Дороти Уильямс - Ускользающий луч

— Я не понимаю вас! — выпалила она.

— Конечно. Вы ведь ничего обо мне не знаете.

— Так расскажите.

— За две минуты?

— Хоть немножко…

— Если немножко, то ладно. У нас очень большая семья.

— Серьезно? — удивленно спросила Одри. Он не производил такого впечатления. Наоборот, казался волком-одиночкой.

— Да. У меня нет ни братьев, ни сестер, но зато целая куча родственников — дядьев, теток, двоюродных братьев и сестер, которые чем только ни занимаются. Какие-то виноградники, гостиницы, оливковые деревья, торговля недвижимостью, бюро путешествий…

Одри не могла свести концы с концами. Витторио говорил о своих родных так, словно те были простыми фермерами, но она прекрасно знала, что это неправда. Рико рассказывал ей, что семья Витторио очень богата и влиятельна. У Витторио же получалось, что он неудачник, живущий на подачки щедрых родственников; конечно, это было полнейшим абсурдом.

— Продолжайте, — поторопила она. — Кто ваши родители?

— Отец умер, когда я был совсем молодым, а мать — несколько лет назад. Кстати, Рико приходится мне дальним родственником. Он прожужжал мне все уши своей новой падчерицей и говорил, что она вот-вот приедет. Вот-вот. Но она не ехала и не ехала, — с мягким укором промолвил он. — А поскольку Рико все очень любят и уважают…

— Вы приложили к этому руку. А он разослал множество приглашений… — с убитым видом закончила она.

— Да. Стоило Рико узнать, что вы приезжаете, как он добрался до самых верхов. Его Одри подавай только самое лучшее. Экскурсии, ленчи, обеды.

Одри застыла на месте и посмотрела на Маричелли с ужасом.

— А я… Мама говорила, что… О, Витторио, а он вообще не сказал ни слова… Он ведь не знает, что это вы настояли на моем приезде?

— Нет.

— А потом я прилетела и все испортила, да? Только про землю да про землю… — Одри нахмурилась и испытующе посмотрела в лицо Витторио. Если бы она рассказала ему о том, что натворила, то тут же разонравилась бы ему. Одри не хотелось ему разонравиться, но она была обязана все рассказать, потому что если он обо всем узнает… — И вы вынуждены были мириться с моим поведением, хотя терпеть меня не могли?

— Просто я не думал, что на самом деле вы мне нравитесь. Но я люблю Рико. А в вас я ошибался.

— Вы уверены? — взволнованно спросила она.

— Да.

— Откуда вы знаете? Только потому, что я отдала старухе зонт… Но ведь когда вы целовали меня…

— Я злился? Потому что считал вас фанатичкой и эгоисткой. Но это была всего лишь беспечность, правда?

— Да, — снова прошептала она.

— А теперь, увидев ваше грязное лицо и испуганные глаза, я понял, что это не имеет никакого значения.

— Даже моя беспечность?

— Мне ли, самому беспечному человеку на свете, осуждать вас? — пошутил он. — И не подумаю!

Загипнотизированная тихим голосом Витторио, она растерянно заморгала, когда его лицо оказалось рядом и продолжало приближаться, пока все его черты не расплылись и не превратились в туманное пятно. А затем их губы слились в захватывающем дух поцелуе, обессилившем Одри и в то же время возбудившем ее.

Сильные пальцы Витторио скользнули под ее плащ и словно обожгли кожу сквозь ткань блузки; мужское колено как бы случайно, но в то же время чувственно коснулось ее бедра.

Одри беспомощно вздохнула. Женщина была готова отдаться его умелым ласкам, вызвавшим такую сильную волну чувств, какой ей не доводилось еще испытать. Но мешало то, что она не рассказала Витторио всей правды. И то, что он считал происходящее лишь экспериментом.

— Витторио…

Он дотронулся до ее губ, заставив замолчать, его серые глаза блестели в лунном свете, он смотрел на Одри сверху вниз и улыбался. Одри подняла руку, пытаясь отстраниться, но Витторио опередил ее. Он коснулся губами внутренней стороны запястья, и по коже Одри пробежали мурашки.

— Я должна поговорить с вами, — тревожно прошептала она. — Мне нужно вам кое-что сказать.

— Что вы любите меня? — улыбнулся он.

— Нет? — задохнулась от негодования Одри. — Как я могу любить вас? Мы едва знакомы!

— А как же ваши мечты?

— О, Витторио! — Неужели для него это только игра? Как он может говорить о любви? — Это просто стечение обстоятельств… Звезды, лунный свет… На самом деле ведь этого нет, правда?

— Нет? — Витторио взял ее лицо в ладони; его улыбка дразнила, мучила, сводила с ума. — Это есть, — возразил он, крепко обнял и поцеловал так, как ее ни разу не целовали за все двадцать девять лет — умело, опытно и испепеляюще. — Нет? — хрипло переспросил он.

— Да. — Она смотрела на него испуганно, едва дыша. — А как же Джованна?

— Джованна? Думаете, я могу целовать вас и при этом думать о Джованне?

— Нет… Да… Я не знаю…

— Разве так вы целуете Пола?

— Нет!

Улыбка Витторио стала еще шире, и он еще крепче прижал к себе Одри, словно драгоценный приз.

— Перестаньте вздыхать. Устали?

— Да, немножко. — К тому же она чувствовала себя сбитой с толку и боялась надеяться…

— Если мы сейчас же не сдвинемся с места, то так и заночуем здесь. Вы замерзли, вы пережили нервное потрясение, а я слишком возбужден. Едва не потерял рассудок… разве можно желать того, кто похож на грязного, потного борца?

Заночевать здесь Одри не отказалась бы — в его объятиях было так тепло и покойно…

— Пока мы здесь сидим и наслаждаемся, Рико и ваша мать сходят с ума от беспокойства. Мы поговорим позже. В том числе и о любви.

— Витторио, я действительно не знала, что это ваша квартира. Я прошу прощения за…

— Вы уже извинялись.

— Пыталась! — поправила она, — Но вы не слушали.

— Я слушал, — нежно возразил он. — Вы прощены.

— Спасибо, — бойко ответила Одри, и Витторио рассмеялся.

— Пойдемте. — Маричелли помог Одри выйти, запер машину, и они двинулись к парадному.

— Что за дверь в никуда была в подземелье? — спросила женщина.

— Я думаю, когда-то это был вход в склеп. Очень давно. Еще до вандалов, разбойников и упадка. Мы открыли его случайно. Сильный дождь смыл верхний слой почвы, и обнажилась мраморная плита. Шахту прорыли для того, чтобы поднять ее, но, к сожалению, пока мы обнаружили только дверь. Со временем копнем глубже. Посмотрим… может, и найдется что-нибудь стоящее.

Он улыбнулся и снова обнял Одри. Едва парочка добралась до последнего пролета, как дверь распахнулась настежь и на пороге выросли Рико и Эмили. Сначала они застыли как вкопанные, потом перевели дух и возбужденно загалдели.

Мать метнулась к Одри первой, обняла, потом поморщилась, слегка отстранилась и внимательно осмотрела.

— Полюбуйся на себя, — проворчала она. — О, Одри… — Рико суетился вокруг женщин. Он просил прощения и трогал Одри, словно не верил своим глазам.