Сара Крейвен - Прелестная дурнушка

Линн, благородно воздерживаясь от ненужных вопросов, согласилась купить для нее кое-какие продукты. Завтра она устроит большой поход по магазинам, а сегодня вечером обойдется, ну, скажем, пиццей. Ее можно заказать на углу.

Марин в полете не ела и вроде бы должна проголодаться, однако есть не очень хотелось.

Квартира показалась Марин холодной и как будто уменьшившейся. Ну еще бы, она успела привыкнуть к Челси и Харборну.

Линн, спасибо ей, оставила обогреватель включенным, а в холодильнике нашлись бекон, яйца и апельсиновый сок.

Единственное, что забыла сделать сестра, так это оставить запасной ключ.

Что же сделать сначала: распаковаться и загрузить стиральную машину или найти рекламный проспект «Пиццы на дом»? Или попытаться уснуть?

Марин стояла на коленях перед чемоданом и пыталась открыть замок, когда услышала, как открылась и тихо закрылась входная дверь.

Наверное, Линн вернулась с этим чертовым ключом. Господи, только бы обошлось без расспросов!

– Я здесь! – крикнула она.

– Я вижу, – спокойно отозвался Джейк.

Он стоял в дверном проеме, как всегда, в безупречном темно-синем костюме в полоску, с дорожной сумкой в руке и переноской для одежды, перекинутой через плечо. Джейк еле заметно улыбался, и Марин почувствовала, как инстинктивно отреагировало ее тело на его появление.

Синие глаза внимательно изучали ее.

– Ты хорошо выглядишь. Загар тебе к лицу.

– Да, со мной все в порядке. А как ты вошел?

Голос, проклятый предатель, звучал хрипло, неровно…

– Вот с этим, конечно. – Джейк показал ключ, который она недавно искала. – Мне Линн дала.

– А-а. Не стоило ей просить тебя заносить ключ. Это вполне подождало бы до утра.

– Не проблема.

– Ну, не буду тебя задерживать; ведь ты куда-то уезжаешь.

– Наоборот, я только что приехал.

– Ты привез мои вещи из Харборна?

– Нет, это мои вещи. – Джейк посмотрел на кровать. – Как чисто. Пытаешься восстановить девственность, дорогая? Сомневаюсь, что такое возможно. И подушка только одна. – Он подошел к платяному шкафу, распахнул дверцы и указал на пустую перекладину. – Я займу правую сторону, если не возражаешь.

– Конечно, возражаю. И вообще, какого черта ты здесь делаешь?

– Въезжаю. – Он огляделся. – Надо сказать, здесь все компактно. Но есть большое преимущество: меньше помещений, в которых ты могла бы спрятаться. И главное, мы будем совершенно одни, как будто у нас медовый месяц.

– О чем ты?

– О браке, естественно. На этот раз настоящем. Нам действительно пора прекратить притворяться.

– Но все кончено. Мы разводимся. У нас договоренность.

– А-а, развод. – Джейк развешивал в шкафу костюмы и рубашки. – Так ведь его еще нет.

– Ты же сказал, что не будешь препятствовать, – упрекнула его Марин. – О господи, я так и знала, что тебе нельзя доверять!

– Все вопросы – к судебной системе. Мы не имеем права на развод. Закон требует не меньше года совместной жизни, а мы, в строгом смысле слова, не были женаты, что, я считаю, необходимо исправить немедленно. Однако через год мы сможем опять поговорить о разводе… если ты захочешь.

– Это шутка? – холодно поинтересовалась Марин.

– Нет. Я как никогда серьезен. – Раздался звонок в дверь, Джейк пошел открывать. – Похоже, прибыл ужин: стейки, салаты, сыр, фрукты и немного хорошего бордо. Бросим монетку, кто займется грилем?

– Мне не надо. У меня есть пицца.

– Тогда я приготовлю для себя. Это нетрудно.

Марин направилась в гостиную. Джейк заглянул туда. Он уже снял пиджак и галстук, расстегнул жилет и рубашку. Мистер Рэдли-Смит чувствовал себя как дома, а нервы Марин были натянуты, словно струны.

– Думаешь, эта территория безопаснее спальни? – Он перевел взгляд на уютный диван и ухмыльнулся. – Я бы на это не рассчитывал.

– Пожалуйста, не говори так. Просто уходи, – робко попросила Марин.

– Я хорошо все обдумал. Когда мы потеряли нашего ребенка, ты повела себя так, словно единственная ниточка, связывавшая нас, оборвалась. Тогда мне пришло в голову, что я должен уйти из твоей жизни, если это сделает тебя счастливой. А потом мне стало ясно, что сам я стану несчастным. Штампованные красотки, знаешь ли, в конце концов надоедают.

– Не смешно.

– Не смешно, – с неожиданной горечью согласился Джейк. – Но ведь мы с тобой давно не веселились. С той самой единственной ночи, которую провели вместе. Ты лежала в моих объятиях и обнимала меня. А я чувствовал себя так, словно мне показали рай. Только утром я вдруг стал парией… изгоем… а наша прекрасная ночь – ужасной ошибкой, совершенной потому, что ты выпила… была не в себе… думала, что это не я, а кто-то другой. Казалось, годилась любая отговорка, лишь бы отрицать, что ты, став моей, была счастлива. Что мы принадлежали друг другу и всегда будем принадлежать. – Взгляд синих глаз неожиданно стал жестким. – Вот почему я не уйду, Марин. Я хочу вернуть тебя, моя сладкая, неприступная девочка. Ты бросилась в мои объятия и с такой готовностью отдалась, что я спросил себя: может, это и есть настоящая любовь? Я хочу тебя, моя дорогая, бедную или богатую, больную или здоровую. На всю жизнь. Я хочу создать с тобой настоящую семью. – Джейк замолчал. – О господи, прелесть моя, ты плачешь? – Он подошел к ней, подвел к дивану и сел рядом. – Тебе кажется невозможным счастье со мной?

Марин с трудом подавила рыдания.

– Джейк, ты не собирался жениться. И говоришь так только потому, что чувствуешь себя виноватым. Я этого не выдержу.

– Виноватым? О чем ты?

– Я глупо я вела себя в Куинс-Бартоне, – призналась Марин, – когда таскалась за тобой, а все надо мной смеялись. А потом еще набросилась на тебя той ночью, хотя понимала, что ты меня не хочешь.

– Марин, вина за то, что случилось между нами, лежит на мне одном. Я не смог противиться желанию, хотя старался сдерживаться. Дело в том, что ты была нужна мне не как любовница, а как жена. Я весь вечер ждал момента, когда смогу пригласить тебя на танец – ведь это законная причина обнять тебя хотя бы на несколько минут. А ты отказала… Знаешь, что я делал перед тем, как ты пришла ко мне со сломанной молнией? Принимал холодный душ и напоминал себе, что секс не стоит на повестке. – Джейк помолчал. – Кстати, почему люди смеялись над тобой? Мне казалось, что объектом насмешек был я.

– Диана увидела меня утром и догадалась, что случилось. Она говорила мерзости. Ей, мол, известно, что на самом деле ты нисколько мной не увлечен, а вот я хочу тебя. И, поняв это, ты проявил жалость…

– И ты ей поверила?! – удивился он.

– Я не сомневалась, что это правда.

– Господи, вот мерзавка, – тихо проговорил Джейк. – А мне она заявила, что гости с удовольствием наблюдают, как я верчусь вокруг тебя, словно побитый пес, и становлюсь посмешищем.