать это должным образом.

— Ты всегда верил в меня, Алано, все эти годы. Почему? — Дуглас не раз задумывался об этом, но сегодня, кажется, пришло время спросить.

Алано, похоже, удивился.

— Почему? — Он поднял брови. — Потому что ты был самым несносным мальчишкой, каких я только видел. Ты вырос мужчиной с той же упрямой жилкой. Если ты что-то себе в голову вбил, то не отступишь, пока не доведешь дело до конца. В юности тебе нужно было лишь дать правильное направление, и все.

— А что мне нужно взрослому? — улыбнулся Дуглас.

— Хороший пинок, я думаю.

После такого комментария Алано несколько минут не обращал на него внимания. Он взял пустую бутылку, открыл кран бочки и следил, как наливается вино. Когда вино дошло до горлышка, он закрыл кран и положил бутылку в своеобразную кожаную колыбель, привязанную к колену. Потом взял пробку и демонстративно сосредоточился на закупоривании бутылки.

Наконец Алано повернулся к Дугласу:

— Она знает, что ты только что прибыл в Лондон? Она знает, что здесь все вверх дном будет, когда она переедет сюда? У меня не было времени заказать мебель для холла, не говоря уже о столовой.

Он потянулся за очередной бутылкой.

— У нее есть дом, — сказал Дуглас.

— И что мне делать с этими хоромами?

Они знали друг друга два десятка лет, вместе переживали ураганы, не говоря уже о наводнениях, землетрясениях и о том незабываемом случае в деревне, полной злобных пигмеев. И за все это время Дуглас никогда не был сбит с толку так, как сейчас, когда столкнулся с внутренним кризисом.

— Уж не собираешься ли ты податься в пэры, коли женишься в этом кругу? И будешь содержать этот дом для визитов в Лондон? — Алано поднял глаза, внезапная улыбка смягчила язвительность слов.

— Разумное решение, — сказал Дуглас. — Нет необходимости сразу продавать его.

Алано кивнул, сосредоточенно протирая тряпкой темно-зеленую бутылку.

— Тогда я наведу порядок и устроюсь здесь. Лондон мне нравится.