Аманда Мэдисон - Только любовь!

Сам он уже давно научился не доверять никому, кроме себя. Но он устал. Ему захотелось найти кого-нибудь, на кого можно положиться. К сожалению, Виктория Артрайт никак не подходила на эту роль.

И тем не менее он разрывался между порывом выгнать ее и мучительным желанием отвести в спальню. Хотел обнять ее, дотронуться до ее бархатистой кожи и при этом почему-то с горечью осознавал, что у них нет и не может быть общего будущего.

Сложившая ситуация приводила его в бешенство. Он обвинял своего отца и родственников Виктории за такой жестокий обман. Ругал себя за то, что наивно поверил в невозможное.

Завтра же он позвонит Уильяму и Беатрис и откажется от свадьбы. Теперь ему хотелось, чтобы вся эта история окончилась как можно быстрее…

Все правильно и в то же время неправильно, думала Виктория, глядя на Мигеля. Взаимное влечение между нами очевидно. Это читается в его взгляде, в прикосновении его рук… Однако же Мигель ведет себя как-то странно.

— То, о чем ты сейчас думаешь, — это очень важно? — спросила она.

— Да, — ответил Мигель и, положив руки ей на плечи, притянул к себе.

Его односложный ответ был не таким волнующим, как его горячий взгляд. Виктория невольно почувствовала себя сладким десертом, который собираются съесть. Сердце девушки то пускалось в пляс от радости, то замирало от ужаса. А внутренний голос настойчиво нашептывал, что разумнее отказаться от плана и вернуться домой…

— Как далеко ты собираешься зайти, Клоранс? — спросил Мигель, скользнув руками вниз по ее плечам и сжав локти девушки.

Острое возбуждение пронзило ее, мешая прислушаться к доводам рассудка. Тело словно одеревенело, стало непослушным.

— Как далеко? — чуть ли не со злорадством повторил Мигель, сильнее стискивая ее руки.

Виктория была на грани обморока.

— Но ты же говорил… — еле слышно начала она с дрожью в голосе и испуганно замерла.

Мигель был намного сильнее ее. В его руках Виктория чувствовала себя беззащитной и беспомощной. Как же опрометчиво она поступила, согласившись прийти сюда!

— Что — говорил? — Его голос звучал настороженно, брови нахмурились.

Но от этого он показался Виктории лишь еще более привлекательным и манящим. Как привлекательной и манящей может быть бездонная пропасть.

У него наверняка было множество романов. Он так красив, так… сексуален!

— Там, в ресторане, ты сказал, что хочешь и мое тело, и мою душу…

Мигель ничего не ответил, явно ожидая продолжения.

Виктория облизнула пересохшие от волнения губы.

— Скажи… что ты во мне нашел? Мне всего двадцать. Ты на целых пятнадцать лет старше… Чем я привлекла тебя?

Он снова не ответил, но его рот сжался в тонкую линию. И пока длилось молчание, Виктория уже обо всем догадалась сама. Он хотел ее душу, потому что та была частью ее тела. Потому что именно тело он вожделел в первую очередь.

— Я еще не ответил, поэтому не додумывай ответ за меня, — наконец сказал Мигель, приподняв ее голову за подбородок. — Ты красива и при этом еще талантлива. Не забывай, я слышал, как ты играешь на фортепиано.

— А еще на скрипке и гитаре, — зачем-то добавила она.

— Ты хорошо образованна. И хотя одеваешься не лучшим образом, у тебя прекрасные манеры.

— А мужчины любят девушек с хорошими манерами?

Он состроил пренебрежительную гримасу и сощурился.

— Некоторые — да… Но то, что происходит между нами, не имеет никакого отношения к любви. Все дело в сексе. Хотя, думаю, ты и так это знаешь. Ведь только ради секса ты и пришла сюда.

Слово «секс» прозвучало у него резко и презрительно. Но сексуальный опыт — это то, что она стремилась получить. И именно на Мигеле она сама остановила свой выбор.

— Если надеешься на большее, то…

Виктория перебила его, не дав договорить:

— Я понимаю.

Он опустил веки, скрывая выражение глаз.

— Ты не обязана оставаться у меня.

— Это я тоже понимаю.

Виктории показалось, что он пытается избавиться от нее, отослать домой, и это казалось ей странным. Он хотел ее и в то же время боролся с влечением. Почему? Возможно, под маской жесткости, если не жестокости, скрывался человек глубоко порядочный, даже старомодный в своих представлениях о том, как надлежит вести себя мужчине с женщиной.

Тогда жаль, что они встретились при таких неблагоприятных для развития их отношений обстоятельствах…

На мгновение Виктория преисполнилась нерешительности, но затем все же сделала то, что, как ей казалось, следовало сделать. Дотронулась до него, положила руки ему на грудь. Теперь только тонкая ткань рубашки оставалась препятствием между ее ладонями и его кожей.

Но противоречивые мысли продолжали одолевать девушку. Страх и желание… Неужели она должна так двойственно ощущать себя?

Мигель обнял ее.

— Холодно? — спросил он, когда она задрожала от его прикосновения.

— Нет. — Виктория чувствовала тепло его тела, силу его ног и бедер, напрягшуюся плоть. — Я волнуюсь.

— Волнуешься?

— Видишь ли, я… — Девушка запнулась, не зная, стоит ли говорить ему, что она несведуща в сексе. Она слышала, что мужчин отпугивает признание в невинности. Если она решилась провести именно с ним эту ночь, не стоит осложнять ситуацию. — Не обращай внимания. Все хорошо.

Мигель наклонился, его лицо оказалось рядом с ее. Он вдохнул нежный ванильный аромат кожи Виктории, прежде чем приникнуть губами к ее губам. Это было легкое прикосновение, но в нем ощущалось столько затаенного неистовства, что девушка испуганно отвернула голову.

Он запустил руку в ее волосы и повернул лицом к себе.

— У тебя сильно бьется сердце, — заметил Мигель, когда она спрятала свое пылающее лицо на его груди, пьянея от аромата мужской кожи, чувственно реагируя на тепло его тела.

— Это ты так меня возбуждаешь.

Он запрокинул ее голову и взглянул в глаза.

— Готов поспорить, ты говоришь это всем своим мужчинам.

— Нет. — Виктория попыталась улыбнуться, но не смогла. Вместо этого дотронулась пальцами до его лица.

Мигель вздрогнул, но не убрал ее руку. Тогда она, осмелев, медленно провела кончиками пальцев от его волевого подбородка до выступающей скулы. Легкая щетина приятно покалывала кожу.

— У тебя красивое лицо, — прошептала Виктория, закрыв глаза.

— Вполне обычное.

— В тебе нет ничего обычного.

Девушка почувствовала, что Мигель слегка улыбнулся, и, чуть откинув голову, удостоверилась, что оказалась права.

Но его улыбка угасла, когда их глаза встретились. Он снова наклонил голову и поцеловал ее. Как же ей нравился вкус его мягких, уверенных губ!

Дразнит, подумала Виктория, закрывая глаза. Дразнит меня этими теплыми мимолетными прикосновениями. Это был идеально соблазнительный поцелуй — как вдыхание аромата первоклассного красного вина перед тем, как сделать глоток, — подхлестывающий воображение, пробуждающий чувства. Сладкое и мучительное давление его губ, казалось, говорило, что поцелуй вовсе не поцелуй, а само удовольствие.