Кей Мортинсен - Любовный розыгрыш

— Но ты был настолько влюблен, что не стал ни на кого обращать внимания, а женился, — подсказала Нэнси.

— Мы были вынуждены, — Филипп взглянул на Нэнси. — Памела была беременна, — тихо произнес он. — Мы предприняли отчаянный шаг и заставили семейство Лембор осознать, что наш брак неминуем: мы с Памелой так хотели ребенка!

— Но они тебя в свою семью так и не приняли? Неужели они не видели, какой прекрасный им достался зять и как ты любишь Памелу? — разволновалась Нэнси. — Они не могли не видеть, насколько ты добр, как умеешь работать…

— Только не надо лести! — засмеялся Филипп. — Тут есть кое-что еще. Их предки были одними из самых первых на острове поселенцев. И они считали, для их дочери найдется кто-нибудь получше меня.

— Невероятно! — не сдавалась Нэнси. — Но… судя по твоим словам, семья Памелы и сейчас живет в Кингстоне?

— Сейчас здесь остался только ее старший брат. У него плантация в западной части Ямайки.

— Тебе надо было бы рассказать мне обо всем этом, — заметила Нэнси. — Свадьбы хорошо излечивают старые раны. Мы бы его позвали на нашу.

— У тебя доброе сердце, Нэнси. — Филипп наклонился и поцеловал ее, не принимая протестов. — Однако Тони Лембор никогда бы не пришел. Да к тому же… В войну он был корреспондентом агентства Рейтер, и сейчас большую часть времени проводит в Европе.

— Я считаю, кто-то должен ему сказать, что на тебе никакой вины нет, — посуровела Нэнси. — И что ты стоишь миллиона других мужчин.

Филипп ухмыльнулся.

— Спасибо. Сомневаюсь, чтобы Лембор с этим согласился. Единственное, чем я хотел заниматься, это управлять плантацией, а для его семьи этого было мало. Они представляли себе, что их зятем будет какой-нибудь великий отпрыск, представляющий высшие эшелоны английского общества, а не такой французский мужлан, как я, да еще с карибским акцентом! — Филипп беззлобно ухмыльнулся.

Нэнси вспыхнула.

— А мне твой акцент очень нравится! — призналась она. — Хочу такой же!

— Тогда окончи Вест-Индский университет, — пошутил Филипп. — Обучение бесплатное.

— И никаких дорогих парижских школ? поддразнила его Нэнси.

— Какое-то время я учился в Англии, — удивил ее Филипп. — В банановом бизнесе надо хорошо знать английский, это необходимо. Но я скучал по дому, а мне предстояло быть в разлуке с ним целых пять лет. Я так безумно тосковал по Ямайке, что из Англии просто сбежал. Отец был в ярости. Он отправил меня в наше имение во Франции и там я посещал некоторое время колледж для избранных. — У Нэнси глаза полезли на лоб. Имение во Франции! — А в конце концов я кончил все именно там, где и хотел, — продолжал Филипп, — учился в университете в Кингстоне и приезжал домой на выходные и на праздники. Это было замечательно.

— Да, — согласилась Нэнси, — замечательно.

— Наверное, — словно сам себе проговорил Филипп, — я бы утратил интерес к жизни, если бы кто-нибудь попытался забрать у меня мое наследство. Я мечтаю снова объединить два наших поместья — «Голубую лагуну» и «Монтего-Ривер», взять под контроль остальные богатства семейства ди Клементе.

То же самое думала и Нэнси. Может быть, благодаря их детям владения отца и деда перестанут быть враждебными территориями. На этих землях, как ей рассказал надсмотрщик плантации Филиппа, работники больше всего боятся ненароком не проглядеть воображаемые враждующими сторонами границы владений, которые разделены рядами деревьев. Иначе Жильбер ди Клементе может без предупреждения выстрелить картечью.

— Вон дом Эндрю, — неожиданно оборвал разговор Филипп.

— Смотри-ка! — воскликнула Нэнси. — А вон, наверное, и он сам!

Как только машина остановилась, она выскочила, обрадовавшись, что на веранде их уже ожидала вся семья Эндрю.

Гостье показали весь крохотный домик. Она только подивилась — где же они все спят? Потом гости и хозяева вышли в небольшой сад, чтобы выпить сока, только что выжатого из плодов манго. Стол поставили под высоким цветущим деревом, опавшие красные цветы которого усеяли вокруг всю землю. Филипп и Эндрю обсуждали проблемы торговли бананами, поисков новых рынков. Нэнси же с удовольствием играла и детьми и жевала банановые чипсы.

— Филипп такой счастливый! — сказала Салли, миловидная супруга Эндрю. — Я никогда не видела его таким окрыленным. Он вас любит, дорогая. Посмотрите — видите, как он держит нашего малыша? Очень скоро ему захочется иметь своих собственных детей.

Широко раскрытыми глазами Нэнси наблюдала за Филиппом. Он подкидывал малыша в воздух именно так, как испокон веков это любят делать отцы по всему миру. Сердце у нее сжалось — наверняка он не раз так же играл со своим родным сынишкой. И тут Нэнси подумала: а вдруг в ней уже зачат его ребенок? Она знала, что это вполне могло случиться. При мысли о ребенке Нэнси вспыхнула от счастья.

— Мне бы так хотелось стать матерью, — робко призналась она.

— Да у тебя, моя девочка, это прямо на лице написано! — рассмеялась Салли.

Филипп почувствовал на себе пристальный взгляд Нэнси и широко ей улыбнулся.

— Эндрю идет опылять орхидеи. Хочешь посмотреть на них? — спросил он.

Гостья и хозяйка с удовольствием присоединились к мужчинам. Нэнси подбежала к Филиппу. Она невольно смеялась, слыша, как взвизгивает малыш при каждом взлете и хохочет, опускаясь в сильные мужские руки. Нэнси уже больше не могла держать свои мысли и чувства в тайне.

— Филипп, — вздохнула она. Взгляд его был полон такой нежности… Значит, жена Эндрю была абсолютно права! И если это не любовь, то не что иное, как глубокая привязанность. А этого уже более чем достаточно. — Филипп, — чуть громче повторила Нэнси, — я тебя люблю.

Улыбка сошла с его лица, а глаза закрылись. На какой-то ужасный миг Нэнси показалось, что вот сейчас он рассердится или просто равнодушно глянет на нее. Но Филипп тут же опустил малыша на землю и погладил по голове, молча подавая знак одному из старших детей. Тот подхватил братишку в объятия.

Филипп бережно обнял Нэнси.

— А я — тебя! — ласково сказал он. — Они без слов, улыбаясь, долго смотрели друг на друга, пока детишки не стали дергать гостью за юбку, требуя, чтобы она наблюдала за тем, как работает их папа.

Нэнси словно погрузилась в какой-то волшебный мир. Она старалась сосредоточиться на том, что объяснял Эндрю. Тот кисточкой опылял пряные орхидеи, растущие на стволах кокосовых пальм. Так он ускорял образование завязей ванильных стручков. Но Нэнси ничего не воспринимала, только чувствовала рядом с собою теплое тело Филиппа да то, как у нее бешено колотится сердце. Женщину все больше и больше захлестывала радость от сознания, что она, возможно, носит в себе ребенка человека, который ее любит! По-настоящему любит!