Тесс Стимсон - Цепь измен

Не могу поверить, что именно Бэт отваживается приметить слона.

— Ты имеешь в виду развод?

— Да, если ты этого хочешь. Я не стану тебе препятствовать, — добавляет она. — Не стану бороться за наш брак… и совершать прочие глупости. Бен уже уехал из дома, Сэм учится в пансионе; конечно, развод будет для них ударом, но они переживут.

— Это… это то, чего ты хочешь?

— Нет! Конечно, я не хочу этого! Уильям, сейчас я люблю тебя даже больше, чем в тот день, когда ты предложил помочь мне выровнять картину на выставке! — яростно выкрикивает она. — Но даже я понимаю, что у нас все идет не так. Рано или поздно ты встретишь женщину, которая не пожелает делить тебя со мной. Если ты не хочешь быть со мной, так лучше уж покончить с этим теперь, пока мы еще можем расстаться друзьями. — Она делает глубокий вдох. — Мне нужно только одно.

Ну вот, началось. Дом? Половина компании?

— Один год.

Она усиливает натиск.

— Сделай это для Кейт, если не для меня. На следующий год она уедет в университет и заживет своей жизнью. Только бы дождаться, чтобы она сдала экзамены. Дай нашему браку один, последний, шанс. Если мы оба постараемся изо всех сил, но через год твои чувства не изменятся и ты захочешь уйти, я не стану тебе препятствовать.

Она предлагает мне свободу. Выход без чувства вины или взаимных обвинений. Возможность начать все сначала с Эллой, не боясь, что моя жена перережет себе вены или спрыгнет с утеса.

Я не могу уйти от нее…

Я не виноват в том, что мой отец покончил с собой.

Она предлагает мне выбор. Епитимья в виде брака обернулась обманом для нас обоих.

Конечно, Элла подождет каких-то двенадцать месяцев.

— Год?

— Больше никакой лжи, — быстро говорит Бэт. — Если мы хотим это сделать, то должны стремиться. Ты должен честно попробовать, Уильям. Ты должен начать обращать на меня внимание.

— А ты станешь принимать лекарства?

Она медлит с ответом.

— Если ты не будешь их принимать, Бэт, ничего не выйдет. Ты же знаешь, какой становишься.

— Да. Я буду принимать лекарства.

— Год, — заключаю я.

Мне и на миг в голову не приходит, что я захочу остаться.

— Есть еще кое-что, — говорит Бэт, подступая ко мне. Медленно, нервно она начинает расстегивать пуговицы на своей строгой блузке. Следом на пол падает клетчатая юбка. На ней белье, которого я прежде не видел: кружевное, кремово-розовое. Она дрожит всем телом.

Ее светло-русые волосы, качнувшись, закрывают лицо, когда она тянется за спину и расстегивает лифчик. Внезапно ко мне возвращается воспоминание о том вечере, когда она впервые разделась передо мной — много лет назад. У нее так тряслись руки, что она уронила часы, а потом, пытаясь их поднять, опрокинула полный бокал вина.

Мой член вдруг пробуждается к жизни. Она красива. Я сам стыжусь своего изумления.

Ее пышная грудь раскачивается, когда она наклоняется, снимая трусики. Сила тяжести и трое детей сделали свое дело — зато наградили Бэт линиями и изгибами, которых у нее не было прежде. И они ей идут. И есть что-то еще — что-то совсем другое… Спустя мгновение я потрясенно осознаю: она дрожит не от волнения, а от желания. Она хочет этого.

Опустившись на колени, Бэт тянется к молнии на моих брюках. Она пахнет сексом, неожиданно осознаю я. Откуда, черт возьми, это взялось?

Ее губы обхватывают мой член.

Я не могу — она просто не в себе — это значит просто воспользоваться слабостью — у нее мания, она сама не своя — я не могу — о Господи, какое ощущение…

— Бэт, ты уверена…

Она поднимает на меня взгляд.

— Мы больше не станем замазывать трещины, Уильям. Если мы хотим это сделать, — добавляет она, возвращаясь к тому, что начала, — мы должны делать все как положено.

В кои-то веки я соглашаюсь, чтобы последнее слово осталось за моей женой.

— Ради Бога, Элла, возьми трубку, — бормочу я, барабаня пальцами по столешнице.

С опаской поглядываю на закрытую дверь кабинета. Сейчас полшестого утра. Если Бэт проснется, то обязательно поинтересуется, почему я не в постели рядом с ней.

Ну же, возьми трубку! Прошло уже две недели с нашего возвращения из Парижа, а я все никак не сообщу ей новости. Первоначальный восторг начало вытеснять беспокойство. Неужели тогда, в Нью-Йорке, она говорила всерьез? Только бы дозвониться и рассказать ей о произошедшем. Я понимаю, что она попросту меня избегает, и впадаю в отчаяние. Я уже звонил в больницу: сегодня она не работает. Значит, должна быть дома. Где еще она может шляться в такое время?

Беззвучно чертыхаюсь, когда включается автоответчик.

— Слушай, понимаю, сейчас глубокая ночь. Извини, что разбудил. Я не могу уснуть. Не знаю, занята ли ты или просто не хочешь со мной разговаривать, но мы не можем вот так расстаться, Элла. Если ты дома, пожалуйста, возьми трубку.

Ничего — лишь потрескивание статического электричества.

— Элла, нам нужно поговорить, — настойчиво продолжаю я. — Я должен сказать тебе кое-что очень важное. Если все кончено, я не могу это принять, но сначала я должен знать, что случилось. По крайней мере это ты можешь мне объяснить.

Над моей головой скрипят половицы. Вот дерьмо!

— Элла, я знаю о ребенке Джексона. Я знаю, какой это должен быть удар для тебя. — Подумав, поправляюсь: — Ну, то есть не знаю, но могу себе представить. Это не меняет моих чувств к тебе, Элла. Ничто бы их не изменило. Может, ты не хочешь этого слышать, но я люблю тебя. Тебе нечего делать с моим признанием. И я не уверен, что хочу от тебя каких-то действий. Я просто должен был тебе признаться.

Воображаю, как она сидит, скорчившись, на кровати и смотрит на телефон.

Я не могу оставить все как есть. По крайней мере, я должен удостовериться, что с Эллой все в порядке.

Тогда я разыгрываю последнюю карту, нацеливаясь на ее гордость:

— Мы всегда обещали друг другу, что останемся друзьями. Никогда не подозревал, Элла, что ты окажешься клятвопреступницей.

— Я не клятвопреступница.

— Элла! Слава Богу! Я уже с ума схожу…

— Извини. Я была… занята.

Ее голос звучит хрипловато, как будто она давно не разговаривала.

— Все в порядке? Ты в норме?

— Не совсем. Что ты хотел сказать?

— Не по телефону.

Вздох. Потом вопрос:

— Где же?

— Как насчет «Челси брассери»? В четверг, скажем, полвосьмого вечера…

— Четверг мне подходит. Только не ужин. Ленч.

— Но…

— Ленч, Уильям!

Да, с ней придется несладко. Ничего, я смогу ее переубедить. Как только она услышит мое известие, сразу переменит решение. Очень на это рассчитываю.

Элла смотрит на меня в ужасе:

— Уильям, я никогда не просила тебя об этом! Ты не можешь уйти из семьи из-за меня!

Официант снова наполняет наши бокалы. Нетерпеливо жду, когда он отойдет.