Дайана Кобичер - Неужели это он?

Доминик поежилась. Вода давно остыла, и она почувствовала, что замерзает. Выскочив из ванны, она схватила полотенце и стала торопливо вытираться. Ну и ну! До чего же глупо! Мало того, что неприлично, но это ладно... Просто бессмысленно — мечтать о мужчине, который любит другую женщину и собирается на ней жениться! Пустая трата времени... Да этот красавчик ее даже не замечает... И правильно, между прочим, делает. Доминик встала перед большим зеркалом, висевшим в ванной, и принялась с мстительным наслаждением рассматривать все изъяны своего лица и фигуры, словно наказывая себя за то, что позволила себе ненадолго забыться и почувствовать то, на что имеют право только красивые или хотя бы обаятельные женщины. Так она стояла нагишом перед зеркалом и, дрожа от холода, призывала на помощь весь свой здравый смысл, пытаясь выбросить все эти пустые фантазии из головы.

Однако это оказалось легче сказать, чем сделать. В чем Доминик и убедилась, всю ночь ворочаясь в бесполезных попытках уснуть.

Утром она проснулась разбитой и раздраженной, но сумела быстро взять себя в руки. Еще день, в крайнем случае два — и весь этот кошмар закончится. Доминик заставила себя проглотить невкусный завтрак, состоявший из жидкой овсянки, холодного яйца вкрутую и чашки отвратительного, как в любом британском отеле, кофе.

В девять часов утра она уже сидела в офисе мистера Фредериксона, внимательно просматривая сопроводительные документы на картину, которые ему удалось наконец получить.

— Что ж, дорогая мисс ван Блоом, счастливого вам пути, машина ждет внизу. Приятно было с вами познакомиться. Когда прибудете в Рединг, не сочтите за труд позвонить мне, чтобы я был уверен, что с картиной все в порядке. Итак, прощайте...

Доминик заранее решила для себя, что всю дорогу она будет смотреть в окошко и любоваться видами Лондона. Однако из этой затеи ничего не вышло: мысль о том, что снова придется иметь дело с этими мерзкими Барнхемами, не давала ей покоя. А может, призналась она себе, ее тревожит вероятность очередной встречи с мистером Харпером. Ей бы этого очень не хотелось. Или, наоборот, хотелось, но было страшно: а вдруг он догадается, какие непристойные мысли и желания возникли у нее вчера, когда она принимала ванну?

Поглощенная горькими раздумьями, она совсем не следила за дорогой и впоследствии могла вспомнить только то, что все произошло, когда они миновали Кингстон.

Она не заметила, откуда появился зеленый джип с затененными стеклами, который перегородил им дорогу. Испугаться Доминик не успела, она лишь отстраненно, словно в кино, наблюдала, как из джипа выскочили четверо чернокожих мужчин и бросились к их фургону. Один из них подбежал к машине с той стороны, где сидела Доминик — тут она поняла, что он вовсе не чернокожий, а просто надел на голову черный чулок, — рванул на себя дверцу, сунув ей в лицо какой-то баллончик. Она почувствовала запах миндального печенья — и потеряла сознание.

Доминик с усилием разлепила веки. Вокруг царил полумрак. Где я? — подумала она и почувствовала, как чья-то теплая ладонь накрывает ее руку.

— Мама?! — удивленно и радостно прошептала она. Наверное, мама, узнав, что случилось, примчалась в Лондон. Она различала чей-то неясный силуэт возле постели.

— Это я, Сидней Харпер, мисс ван Блоом. Вы надышались бромфенина и теперь находитесь в больнице святого Томаса.

Доминик смотрела на него и молчала. Она вдруг почувствовала себя не то что лучше, но спокойно и защищенно.

— Можете ничего не говорить, если вам это трудно. Я и так знаю, что у вас раскалывается голова и тошнит, верно?

Она медленно кивнула.

— Не волнуйтесь, через пару дней вы будете в порядке, — продолжал Сидней. — Вашим родителям я позвоню и все объясню.

— Портрет?.. — прошептала Доминик.

Какое-то мгновение он, казалось, колебался, потом все же сказал:

— Картина похищена. Но полиция ее обязательно найдет. Даю вам честное слово. Кстати, тут в коридоре ждет инспектор из Скотленд-ярда, он хотел бы с вами поговорить... Но, если вам тяжело, можно отложить это до завтра.

— Я мало что помню, — вздохнула Доминик. — Скажите инспектору, что я готова ответить на его вопросы. Лучше побыстрее с этим покончить, верно?

— Хорошо, я буду рядом и не дам ему вас долго мучить, — сказал он и встал, чтобы пригласить полицейского.

Доминик, как смогла, описала толстяку инспектору все, что с ней произошло вчера по дороге в Рединг. Инспектор явно никуда не спешил и хотел, чтобы она еще раз описала происшествие, надеясь, что какие-то забытые детали всплывут у нее в памяти, но тут Сидней Харпер тоном, не терпящим возражений, прервал допрос. Как ни плохо соображала Доминик, все же ее удивило, до чего безропотно, хотя и с явной неохотой, подчинился ему инспектор.

В палату вошла высокая худая женщина с добрым лошадиным лицом.

— Ну вот и все, — улыбнулся Харпер. — Вы держались молодцом. Сейчас сестра Арабелла сделает вам укол: вы уснете, а когда проснетесь, ни тошноты, ни головной боли не будет. — Он сделал движение, собираясь встать, но крепкие пальцы Доминик стиснули его ладонь. Он все понял без слов. — Я посижу с вами, пока вы не уснете.

Она не произнесла ни слова, только вздохнула счастливо и благодарно.

Примерно через час Харпер сидел в пустом кабинете своего шефа в Скотленд-ярде и разговаривал по телефону с Остенде.

— Похоже на тривиальное дорожное ограбление, — громко говорил он в трубку. — Ее не ударили, просто усыпили бромфенином. Она уже может говорить и дала первые свидетельские показания. Как видите, с ней все в порядке. Не сомневаюсь, что картину найдут, но вашей дочери придется задержаться в Англии, сами понимаете. Это ненадолго, уверяю вас...

— Может, мне все-таки приехать? — с тревогой спросил менеер ван Блоом.

— В этом нет необходимости... Разве что если вы соскучились по Доминик. Ей необходимо несколько дней абсолютного покоя, а вы все равно не сможете быть с ней больше часа в день — врачи не позволят. Обещаю звонить вам каждый день и рассказывать, как идут ее дела. — На этом Сидней попрощался и повесил трубку.

— Бонни, — окликнул он секретаршу, выходя из кабинета, — если я срочно понадоблюсь папаше Ралфу, пусть звонит мне домой. Я только что сообразил, что еще не завтракал сегодня.

Интересно, подумал он, садясь за руль своего «порше», чего ради я так поспешно стал предлагать ван Блоому помощь? В конце концов, если уж кто-то должен о ней позаботиться, то лучше всего это сделает его партнер и старый приятель мистер Фредериксон. Правда, есть одно существенное «но»... Однако пока ничего нельзя утверждать с уверенностью, надо кое-что выяснить.

Добравшись до дому, Сидней первым делом позвонил к себе в Скотленд-ярд и попросил как можно скорее выяснить, когда именно были готовы документы на ввоз портрета и как скоро их забрал мистер Фредериксон. Сделав этот звонок, он переоделся и спустился в столовую.