Аманда Мэдисон - Только любовь!

С момента знакомства с Мигелем на Викторию обрушилась целая лавина эмоций, которые грозила захлестнуть ее с головой. Ее стремительно бросало от одного переживания к другому, словно лодчонку, которую шторм застал в открытом море. И это отсутствие душевного спокойствия и равновесия нервировало больше, чем она могла вообразить.

Виктория сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Она знала, что это слезы усталости и стресса. Прошлая неделя выдалась как никогда трудной, а наступившая, которой суждено было стать последней в Париже, начиналась не лучшим образом. Весь сегодняшний вечер она провела как на иголках, измученная влечением так, что не могла достойно ответить на выпад Мигеля.

Но он мог…

Мог успокоить бешеный ток крови в ее венах. Мог погасить пожирающий ее огонь.

Мигель еще ниже наклонил голову. Девушка задержала дыхание, уверенная, что сейчас последует поцелуй. Она жаждала этого поцелуя. И в то же время опасалась его.

Уголком глаза Виктория заметила движение его руки. Он… он ласково потрепал ее по щеке. Затем приподнял ее лицо за подбородок и, напряженно глядя в глаза, произнес:

— Скажи мне.

У нее голова пошла кругом. Ей нужен был воздух, но она не решалась вздохнуть. Тело охватило сладостное предвкушение.

Виктория хотела его, безумно хотела. Но не знала, с чего начать, чего просить. Однако, без сомнения, улица была не самым подходящим местом для того, что должно произойти.

Она дотронулась до воротника его пиджака, опасаясь касаться кожи.

— Мы пойдем…

— Да? — Мигель слегка провел большим пальцем по ее губам. И горячее желание забурлило в ее теле, каждый мускул напрягся.

Виктория закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.

— Мы пойдем к…

— Куда?

— К тебе…

Он услышал то, что хотел услышать. Его голова опустилась ниже, и Мигель заглушил остальные ее слова поцелуем.

Его губы были твердыми, дыхание — холодным и свежим, с ароматом недавно выпитого вина, и Виктория замерла от удивления. Она целовалась и раньше, но никогда прежде не испытывала такого наслаждения.

Губы Мигеля двигались искусно и чувственно, казалось затрагивая и пробуждая каждый нерв, каждую клеточку тела к жизни. Он вобрал в себя жар ее рта, и поцелуй превратился в нечто требовательное и жесткое.

Но это было только начало. Мигель раздвинул бедром ее ноги, и Виктория почувствовала себя в ловушке, когда ощутила его напрягшуюся плоть. И слабо застонала, когда его колено задвигалось, усиливая ее возбуждение.

Руки Мигеля, доселе крепко сжимавшие ее, двинулись вверх по спине, заскользили по волосам, сжали темные шелковистые пряди.

Его желание было диким, необузданным. Виктория мало что в этом понимала, совершенно не могла себя контролировать и тем не менее хотела испытать все — и страсть, и ярость, и дрожь напряженных до предела нервов. Она поймала себя на том, что всецело отдается ощущению волнующего тепла его тела. С самого начала она знала, что не сможет ему противостоять. С первого взгляда чувствовала, что непременно будет принадлежать ему.

Мигель стал гладить ее шею так соблазняюще, так дразнящее, что Виктория беспомощно изогнулась, прижавшись сильнее к его бедрам, и откинула назад голову.

Она ощутила, как его пальцы заскользили по ее груди, затем по животу и, наконец, по бедрам. Дрожь удовольствия прошла по ней. Ее губы приоткрылись, когда рука мужчины оказалась под тонкой тканью платья.

Виктория судорожно втянула в себя воздух и в этот момент Мигель пришел в себя. Он вел себя так, словно собирался заняться с ней любовью прямо здесь, на улице!

О чем он вообще думает?

Мигель резко отдернул руки, отпрянул от девушки и, наморщив лоб, потер его. Он пытался привести в порядок мысли, но это оказалось непросто.

— Что-то не так? — робко спросила Виктория дрожащим от пережитого волнения и непривычно низким, чувственным голосом.

В полумраке она казалась совсем молоденькой, чуть ли не подростком. И Мигель неожиданно для себя почувствовал, как в нем проснулся инстинкт защитника.

Где ее брат? Где бабушка? Где кто-нибудь, кто мог бы приглядеть за ней, предостеречь от необдуманного поступка?

Близкие должны были бы следить за ней, ведь Виктория слишком мало знала окружающий мир. А вместо этого ее отпустили одну в такой огромный город, как Париж. В город, который ночью живет совсем другой жизнью, нежели днем.

— Ты понимаешь, что делаешь? — спросил Мигель, не в состоянии противиться желанию провести рукой по гладкой коже ее щеки.

У нее перехватило дыхание от такой простой ласки, но внешне она спокойно пожала плечами.

— Ты же знаешь: девушки обожают развлекаться.

Это и правда, и неправда, подумала Виктория, когда Мигель пристально посмотрел ей в глаза. Она хотела найти мужчину. Мужчину, который не стал бы ждать ее годами, а просто взял бы ее, мечтая быть рядом с ней так же сильно, как и она — с ним.

— Развлекаться, — повторил Мигель, понизив голос. И в его устах это прозвучало вызовом, в котором не было и намека на истинный смысл этого слова.

Он смотрел в ее глаза так долго, что она почти перестала дышать, подавленная и смущенная охватившей ее вдруг паникой. Живот напрягся так сильно, что она ощутила себя внутри пустой, как кукла из папье-маше, и это ощущение было неприятно до болезненности.

— Да, — сказала она одними губами и увидела, как Мигель сглотнул, а на его скулах заиграли желваки.

— Сейчас тебе лучше отправиться домой и лечь спать, а то уже поздно, — последовал ответ.

Она вспыхнула, почувствовав себя оскорбленной до глубины души.

— Я не ребенок, чтобы мне указывали, когда ложиться спать!

Вместо ответа Мигель запустил пальцы в ее волосы и, притянув к себе, снова сливался с ней в поцелуе. Прикосновение его губ потрясло Викторию — слишком разительно оно отличалось от предыдущего. Теперь его дыхание было теплым, а кончик языка лишь слегка дотронулся до внутренней стороны ее верхней губы.

Виктория задрожала, ощутив себя марионеткой, во всем послушной воле кукловода. Острые ощущения, пронзившие все ее существо, и были теми ниточками, за которые он дергал.

Повинуясь неведомой силе, девушка подняла руки и обняла Мигеля за шею, грудью прижалась к его груди. Его тело было как раз таким, каким она представляла себе тело желанного мужчины. Но пальцы, сжавшие ее волосы, выдавали человека властолюбивого, который привык делать любую понравившуюся ему женщину своей.

Нет, не таким она видела мужчину, с которым могла бы себе позволить получить первый сексуальный опыт. Мигель Виллас не производил впечатления милого парня, который легко даст женщине уйти от него, если той заблагорассудится.

А у нее есть всего ночь, чтобы осуществить задуманное. Всего одна ночь!..