Кэтрин Мэллори - Нежная победа

И все же внутри звучал голосок о том, что все это лишь самообман, что, вообще-то говоря, истинный смысл жизни требовал чего-то еще. Но ей уже было двадцать семь, и сейчас эта цель казалась ей еще дальше, чем когда она была лишь подростком и ходила в закрытую школу для девочек.

И когда, чуть позже, она плелась в постель, голосок все пилил и пилил ее. «Заткнись!» — сказала она ему утомленно и погрузилась в темный, без сновидений сон.

На следующее утро ее испорченное настроение было совершенно забыто. Закрыв за собой дверь, она направилась в сторону муниципалитета в прекрасном расположении духа; посвежевшая и спешащая на работу. Хотя бодрости ей прибавило не только утреннее солнце. Она только что смотрела программу «Доброе утро, Бостон!», и ей понравился отснятый накануне сюжет.

Вначале было потрясающе видеть себя на экране и слышать свой голос — который она всегда считала слишком низким, — но после первого шока она досмотрела выступление объективно. Мысль была выражена ясно и эффектно. И выглядела она, согласилась Робин сама с собой, довольно привлекательно.

После того как закончился показ, ей стали звонить с поздравлениями Джерри, ее родители, жившие в Марблхед, и некоторые друзья. Такие похвальные речи если и не могли помочь, то хоть улучшили настроение. Она повесила сумку на плечо, тряхнув головой, откинула волосы на спину и отправилась на работу.

В офисе Робин принимала поздравления, пока шла по коридору к своему кабинету. Наконец она добралась до своей двери и, толкнув ее, вошла к себе. На столе звонил телефон; это была одна неутомимая общественница, которая стала ей рассказывать, как бесконечно чудесно и великолепно она выглядела.

Робин благосклонно приняла похвалу и постаралась поскорее закончить разговор. Стараясь опередить очередной звонок, Робин успела набрать номер коммутатора:

— Могли бы вы сообщать всем, кто будет мне звонить, что в ближайшие два часа я буду на встрече? Я перезвоню им позже. Спасибо.

Облегченно вздохнув, она села в кресло. Если дело и дальше так пойдет, она мало что сможет успеть сегодня. Кроме Броган-Хауса, она курировала еще несколько проектов, и ее полочка с входящей корреспонденцией со вчерашнего дня наполнилась приличной горкой бумаг. Открыв окно, она принялась перебирать почту. Робин едва успела вскрыть третий конверт, как телефон зазвонил снова.

— Черт! — сердито вырвалось у нее, и, сняв трубку, она проворчала: — Слушаю.

— Это был не коммутатор, а Цинтия, старший администратор главного холла:

— Робин? Тебя хочет видеть один джентльмен, время ему не назначено, но… Подождите! Сэр! Вы не можете!..

Ее голос затих, раздался какой-то шум, затем Цинтия проговорила в трубку:

— Робин? Извини, но он поднимается прямо к тебе. Я хотела остановить его, но…

— Ты сказала ему, где я?

— Да, он спросил. Я и не думала, что он без приглашения побежит сразу по лестнице! — взволнованно сказала женщина.

— Ты не виновата, — успокоила ее Робин, однако она определенно была раздосадована. — Он назвал свое имя?

— Стивен, нет… Стюарт, Стюарт Норт.

— Подожди, кажется, это тот, о ком я подумала… Однако он одет довольно странно…

— Не знаю, но мне, кажется, придется взять это на себя, — ответила Робин и повесила трубку.

Она знала, кто такой Стюарт Норт. Не знать его было почти невозможно — это один из самых популярных певцов рок-н-ролла.

Более того, он считался бунтарем и декадентствующим прожигателем жизни — по крайней мере пресса его таким представляла. Его философия «Спеши жить и умирай молодым» поставила его во главе культа, распространившегося по всей стране. Он был особенно почитаем в Бостоне, потому что вырос на его грубой северной окраине Норт-Энд, давшей ему сценическое имя.

Этот певец впервые поразил Робин в конце шестидесятых, когда она была еще девчонкой. Направления в поп-музыке весьма недолговечны, но Стюарт Норт оставался на плаву, постоянно изменяя свой собственный, стилизованный под блюз рок. Его песни до сих пор были в первых строчках рейтингов и постоянно звучали на радио. Личные вкусы Робин склонялись к Гайдну или Моцарту, поэтому она не слишком интересовалась его творчеством. Хотя она все же знала о нем одну подробность: за ним тянулась репутация ужасного, невыносимого секси. Она вспомнила, как ее одноклассницы впадали в пароксизм от зависти, когда он женился на семнадцатилетней актрисе.

Робин и тогда не разделяла их энтузиазм, и сейчас его репутация не производила на нее большого впечатления. Ведь, как правило, герои, созданные средствами массовой информации, никогда не оказывались такими, как их расписывали. Естественно, что тот, кто знает свое дело и может заработать целое состояние записью песен, не может быть настоящим бунтарем. Возможно, что на самом деле он не так уж и привлекателен, как считали многие. Можно не сомневаться, что его жена думала так же. Хотя Робин где-то читала, что он уже развелся.

Будь он хоть сто раз бунтарем, он не имеет права вытирать ноги о сотрудников «Массачусетс историкл траст», решила разъяренная Робин. Слава не давала ему никаких привилегий перед ней. Если он хотел увидеть ее, то он и поступать должен был соответствующим образом.

И в этот момент прозвучал требовательный стук в дверь.

Робин поднялась и оправила юбку. Сейчас господин Стюарт Норт получит наставление, которое он никогда не забудет. Она легким движением поправила прическу, откинула волосы назад, прошла со сверкающими глазами через всю комнату и рванула дверь на себя.

— Послушайте, господин Норт, здесь существуют правила и… э-э… требования… и… — Ее голос предательски сорвался на шепот.

Перед ней, с легким нетерпением покачиваясь на носках ботинок, как ни в чем не бывало стоял самый сногсшибательный мужчина из всех, кого она когда-либо видела.

Он был великолепен — высокий, широкоплечий, мускулистый. Робин сразу его узнала, он был гораздо интереснее, чем на фотографиях. Стюарт Норт был одновременно груб и чувствен. Его глаза, которые ее откровенно оценивали, были такого же цвета, как и у Робин, — пронзительно серые. Откинутые наверх солнечные очки лежали на небрежно причесанных каштановых волосах.

Но в безмолвное состояние девушку привел не его взгляд, а необъяснимое ощущение, что она знала этого мужчину, возможно, знала его всегда. Ощущение не простого знакомства, а каких-то более глубоких отношений.

Впрочем, это какие-то фантазии. Они никогда не встречались.

Он заговорил:

— Робин Эллиот? Привет! Я — Стюарт Норт. Извините, что вламываюсь к вам таким способом, но у меня чрезвычайно мало времени. Я бы хотел переговорить с вами. Разрешите войти?..

Отклонить такую вежливую просьбу не было никакой возможности. Нет, поняла Робин, она этого и не хотела. Она молча шагнула назад, открывая дверь.