Дебора Тернер - Развеянные чары

— Они были похожи на Джой… Мои мама и сестра. Живые, веселые, вечно готовые рассмеяться. Людей к ним тянуло, словно магнитом. Везде, где бы они ни появлялись, расцветали улыбки.

Она говорит так, словно изначально признает собственную неполноценность! Холодная, деловая бизнес-леди, не умеющая дарить радость. Наверняка это дело рук ее отца.

Коннор почувствовал, как в нем нарастает неприязнь к человеку, предавшему собственную дочь.

— А твой муж, Ник… — Коннор подобрался к самому главному. — Он ведь тоже основал фонд. Я не так уж много о нем знаю. Говорят, он был замечательным яхтсменом и прекрасным фотографом. Я видел его фотоальбом «Океан» — это потрясающе…

— Да. Он любил море.

— Как он погиб?

Скотина ты, Коннор Брендон! Об обстоятельствах гибели Ника Чериша знает вся Австралия!

— Он получил сигнал SOS от своего приятеля и полетел на вертолете прямо в открытый океан… Тело так и не нашли. Похороны были… заочными.

— Для тебя это стало адом…

— Да. А теперь мне кажется, что и сердце его я тоже потеряла. Точнее, никогда не имела.

Неожиданно Коннор притянул Линду к себе. Ее тело била крупная дрожь, но она не плакала. Он бы очень удивился, если бы услышал ее плач.

— Он основал фонд в память своего учителя… школьного учителя, единственного, кто в него верил. Ник часто говорил, что, не будь этого человека, он закончил бы свои дни на улице. Хотел отдать долги…

Ни слезинки, ни всхлипа, ни вздоха. Как может держаться такое хрупкое существо? В каком аду эти шесть лет живет Снежная Королева Линда Чериш? Какие демоны терзают ее душу по ночам, когда никто ее не видит и можно быть самой собой?

— Я знаю, что сначала он организовал сбор средств по подписке. По всей стране. Ты к этому имела отношение?

— Нет.

Пауза перед ответом была такой маленькой, что никто другой ее просто не заметил бы, но Коннор ждал этого. И заметил.

Она лжет. Он, Коннор Брендон, может праздновать победу, потому что Линда Чериш сейчас с ним, в его доме, почти в его объятиях. Но она что-то скрывает, и, как бы ни была велика его победа над покойным Ником Черишем, он должен докопаться до истины.

Линда пригрелась и затихла на груди Коннора. Ночь заворожила ее своим великолепием.

— Луна похожа на что-то совершенно нереальное…

— Всегда одна и та же, но никогда не повторяется. Как любовь.

Тишина. Ее плечи чуть напряглись.

— Ты когда-нибудь любил?

— Однажды думал, что люблю.

— Вот и я думала… Знаешь, ведь эти три года я его все время ждала. Интересно, а он меня когда-нибудь любил?

— Наверное.

— Да. Но недостаточно.

— Мужчины обычно разделяют любовь и секс.

— А ты, Коннор? Неужели ты смог бы заниматься любовью с одной женщиной, поклявшись в любви и верности другой?

— Нет.

Почему-то она сразу поверила ему. Бизнес и частная жизнь — разные вещи, но в бизнесе натура человека раскрывается достаточно полно и хорошо. Коннор считался, и по праву, удачливым, напористым и честным бизнесменом. Честным.

— Вот и Кай не смог бы. Он любит Джой так сильно, что даже представить невозможно, чтобы он ей изменил. Я просто выбрала неправильного мужчину. Точнее, он меня выбрал. А любил он Пенни, я знаю. Мне он всегда говорил, что с детьми надо повременить. Меня ему было недостаточно.

— Недостаточно для чего?

— Я для него была недостаточно… женщиной.

Блестящие глаза смотрели куда-то вдаль, за океан, за горизонт, словно пытались отыскать там что-то очень важное. Коннор властно обнял ее за плечи и слегка приподнял, так что теперь они были лицом к лицу.

— Послушай меня. Ты — женщина в большей степени, чем это может представить даже самый взыскательный и капризный мужчина. Ты из тех, кто завладевает душой и телом мужчины, поселяется у него в сердце и не дает шагу ступить, ни на секунду не отпускает его!

— …И все это гроша ломаного не стоит рядом с женщинами вроде Джой и Пенни. Ты ничего обо мне не знаешь, Коннор…

В его глазах полыхало самое настоящее бешенство, и следующие слова он процедил сквозь судорожно стиснутые зубы.

— Я знаю только одно, Линда. Если я сейчас тебя не поцелую, я об этом горько пожалею впоследствии. А если поцелую — пожалею еще больше. Но риск — это часть моей профессии. И до сих пор мне везло.

Она замерла, потому что просто не верила своим ощущениям. Губы Коннора касались ее лба, щек, глаз, бровей так нежно, словно целовали спящего ребенка. И даже, когда он приник к ее губам, ее потрясла его сдержанная нежность.

А через секунду в них обоих что-то взорвалось.

Линда никогда в жизни так не целовалась. Это было за гранью страсти, за гранью нежности, это было как утоление жажды в пустыне, как голод двух тел, исстрадавшихся друг без друга за целую жизнь.

Когда она смогла поднять веки, над ней в серебряной темноте полыхали огнем страсти золотые глаза воина-завоевателя.

Ник никогда не вызывал у нее таких чувств, хотя она любила его, а этот конкистадор разом разбудил в ней все, что до поры до времени скрывалось в самых потайных уголках души Линды Чериш.

Она больше не сопротивлялась и не спорила.

— Я хотела этого с первого дня нашего знакомства.

— И ты удовлетворена?

— Нет. Займись со мной любовью.

— Так не пойдет. Занятия любовью — это не то, что один человек делает с другим человеком. Если мы решимся на это, Линда, мы оба займемся любовью, потому что только в этом есть смысл и истина. Не сейчас. Не сегодня ночью.

— Почему?!

Он спокойно и хладнокровно отстранил ее руки, и Линда почувствовала, что сейчас заплачет.

— Сегодня у тебя был шок, ты себя плохо контролируешь. Если мы сейчас займемся любовью, завтра ты об этом пожалеешь, а может и раньше, еще в моих объятиях.

— Мне все равно!

— Мне не все равно. Я не хочу, чтобы меня использовали, тем более не хочу, чтобы с моей помощью мстили человеку, умершему три года назад.

— Это неправда…

— Тогда что это? Внезапная страсть? Кровь в голову? Бес в ребро? Будь честнее, ведь ты хочешь меня использовать.

Линда неожиданно спокойно подумала о том, что сейчас умрет, если не добьется своего.

— Коннор… Ты ведь тоже используешь меня, разве нет? Ты хочешь меня, я — тебя. По-твоему, этого недостаточно?

Коннор посмотрел в синие, почти безумные в этот миг глаза. Ощутил бешеный жар и трепет нежного тела. И впервые в жизни понял, что не может следовать собственному плану.

Все в жизни вдруг потеряло смысл. Важна была только она, Линда, строгая королева, безупречная красавица. Сейчас она была другой — жадной и нетерпеливой, отчаянной и испуганной, возбужденной и соблазнительной.

Он еще пытался сопротивляться, когда горячие губы коснулись его шеи, даже когда руки Линды обвились вокруг его талии… Но разум уже угасал, а на смену ему приходил инстинкт здорового и сильного самца, почуявшего запах самки. Он становился зверем, боялся этого, жаждал этого, видел те же чувства в смертельно-синих глазах женщины, которую хотел больше всего на свете.