Кристина Хемлетт - Сердцеед

Она нетерпеливо ждала, когда Хантер кончит диктовать и даст обещанные разъяснения. И вот этот момент наступил.

— Гвендолин была еще младенцем, когда ее старшая сестра Кэйти поступила на работу к сэру Патрику, — сказал он. — Кэйти обычно брала начавшую ходить малышку с собой в замок, где служила горничной: этим девушка облегчала своим родителям утомительный уход за ребенком.

— А сэр Патрик не возражал?

— Скорее всего, первые месяцы он этого просто не замечал: в таком большом здании, как это, можно было бы спрятать целый детский сад. Так или иначе, Кэйти и девочка проводили здесь большую часть дня, не говоря уж о той тесной связи, которая давно установилась между ними, поскольку они все время были вместе.

— Тогда нет ничего удивительного в такой привязанности миссис Мэджин к замку, — заметила Виктория, напомнив Хантеру несколько высказываний домоправительницы о порядках, которые следовало соблюдать в этом доме.

Он согласился с ней и рассказал о стычках миссис Мэджин с другими слугами еще в то время, когда Крискерри был в Ирландии.

— В этом было виновато ее воспитание, — заключил он и продолжил рассказ: — Гвинна — так ее стали называть — была слишком мала, чтобы понять разницу в общественном положении между богатыми ирландскими землевладельцами вроде сэра Патрика и бедняками из рабочего класса — такими, как ее родители. В результате она выросла в убеждении, что замок принадлежит ей и что она проживет здесь всю свою жизнь. Она знала каждый его дюйм, каждый укромный уголок, каждую драгоценность, каждую картину. Вероятно, один лишь Нилли знал больше ее, да и то благодаря своему возрасту.

Беременность Кэйти не сделала их положение среди обитателей замка более определенным. Даже наоборот — все еще сильнее запуталось из-за решения моего прадеда поселить их в замке, как только внешний вид Кэйти стал выдавать ее положение…

— … потому что он надеялся, что Кэйти родит мальчика, продолжив его род и тем самым оправдав его женитьбу на ней, — уточнила Виктория, вспомнив о разговоре за обедом в ресторане и согласившись с тем, что брак повысил бы социальный статус не только Кэйти, но и ее маленькой сестры.

— Ну а пока, с точки зрения сэра Патрика, обеспечение будущей матери спокойной жизнью и хорошим питанием было своего рода страховкой.

В отличие от сэра Патрика, которого Кэйти разочаровала, родив дочь, Гвинна была несказанно рада: ведь у нее появилась новая подруга по играм. Небольшая разница в возрасте сделала Гвинну и малышку скорее сестрами, чем тетей и племянницей.

— Ну а когда они стали старше, они остались близки друг другу?

— Думаю, что однажды наступил момент, когда Гвинна оказалась достаточно умна, чтобы разобраться в общепринятых законах социальной жизни и осознать преимущество, которым обладала перед ней ее племянница: ведь та была хоть и незаконнорожденной, но все-таки дочерью титулованной особы, а не просто побочной родственницей.

— А как случилось, что она осталась здесь? — спросила Виктория, имея в виду то, что, пройдя все ступени службы в замке, миссис Мэджин приобрела достаточные навыки для работы и в любом другом месте.

Хантер пожал плечами.

— Полагаю, здесь имела значение ее преданность. Но начнем с проблемы возможности перехода на другую работу. Миссис Мэджин прослужила всю жизнь в замке Крискерри, и у нее к тому же был неисчерпаемый запас оптимизма.

Последнее замечание Хантера, озадачив Викторию, заставило ее нахмуриться: миссис Мэджин была довольно унылой и въедливой особой.

— Кэйти, — пояснил он, — в значительной степени смирилась с мыслью, что она любовница моего прадеда и никто больше. Даже если бы она захотела уйти от него, то, давайте признаем, было не так уж много мест, на которые ее взяли бы: если принять во внимание преобладавшие в обществе полвека назад взгляды на незамужних матерей, выбор у молодой ирландки был крайне ограничен. И потом, вспомните о дочери Кэйти, которая отправилась в поисках любви Бог знает куда: тут она ни в чем не уступала Пэгги, кстати. Удовлетворив свое сердечное влечение в объятиях гулены, не пожелавшего развестись с женой и вступить в брак с ней, дитя любви сэра Патрика решила скорее отказаться от материальной помощи, чем порвать со своим возлюбленным и вернуться в Ирландию. Насколько мне известно, она лишь дважды приезжала туда — ради того, чтобы сплавить своих новорожденных детей многострадальной тете Гвинне.

— А откуда фамилия Гливи?

— То, что тот мужчина не пожелал дать ей по закону чести, она наперекор всему получила сама и вписала его фамилию в оба свидетельства о рождении. Не знаю, пыталась ли она когда-нибудь получать с него алименты… Впрочем, вполне вероятно, что единственное, чего она хотела, — фамилия.

— Но все это не объясняет, что вы имели в виду, говоря об оптимизме миссис Мэджин, — напомнила Виктория. — Ее жизнь прошла весьма серо, и потому ваши слова звучат довольно странно.

— Возможно, врожденный оптимизм как раз и был тем, что ее поддерживало. Гвинну Мэджин, самую горластую из этого сведенного судьбой трио, никогда не оставляла надежда, что однажды сэр Патрик воздаст должное ее старшей сестре и сделает ее честной женщиной.

— Она должна была бы ненавидеть его за то, что он не поступил так, — заметила Виктория, размышляя об истинных обстоятельствах смерти сэра Патрика. «Может быть, — подумала она, — старику оказала непрошеную помощь сестра его любовницы?»

Хантер улыбнулся.

— Ваше лицо — открытая книга. Бьюсь об заклад, что я могу догадаться, о чем вы думаете, — сказал он.

— О чем же?

— Нет, он умер естественной смертью. Хотя уверен, что моя покойная домоправительница порой лелеяла мысль ускорить ее. Последнюю надежду на торжество справедливости миссис Мэджин возлагала на завещание, — подвел итог своему повествованию Хантер. — Поскольку как сестра, так и племянница к тому времени уже скончались, она, по-видимому, предполагала, что усилия, которые она вложила в воспитание Сина Майкла и Пэгги, окупятся обеспечением ей достойного уровня жизни.

— Думаю, ваше вмешательство во многом убило эту надежду.

Хантер неожиданно покровительственно подмигнул ей.

— По крайней мере, она работала у меня, — сказал он. — Сомневаюсь, чтобы мои неблагодарные кузены сохранили ее имя в платежной ведомости хотя бы пять минут спустя после похорон сэра Патрика.

Упоминание о похоронах перевернуло все существо Викторам, наведя ее на мысль о приготовлениях к церемонии погребения, которыми занимался сейчас Хантер.

— Какая страшная смерть… — прошептала она.

Хантер долго молчал.

— Боюсь, это не самое главное из того, что меня сейчас тревожит, — откровенно признался он.