Анна Мэллори - Семь секретов обольщения

Она закрыла глаза, не желая видеть выражение его лица, когда он взял ее руки в свои теплые, сильные ладони.

— Нужно сделать для них ванночку из молока, если вы не возражаете. Если хотите полечить их. А хотите, я поцелую каждый пальчик — ваши руки просто устали, они много трудились.

Ее глаза открылись, горло перехватило. Стало трудно дышать из-за нахлынувших эмоций.

— Что?

Если бы она могла быть остроумнее, придумать что-то смешное… Но она была просто девушка из книжного магазина и была в состоянии произнести только это «что», услышав слова, которые привели ее в замешательство.

Он зажал ее указательный палец между губ.

— Вот так.

Губы двигались, принимая ее палец. Язык ласкал его.

Отпустив палец, он обхватил ладонью ее затылок, привлекая ее ближе.

— Да, — прошептал он около ее губ, — ваши губы — самое прекрасное угощение, которое я когда-либо пробовал. И я буду любить их всегда. И пить из них, как из самого изысканного хрусталя, ваш нектар.

Миранда до сих пор полагала, что может испытывать волнение страстной любви, читая книги. Да и перед ее глазами был достойный пример для подражания. Та любовь, которая была между ее родителями, построенная на нежности и уважении… Строгие правила матери распространялись и на интимные моменты жизни, но она не могла скрыть блеск в глазах, когда смотрела на мужа.

…Макс склонил ее на свою постель, не отводя взгляда. Его темные глаза дарили обещание, воспламеняя остатками того волнения, в которое повергло его сообщение о ее отъезде.

Да, это был мужчина, который бросил ей вызов. Который волновал ее интеллектуально, пленяя своими книгами, и который разбудил ее в физическом смысле. Тот мужчина, которого она желала в любой ипостаси, какую только могла постичь.

Его сильные руки неукротимо двигались к цели.

Она лежала нагая, и не только чисто физически. Он медленно раздел ее, поглаживая руками ее кожу, целуя ее изгибы… Миранда принадлежала ему целиком и полностью, даже если он еще не понимал этого.

Ее глаза смотрели в потолок, на купидонов, резвящихся и неосторожно посылающих свои стрелы. А куда они попадут, их не волновало. Кажется, на этот раз их целью стала она.

Его рот двигался по ее телу, губы раскрылись, обдавая ее жарким дыханием.

Прикосновение его губ. Его языка. Она, едва могла дышать.

Это был ее выбор. Остаться с ним. Быть его любовницей. Как другие женщины до нее. Жоржетт будет на седьмом небе, узнав об этом. Он окружит ее роскошью, подарками. Подарками, которые ей не нужны. И отвезет ее в те места, которые она мечтала посетить.

Пальцы на бедрах сжимали ее ягодицы, оставляя метки на коже.

Но быть любовницей не значит быть свободной от любви к нему. И его любви к ней. Хотя она не могла бы сказать, что его чувство настолько же сильное, как ее. Но оно есть. Она ни за что не осталась бы с ним, если бы сомневалась в этом.

Он осыпал поцелуями ее живот, ее грудь. Его пальцы ласкали ее волосы. Он нежно развел ее колени.

Она хотела его. И сейчас должна быть с ним, а о будущем подумает позже.

Она касалась его рук, таких умелых, умеющих доставлять неизъяснимое наслаждение.

Миранда отодвинулась в сторону, чтобы видеть его затуманенное страстью лицо, слышать его стоны. Заставить его думать в этот момент только о ней. Здесь и сейчас он принадлежал ей.

Она целовала мягкую кожу на сгибе его локтя и гладила широкую грудь. Она могла легонько укусить его за шею и лишний раз почувствовать теплоту его тела. Долгие, медленные прикосновения кончиками пальцев. Да, его дыхание, такое же прерывистое, как ее. Он закрыл глаза и стонал от наслаждения. Сомнений нет, он отдавался ей целиком, как и она ему.

Потом она лежала на спине, купидоны расплывались в тумане над ее головой, и смутно видела точеные, мужественные черты его лица в нескольких дюймах от себя. И он был внутри ее, наполняя тело. Как долго продлится ее блаженство? Главное, что она запомнит эти мгновения навсегда. Ведь рядом с ней был такой мужчина.

Она любила в нем все — без особой надежды на взаимность.

Чувства переполняли ее. И она произнесла три коротких слова. Три слова, которые не могла взять назад, даже если бы вздумала изменить это. Три слова из ее сердца.

Клятва.

Его глаза пронзили ее. Недоверчивые, страстные, голодные. Глубокие толчки подтолкнули ее к пику наслаждения, заставив изогнуться под ним и повторять эти слова снова и снова.

Миранда положила щеку на ладонь своей руки, ее колени опустились, шелковые простыни под ней приятно холодили кожу. Воздух был наполнен ароматом страсти. Время остановилось. Казалось, так можно провести целый день…

Его палец чертил воображаемые линии на ее спине. Палец левой руки. Она не думала, что он понимал это в момент, полный упоительной неги.

— Я мог изрисовать всю тебя. Поставить клеймо, что ты принадлежишь мне. И больше никому!

— И тогда я была бы почти неузнаваема, вся в узорах, как некий мифический персонаж.

Его палец остановился в центре ее спины.

— Я узнаю тебя. Всегда.

И она почти могла представить, как смотрит через плечо и в отражении зеркала видит, что он нарисовал в середине ее спины. Конечно, видит сердце, пронзенное стрелой. Купидон не промахнулся.

Дорогой мистер Питтс!

Я всегда осторожна в своих желаниях. Иногда это не настоящее стремление моего сердца, а скорее способ научиться думать.

Из письма Миранды Чейз.

Карета медленно катила по городу, пока они ехали в оперу. Макс думал о перемене, которая произошла в Миранде в последние недели. Ее пальцы больше не сжимали судорожно подушку на сиденье. И напряженное выражение исчезло с ее лица. Чувствовалось, что она вполне освоилась в этом пространстве, и даже легкие толчки не могли нарушить грацию и спокойствие ее позы.

Миранда, казалось, была в состоянии преодолеть любое препятствие, стоило лишь ей чего-то захотеть. Он завидовал ее способности так легко сделать первые пробные шаги, что были намечены в его плане в первую очередь.

Она была способной ученицей и быстро постигала азы науки любви. Как хорошо, что она рядом!

Девушка тепло улыбнулась ему, и у него появилась настоятельная потребность сжать ее в объятиях и не отпускать никогда.

Она любила его!

Or этой мысли все сжалось в груди. Он не мог позволить себе подобную слабость, эмоции пригодятся для сонетов, которые он так любил. Чувство слишком всеобъемлющее. Оно разрушало и влекло за собой страдание. Но разве можно от него избавиться?

…Они вошли в здание оперы, и шепот толпы тут же окружил их. Он привык к этому и не обращал внимания на то, что говорилось кругом.

«Принцесса без маски. Русская, как утверждали после маскарада у Ханнингов? А может, англичанка? Кто же она?»