Розали Эш - Хрупкий брак

— Вот как? Да, спасибо за чай, мамуль.

— Для меня это удовольствие. — Алексия села на краешек кровати и внимательно посмотрела на напряженное лицо дочери. — Ты теперь так редко приезжаешь домой. И мне очень приятно заботиться о тебе, когда ты здесь. Милая моя, ты сильно похудела. Надеюсь, ты не слишком утомляешься на работе?

— Конечно, нет! С чего ты взяла?

— Ну, Джош заметил… Когда все гости наконец разъехались, мы с отцом и Джошем выпили перед сном по чашечке чая. Он остался у нас переночевать, у Эдварда и Перлиты совершенно не осталось свободных комнат для гостей…

— В самом деле? — Энни не удалось сдержать сарказма. Дом родителей Майлса был очень большой, со множеством спален.

— Ну, я и предложила Джошу: «Почему бы вам не переночевать у нас?» Здесь столько свободных спален, — говорила Алексия с многозначительной улыбкой, которая совсем не понравилась ее дочери. — Так что, дорогая, вы встретитесь с ним за завтраком. Через полчаса. Хорошо?

— Спасибо, мам. — Энни закрыла глаза, отпила глоток чаю, и ее воображение уже рисовало ужасные картины самых верных и жестоких способов убийства Джоша Айзека…

Теперь поездка с ним в Лондон оказалась абсолютно неминуемой.

И если уж быть до конца честной, то и гораздо более комфортабельной, чем путешествие поездом, призналась она себе спустя полтора часа, когда усаживалась на мягкое сиденье его машины. К сожалению, этот факт никоим образом не притушил ее гнева. Закипая от ярости, но все же храня молчание, она помахала на прощание Лив и Мэгги, и машина плавно понеслась к шоссе.

— Тебе удобно, Энни? — Джош, одетый в повседневные, но элегантные брюки кремового цвета и серую клетчатую спортивную рубашку, посмотрел на нее с улыбкой.

— Да, благодарю. — Интересно, а как ей может быть неудобно в этом роскошном спортивном «мерседесе», где жемчужно-серая кожаная обивка салона так изысканно оттеняет темно-серый цвет корпуса?

Следующие полчаса в машине царило молчание. Утро выдалось теплым, но пасмурным. Энни сдула челку с глаз, положила обтянутые джинсами ноги одну на другую, поправила накинутый на плечи синий свитер и защитным жестом сложила руки на груди. Машина мчалась по извилистым дорогам Корнуолла, и Энни упорно молчала, глядя на проносящиеся мимо пейзажи.

— Тебя что-то беспокоит? — наконец не выдержал Джош.

— А почему меня должно что-то беспокоить? — произнесла она вкрадчиво. — Может быть, то, что прошлой ночью ты… ты так подольстился к моим родителям, так ловко напросился переночевать в моем доме, а потом уговорил мою мать выключить будильник…

— Ах, это! — Краешком глаза она заметила, как по его лицу промелькнула улыбка, и гнев закипел в ней еще жарче. — Я просто пытался помочь.

— Вот как, значит, мне еще полагается быть тебе благодарной!

— Да, полагается… — он внезапно рассмеялся и снова посмотрел на нее, — но вижу, что тебе это не удается. Означает ли это, что ты собираешься дуться всю дорогу до Лондона?

— Я не ребенок, Джош. И я не дуюсь, — сказала она со спокойствием, которого на самом деле вовсе не чувствовала. — Конечно же, я благодарна за помощь. Вот с твоим… твоим самоуверенным отношением я не согласна.

— Я всего лишь пытался спасти тебя от последствий твоей же собственной гордости. — В его шутливых словах Энни не услышала ни тени раскаяния.

— Ну вот, опять ты начинаешь! Мне двадцать три года, у меня собственное дело, и, как старшая дочь в семье, могу тебя заверить, что я вполне взрослая!

— Отлично. Тогда почему же ты так стремилась трястись на поезде вместо того, чтобы принять мое приглашение поехать на машине?

— А тебе не приходило в голову, что я просто могу предпочитать свое собственное общество твоей компании?

— Неужели тебе так со мной трудно? Легкий румянец залил ее щеки.

— Очевидно, тебе очень хочется услышать правду, — сказала она. — Ну что ж, да, трудно.

— Я уничтожен, — сказал Джош с издевкой. — Что же я должен сделать, чтобы ты расслабилась?

Она ничего не сказала.

— Так что? — спросил он беззаботно. — Значит, надежды на искупление у меня нет?

Они въехали на шоссе, ведущее к Лондону.

— Я не совсем понимаю, чего ты добиваешься, Джош, — сказала Энни холодно. — Ты не делаешь секрета из своего отношения ко мне. Хотя, честно говоря, мне на него глубоко наплевать. Но постарайся не льстить своему самомнению и не думать, что я наслаждаюсь твоим обществом!

Джош вел машину и молчал. Его молчание так затянулось, что в конце концов Энни ощутила сильнейшее желание посмотреть на него. Четкий, суровый профиль Джоша показался ей словно изваянным из корнуолльского гранита.

Почувствовав внезапное желание поддеть его, Энни не выдержала:

— Означает ли это, что ты собираешься дуться всю дорогу до Лондона?

Он хмуро посмотрел на нее.

— Мне не хотелось бы подавать тебе дурной пример.

Энни задержала дыхание, но, несмотря на все свое раздражение, невольно рассмеялась.

— Ну ладно. Может, нам стоит объявить перемирие, хотя бы до конца нашей поездки?

— Вношу поправку. Как насчет того, чтобы объявить перемирие на более долгий срок? Ну, скажем… до полуночи? — Легкий тон противоречил пристальному взгляду его глаз.

— Что это значит?

— А это значит, что когда мы окажемся вечером в ресторане, то будем обязаны разговаривать в более цивилизованной манере.

— Ну, тогда твоя поправка кажется мне абсолютно бессмысленной, — ответила Энни, — так как я вовсе не собираюсь принимать твое приглашение.

— Завтра я уезжаю из Англии по делам. И очень хотел бы узнать тебя поближе, Энни. Так могу я пригласить тебя на ужин сегодня вечером?

Она открыла было рот, чтобы отказаться, но он бросил на нее быстрый взгляд своих темно-синих глаз и тихо добавил: «Пожалуйста!»

Решительный отказ заглох у нее в груди. Если она пойдет на ужин с ним сегодня вечером, то это будет означать полное отсутствие у нее здравого смысла и чувства самосохранения. Но где найти силы сказать «нет» Джошу Айзеку, когда он так на нее смотрит?

— Здесь отлично готовят. — Джош взглянул на Энни поверх тяжелого, обтянутого зеленой кожей меню. — Хотя, надо полагать, тебе не так-то просто угодить?

— Из-за того, что приготовление пищи является моей профессией? — Она усмехнулась, внимательно изучая обширный перечень утонченных блюд.

Ресторан, в который привез ее Джош, находился в укромном уголке Челси; он был маленьким и изысканным, с белыми скатертями из дамаста, толстыми свечами на столиках, огромными пальмами и буйно разросшимся плющом, отделявшим столики друг от друга. В глубине ресторана играла негромкая классическая музыка.

Энни посмотрела на Джоша сквозь золотистое сияние свечи.