Алекс Вуд - Нагадай мне любовь

— Сестре? — расхохотался Иларио. — Как ловко она окрутила всех вокруг пальца. Только ради отца я терпел ее присутствие в этом доме и думал, что уж после его смерти я выгоню ее из Алаведры. А теперь получается, что погонит она нас с матерью.

— Ты же знаешь, что я никогда не поступлю так, Иларио, — раздался спокойный голос Лауры.

Питер был удивлен тем, что она сохраняла хладнокровие, в то время как с разных сторон на нее сыпались ужасные оскорбления.

— Я никогда не была твоим врагом, Иларио. Ни твоим, ни твоей матери, хотя вы упорно отказывались понимать это, — продолжала Лаура невозмутимо, и Питер невольно подумал, что она гораздо меньше нуждается в помощи и поддержке, чем ему казалось.

— Ты никогда не была нашим врагом? — выкрикнула донья Лусия в исступлении. Было дико видеть эту достойную и уравновешенную женщину в таком состоянии. — Да с твоим появлением вся наша жизнь покатилась под откос. Диего ни о ком больше и не говорил! Я знала, что ты плетешь вокруг него интриги, и Иларио тоже знал, один Диего был настолько ослеплен, что ничего не понимал. Торжествуй теперь! Он мертв и ты добилась своего!

Говоря это, донья Лусия все ближе подходила к Лауре. Побледневшая девушка встала со стула и не дрогнув посмотрела прямо на разъяренную женщину.

— Я не удивлюсь, если мне сообщат, что твои дружки-цыгане приложили руку к убийству Диего, — продолжала Лусия, брызгая слюной.

Лаура вздрогнула, словно ее ударили.

— Это уже слишком, — пробормотал Питер. — Донья Лусия, опомнитесь!

— А догадка-то не лишена основания, — присвистнул Иларио. — Надо будет обязательно поделиться ею с инспектором Борресом. Ай да мама…

— Хватит! — Чарльз Ристей со всей силы ударил кулаком по столу. — Оставьте девушку в покое, Лусия. Вы не соображаете, что говорите. И ты, Иларио, держи при себе свои мысли. Хотите вы этого или нет, но Лаура Кавадос — дочь Диего, и он признал ее и поступил с ней очень достойно. Завещание не может быть оспорено, и вы могли бы хотя бы ради памяти Диего не оскорблять его дочь сейчас.

— Мистер Стентон… — обратился он к Питеру по-английски.

Питер все понял без дальнейших объяснений. Он подошел к Лауре и, обняв ее за плечи, вывел из библиотеки. Испепеляющий взгляд, который им вслед послала Лусия, он не заметил.

Как только они оказались в коридоре, голова Лауры поникла, а плечи под рукой Питера согнулись. Ей больше не было необходимости притворяться сильной и спокойной. Теперь она могла дать волю чувствам.

— Как это ужасно, ужасно, — шептала она как в бреду. — Отец не должен был делать этого…

Ноги Лауры заплетались, и Питер не был уверен, что она может идти. Он чуть наклонился и взял ее на руки, словно ребенка. Ему было больно видеть, что она едва сознает его присутствие.

— Какой позор, — пробормотала она и вдруг заплакала навзрыд, уткнувшись лицом в плечо Питера.

— Все устроится, дорогая моя, — зашептал он, неся ее по коридору к лестнице. — Все обязательно устроится. Я с тобой, я никогда тебя не покину…

Больше всего Питер боялся, как бы им кто не встретился в коридоре. Переносить расспросы и любопытные взгляды он был сейчас не в состоянии, а Лаура и подавно. Но им повезло, и до ее комнаты они добрались, не встретив ни одного человека. Гости Алаведры предпочитали не разгуливать по многочисленным коридорам поместья, ведь тайна смерти хозяина еще не была разгадана.

Питер донес Лауру до комнаты и только там, закрыв за собой дверь, он почувствовал относительное спокойствие. Здесь вряд ли кто-то посягнет на Лауру. Он устроил ее на диване и закутал ее ноги покрывалом. Несмотря на жару, Лауру била мелкая дрожь. Сам он присел на корточках рядом с диваном.

— Спасибо, что не оставил меня, — еле слышно прошептала она.

— Как я мог? — Питер уткнулся головой в ее колени. — Ужасно, что тебе пришлось пройти через все это.

— Это всего лишь начало, — горько усмехнулась она. — Представляю, как ухватится инспектор за версию Лусии. Убийство ножом исподтишка вполне в духе бродячих цыган! И Иларио будет на этом настаивать.

— Не смей так говорить, — возмутился Питер. — Лусия в шоковом состоянии. Ей станет стыдно, когда она придет в себя. Иларио умный человек, он тоже должен понять…

— Не думаю, — покачала головой Лаура. — Они никогда не простят мне того, что я теперь хозяйка Алаведры…

Питер промолчал. В словах Лауры была истина. Воля Диего Мендеса не оставляла места для последующего примирения. Согласно его завещанию, Лаура не только получала половину всего его состояния и место в совете директоров его компании, но и становилась единоличной владелицей Алаведры. Лусии и Иларио отходила вилла на побережье и дом в Мадриде, но Питер знал, что для них это ничто по сравнению с поместьем.

Свое любимое жилище я отдаю в безраздельное пользование своей дорогой дочери Лауре Кавадос в память о днях счастья, вспомнил Питер слова завещания. Очень непредусмотрительно было со стороны Диего упоминать об этом. Потеря Алаведры, да еще напоминание о матери Лауры были способны вывести из себя и более уравновешенного человека, чем донья Лусия Мендес. Она не разделяла любовь мужа к поместью, это Питер знал со слов самого Диего, но красота и роскошь дома составляли предмет ее гордости. А теперь она была лишена этого…

Питер с жалостью посмотрел на Лауру. Нет, Диего очень плохо позаботился о дочери.

На следующее утро Питер встал с больной головой. Он полежал немного, вспоминая события вчерашнего дня. Да, завещание Диего разворошило осиное гнездо… Как все сложно и нелепо. Питер поморщился. Если бы Диего не убили, он бы уже попросил у него руки Лауры и начал готовиться к свадьбе. А что сейчас?

Согласится ли она теперь уехать со мной? — мелькнула в голове Питера неприятная мысль. Теперь, когда она стала хозяйкой Алаведры? К чему ей бросать все и мчаться в чужую холодную страну? Чтобы быть рядом с человеком, которого она едва знает?

Питер поежился. Нет, с таких мыслей нельзя начинать день. Лаура любит его, и неважно, что они почти незнакомы. Если потребуется, он согласится некоторое время пожить в Испании. На что только он не пойдет ради нее…

Питер встал и быстро оделся. Ему не терпелось повидаться с Лаурой, поговорить с ней о том, что ожидает их впереди. Он без труда нашел ее комнату. Но не успел он постучать, как дверь с силой распахнулась, и на пороге возник разъяренный Иларио. Его лицо покраснело, с губ так и сыпались ругательства. Увидев Питера, он вздрогнул.

— Доброе утро, — сдержанно приветствовал его Стентон.

При виде Иларио его охватило нехорошее предчувствие. Что он делал в комнатах Лауры в такую рань? Естественно, не желал ей по-братски доброго утра… Какие еще оскорбления пришлось перенести его хрупкой девочке?