Алекс Вуд - Где искать любовь

Уши Гвендолин предательски заалели. Этот аспект до сих пор не приходил ей в голову. Но вопрос Уолтера пробудил в ней воспоминания о сегодняшних прикосновениях Николаса. Девушка точно знала одно — ее ощущения в тот момент были весьма далеки от приятных…

— Я… я привыкну, наверное, — проговорила она смущенно. — Со временем.

— Неужели ваш брат не может найти более достойного способа поправить дела семьи?

Гвендолин пожала плечами.

— Джеймс не очень любит Гвендиль, — нехотя призналась она. — Он неоднократно говорил, что не прочь продать его. Я боюсь, что даже если он и поправит свои дела удачной женитьбой, наш замок останется в том же состоянии, что и сейчас…

— И вы решили подстраховаться, — закончил за нее Уолтер. — Похвально.

— Почему бы и нет? — с вызовом спросила Гвендолин. Она терпеть не могла, когда ее жалеют, а сейчас в тоне Уолтера ей явственно почудились сочувственные нотки. — Мне двадцать три года и давно пора замуж, как утверждает моя мать. У меня нет ни приданого, ни, как вы справедливо заметили, привлекательной внешности, чтобы рассчитывать на большое количество претендентов на мою руку. Девушка в моем положении должна быть счастлива, когда такой молодой человек, как мистер Кармайкл, обращает на нее внимание. А что до любви… Где ее искать? Да и зачем?

Одни неприятности от нее, сокрушенно добавила про себя Гвендолин.

— Вы не должны так думать о себе, Гвен, — покачал головой Уолтер. — Вы очаровательная девушка, и если бы вы не относились к себе так строго, вы бы увидели, что вы вызываете восхищение, где бы вы ни появились. Николас Кармайкл — всего лишь первая ласточка. Удивительно, что до сих пор вы не отдали никому свое сердце…

— Вы же сами сказали, что я некрасива, — мстительно напомнила ему Гвендолин, чувствующая себя на вершине блаженства после слов Уолтера.

— Я не имел в виду это, — досадливо поморщился он. — Вы не бросаетесь сразу в глаза, как, например, Марион, но зато потом от вас невозможно оторваться. Чувства, которые вызывает она, поверхностны и ни к чему не обязывают, но зато вы, Гвендолин, внушаете настоящую страсть…

Уолтер говорил безо всякого выражения, но его глаза выражали целую гамму эмоций. Гвендолин боялась посмотреть на него, боялась выдать желаемое за действительное, боялась жестоко обмануться. Но глаза Уолтера магнитом влекли ее к себе. Огонь, горевший в них, согревал сердце девушки и пробуждал в нем надежду.

Наступила тишина. Гвендолин стояла, загипнотизированная взглядом Уолтера, и не думала о том, что своим поведением выдает свои чувства с головой. Впрочем, если бы она была способна размышлять в тот момент, она бы сразу поняла, что поведение Уолтера тоже говорит о многом.

Но Гвендолин не была в состоянии проводить какой-либо анализ. Она вся находилась во власти неизвестных дотоле ощущений. Ожидание, надежда, любовь и отчаяние — все перемешалось в ее сердце, и она едва сознавала, что происходит с ней сейчас.

Гвендолин не поняла, как она очутилась в объятиях Уолтера. Она только почувствовала, что его руки крепко обнимают ее за талию, а она обхватила его за плечи и прижимается щекой к его груди. Сердце Уолтера неистово колотилось, и Гвендолин завороженно слушала этот ритм страсти.

Она была сейчас бесконечно счастлива. Гвендолин не задавала ни себе, ни ему никаких вопросов. Она не думала ни о прошлом, ни о будущем. Настоящее сузилось для нее до пределов этой заставленной книгами комнаты. Не существовало ни Констанции, ни Марион, ни Николаса, ни ее обожаемого Гвендиля — только сильные руки Уолтера, обнимающие ее, и биение его сердца…

25 ноября.

Мир перевернулся с ног на голову. Все изменилось, я не нахожу ничего привычного ни в себе, ни в окружающих. Я по-прежнему леди Гвендолин Маргарита Эрнестина МакНорман, но кроме имени и титула во мне не осталось ничего прежнего. Я желаю того, что еще вчера приводило меня в ужас, а жизнь, которую я вела раньше, кажется мне теперь отвратительной и недостойной.

Я не знаю, сколько времени Уолтер обнимал меня. Сейчас я спрашиваю себя, не сон ли это, но события, произошедшие потом, вполне убеждают меня в том, что он действительно обнимал меня! Как я жалею сейчас о том, что не воспользовалась возможностью и не сказала ему о своей любви. Но я была слишком потрясена и не могла вымолвить ни слова. Неужели Уолтер интересуется мною? Почему это объятие не длилось вечно?

Однако сейчас бесполезно задавать себе эти вопросы. Все закончилось и вряд ли повторится снова, потому что сказочные мечты не сбываются в нашей жизни. Не успела я как следует насладиться близостью Уолтера, как суровая реальность вторглась в мой мир и безжалостно разрушила его…

Видимо, мне суждено постоянно попадать впросак в библиотеке Питхарли. Надо же было так случиться, чтобы Николас Кармайкл и Джимми Батлер вздумали заглянуть в библиотеку именно в тот момент, когда Уолтер обнимал меня. Я вся горю от стыда, когда вспоминаю их лица. Наверное, Уолтеру следовало вообще запереть дверь библиотеки. И тогда гостям не пришлось бы лицезреть весьма пикантную сценку — леди Гвендолин в объятиях хозяина Питхарли. Женатого человека, между прочим!

Это сейчас я могу вспоминать об этом с юмором, хотя и горьким. Но тогда невозможно было описать мой ужас. У Николаса и Джимми вытянулись лица, и они встали как вкопанные, не зная, что сказать. Я была готова сквозь землю провалиться. Однако что меня поразило больше всего, так это поведение Уолтера. Он и не подумал меня опустить, а обнимал с прежней нежностью, словно в библиотеке по-прежнему никого не было. Интересно, что бы произошло, если бы я последовала его примеру. Может быть, Николас и Джимми просто повернули бы обратно и оставили бы нас в покое? Но такого не случилось, потому что я, которая всегда так гордилась своей выдержкой и умением сохранять хладнокровие в любых ситуациях, поступила самым позорным образом. Я вырвалась из рук Уолтера и выбежала из библиотеки, оставив мужчин объясняться.

Я не представляю себе, что делать дальше. Несомненно, известие о том, что Уолтер обнимал меня в библиотеке, уже облетело весь дом. Сегодня уже слишком поздно, чтобы выходить и я могу спокойно отсидеться в своей комнате, но завтра… завтра мне придется выйти ко всем, и как я это переживу, я не знаю. Я, леди Гвендолин, позволяю Уолтеру МакНорману, женатому человеку, обнимать себя!

Самое ужасное, что мне ни капельки не стыдно, и если бы у меня была возможность повернуть время вспять, я бы сделала все точно так же. Я люблю Уолтера, и поистине не моя вина, что он уже связал свою судьбу с другой женщиной! Если Марион Гастингс считает себя вправе питать чувства по отношению к мужу сестры, то чем же хуже я, посторонний человек?