Джуди Лайн - Парус надежды

Как-то раз Нина рассказала Фредерико, что она чувствует, глядя на коллекцию старинных ваз цветного стекла, которая украшала гостиную. Фредерико тихо рассмеялся. Его несколько удивило, что она приписывает память неживым, пусть и очень красивым, предметам. Нина тоже рассмеялась и сказала, что она не имеет в виду память в человеческом смысле. Разговор постепенно перешел на семейные предания.

Слушая рассказы Фредерико, хоть и очень интересные, Нина почувствовала укол в сердце. У нее-то нет семейных историй и преданий. Ей стало очень грустно, но она постаралась скрыть это. Только уже ночью, лежа в постели, Нина позволила себе погрустить.

Ее отец — Лучано Трезини, и она наполовину сицилианка. Но ей крайне необходимо знать больше, стать частью какой-то семьи, настоящей семьи. Каким бы человеком ни оказался Лучано, — а можно ли судить о нем, совсем не зная его? — это все же ее родной отец. А ее единокровная сестра… Образ сестры под руку с Фредерико преследовал Нину. Они любят друг друга? Но стоит ли Нине знать это?

— Расскажи мне о дочери Лучано, — спускаясь рядом с Фредерико по лестнице, попросила Нина.

Он с любопытством посмотрел на нее и промолчал.

Нина пожала плечами и улыбнулась, чтобы скрыть, что уже жалеет о своем вопросе. Она, с одной стороны, ничего не хочет знать, а с другой — до боли жаждет узнать хоть что-то.

— Простое любопытство, — повторила она его слова.

Фредерико улыбнулся и отвернулся.

— Любопытство или ревность оттого, что она обнимает меня на фотографии?

Да, она сама на это напросилась. Нина молча шла с ним рядом, подбрасывая ногой камешки садовой дорожки.

— Для того чтобы ревновать, нужно, чтобы человек очень нравился, а это не так, — коротко сказала она.

— Ты меня разочаровываешь. Мне казалось, что я тебе нравлюсь.

Он опять поддразнивает ее, ни о чем не говорит серьезно. Но, наверное, это самый простой способ узнать, что она на самом деле думает.

— Ты действительно мне нравишься, — признала Нина. — Ты немного странный, но это ничего не меняет. Зато ты мог обойтись со мной гораздо хуже, но не сделал ничего подобного.

Они уже дошли до того места в саду, где Нина обычно рисовала. У клумбы с гибискусом стояла каменная скамейка, к клумбе углом примыкал розовый сад. По бокам от скамейки стояли вазоны с огромной кремовой геранью, которая восхищала Нину. Здесь девушка остановилась и посмотрела на Фредерико, ожидая, что он все же расскажет ей о дочери Лучано.

— Эти горшки с геранью ты уже раз сто нарисовала, — сказал Фредерико. — Пойдем дальше. Ты уже видела пантеон?

— Какой пантеон?

— Значит, нет. Тогда идем.

Нина вздохнула. Фредерико считает себя вправе расспрашивать ее о романе с Лучано, а как только она пытается задать личный вопрос, то он сразу же принимает неприступный вид. Очевидно, потому, что он не доверяет ей и боится, что она воспользуется информацией в неблаговидных целях. Или потому, что у него роман с дочерью Лучано?

Они прошли через заросшую розмарином лужайку и оказались перед серой каменной стеной с железными витыми воротами. Нина нерешительно толкнула ворота, и они с жалобным скрипом распахнулись.

— Нужно смазать, — сказала она.

Фредерико снова мягко засмеялся, и Нина смущенно посмотрела на него. Севшим до шепота голосом она сказала:

— Прости, это неуместное замечание. Там похоронены твои предки?

Фредерико опустил поднос на каменную скамью и весело рассмеялся:

— Боже упаси. Если бы моя мать это услышала, она бы страшно развеселилась. Нет, это не склеп. Это скорее святилище богов, которое устроила моя мать. Здесь она собрала коллекцию статуй. Смотри сама.

Нина и так смотрела во все глаза. Ее взору предстало удивительное по красоте собрание каменных и мраморных скульптур, с которым могла сравниться лишь коллекция Британского музея. Когда они вошли в ворота, Нина обнаружила, что сад намного больше, чем ей вначале показалось. Повсюду были тенистые дорожки и чудесные старинные каменные скамейки. Каждая скульптура располагалась в зеленой нише сада, вокруг цвели розмарин и наперстянка. Очень сильно пахло нагретыми цветами. Увиденная красота произвела на Нину совершенно ошеломляющее впечатление.

— Чудесно, — выдохнула она. — Этот сад такой… такой тихий и умиротворяющий. — Она села на скамью рядом с подносом и вобрала в грудь душистый воздух. — Наверное, мне очень понравилась бы твоя мама, если бы мы познакомились.

Фредерико рывком поднял голову от своего бокала.

— Сомневаюсь в такой возможности, — пробормотал он.

Нина вспыхнула до корней волос. Она вдруг поняла, что ляпнула глупость. Он может подумать, что она лелеет матримониальные надежды и поэтому хочет познакомиться с его матерью. Нина с трудом сглотнула и перевела взгляд на скульптурную группу — двое любовников сжимали друг друга в объятиях. Нину охватило странное чувство, и она поежилась. Некоторые скульптуры были откровенно эротическими, а рядом с ней сидел Фредерико Бьяччи. Девушка закусила губу и огляделась вокруг в поисках менее откровенного произведения.

— Твое вино.

Нина взяла бокал, надеясь, что рука у нее не дрожит.

— Итак, — храбро заговорила она, отпив немного вина и поставив бокал рядом на землю, — что мне сегодня рисовать? Ой, мы же забыли Карло! — вдруг вскочив, воскликнула она. — Я всегда беру его с собой, ему нравится смотреть, как я рисую…

Она не закончила, так как Фредерико жестом прервал ее.

— Только не здесь.

Нина посмотрела ему в глаза и прочитала там то, что он хотел сказать. Карло не нужен здесь потому, что он не позволит Фредерико Бьяччи приблизиться к ней. Этот потайной сад, огороженный высокой стеной, совершенно уединенное, интимное место. А глаза Фредерико опять жадно смотрят на нее. Неожиданно кончиками пальцев он погладил ее ладонь. Кровь зашумела в ушах Нины.

— Ладно, давай займемся делом. Я хочу сказать… может, я вначале порисую? — спросила Нина.

— Может, нарисуешь мои губы? — спросил Фредерико и прежде, чем Нина поняла, что происходит, крепко поцеловал ее. Постепенно поцелуй стал более мягким и чувственным.

Его губы горели страстью, и этот эдемский сад тоже своего рода искушение. В то мгновение Нине показалось, что даже у скульптур есть сердца и души. Запахи растений и цветов действовали на нее возбуждающе. Подумать только: она находится в самом прекрасном месте на земле с самым прекрасным мужчиной в мире! Как соблазнительно просто плыть по течению, позволить этому случиться, позволить, чтобы он любил ее, и тогда они превратятся в бессмертные статуи этого изумительного сада.

Наконец Фредерико отстранился от Нины. Не шевелясь, словно языческие боги обратили ее в камень за слишком большое наслаждение, она заморгала затуманенными глазами.