Сьюзен Коннелл - Озарившая мглу

— Что вы! Побудьте, пожалуйста, с Пэппи, я сама ненадолго выйду! Вы же в первый раз его навещаете, с тех пор как…

— О чем вы там спорите? — вмешался Пеппи. — Здесь четыре стула и четыре кровати. А ну-ка оба назад!

Брин рассмеялась, потом подошла к кровати деда, тихо сказав через плечо Рику:

— Медики считают, что брюзжание Пеппи — признак начинающегося выздоровления.

Рик молча наблюдал за легкими, свободными и грациозными движениями Брин. Что означало ее стремление удержать его в комнате? Только ли вежливость?

Брин потянулась за лежавшей на столике шоколадкой:

— Люблю темный шоколад! Хотите, Рик?

Рик, думавший отнюдь не о шоколадке, оторопело посмотрел на девушку, потом отрицательно завертел головой и, присев на стул по другую сторону кровати, спросил Пеппи:

— Как к тебе относятся в больнице?

— Ужасно! Они стянули мне кость на ноге, лишили сигар и затолкали в палату, где нет кабельного телевидения. Здесь совсем нечего делать. Это же просто издевательство. Лежать как в закупоренной бутылке!

— Они не стягивали тебе кость, дедушка, а вставили туда…

— Перестань, мне надоели все эти разговоры о костях!

— Дедушка, сестры жалуются, что ты по полдня играешь в покер с девицами из технического персонала и не даешь им работать…

Пэппи уставился в потолок и сжал губы:

— Может быть, это и не так уж плохо, что я сюда угодил. По крайней мере, избежал участи стать членом какого-нибудь очередного комитета Лайзы Мэннинг!

— А вот капитан Парриш попался. — Брин, прищурившись, посмотрела на Рика. — И представь, он даже не сопротивлялся! Теперь он — мой сопредседатель. Верно, капитан?

И она откусила еще один кусочек шоколада. Потом стала кормить шоколадом деда, шутила по поводу хорошеньких медсестер и рассуждала о возможных неприятных последствиях мошенничества при игре в покер.

Рик ждал, когда на него тоже обратят внимание и беспокойно ерзал на стуле. Наконец его терпение лопнуло, и он раздраженно спросил Пэппи:

— Брин уже рассказала тебе о своих экспериментах с «Жилищем краба»?

Глаза старика заблестели:

— Нет. Но я уверен, что Брин в этом деле хорошо разбирается. Ведь у нее свое дело, связанное с ресторанным дизайном. Помнишь, Брин, как ты здорово перепланировала комнату в магазине недвижимости того монгола в Нью-Йорке?

— Помню. Мне тогда приходилось трижды все переделывать: хозяин магазина и его жена никак не могли решить, чего же они все-таки хотят. Наконец остановились на варианте английского садика. Им казалось, что в такой обстановке приятнее есть сандвичи и пить чай!

Ужасно! — страдальчески подумал Рик. Она, оказывается, имеет дело чуть ли не со всем миром. Да это еще хуже, чем я предполагал!

Последнюю фразу он, видимо, пробурчал вслух, потому что Брин вдруг повернулась и с удивлением посмотрела на него:

— Простите, вы что-то сказали?

— Да, я хочу повторить Пэппи то, что уже говорил вам. Люди приходят в «Жилище краба» не из-за французских соусов, которые можно купить в любой лавке!

Брин резко поднялась со стула:

— Я не полная идиотка и знаю, что нужно клиентам!

Рик тоже встал.

— Поймите меня правильно: все, что вы делали на Севере, несомненно, соответствует вкусам тамошней публики. Но здесь, в Коконат-Ки, нужно нечто совсем другое. И если вы будете пытаться слепо переносить сюда свой нью-йоркский опыт, то непременно разоритесь!

Подняв брови, Пэппи удивленно смотрел то на Брин, то на Рика.

— Не слушай его, дедушка, — старалась улыбаться Брин. — Все идет прекрасно!

— Вы же еще не открылись! — почти закричал Рик.

— Но когда это произойдет, — возразила Брин, наклонившись к деду, — жители Коконат-Ки будут с большим удовольствием посещать прекрасно оборудованный ресторан.

— Это только вам так кажется, — не уступал Рик. — А Пэппи, несомненно, будет думать иначе, как только увидит все своими глазами!

— Напомнить вам, что так думаю не только я? — начала терять самообладание Брин.

Рик открыл было рот, но тут вошла медсестра с прибором для измерения давления и строго сказала:

— Прекратите крик! Вас слышно в другом конце коридора. И вообще время посещений кончилось. Оставьте больного в покое. Уходите.

— Черт побери, Руфь, не прогоняй их! — взмолился Пэппи. — То, о чем они здесь вопят, становится интересным.

— Хорошо, дедушка! — Брин наклонилась к Пэппи и поцеловала его. — Я скоро вернусь. Мне надо только объяснить кое-что капитану Парришу.

Не взглянув на Рика, она вышла из палаты.

— Извини, Пэппи, — негромко произнес Рик и пошел вслед за Брин. Но в коридоре ее уже не было.

Рик нашел девушку в небольшом алькове соседнего холла. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела в окно. Ее взгляд был устремлен в одну точку, а поза, исполненная внутреннего достоинства, явила в его воображении статую некоей древней богини. Немного помедлив, он сказал:

— Мы, должно быть, подняли у Пэппи давление.

Брин обернулась и посмотрела на него:

— Наверное. Я чувствую, что даже мое давление зашкаливает.

Она замолчала и уставилась на изображение камина, нарисованное на противоположной стене. Вновь воцарилось неловкое молчание, нарушаемое только доносившимися откуда-то телефонными звонками и чьим-то смехом. Рику захотелось присесть, и он поискал глазами стул. Ничего не обнаружив, мужчина подошел к Брин и встал рядом. Черт возьми, он постарается держать себя в руках и заставит ее слушать! Это будет его последняя попытка. Если она провалится, то все будет кончено и никаких больше контактов с ней!

— Послушайте, Брин! У меня есть идеи относительно нового ресторана. Вы не хотите считаться с фактами. Что ж, это ваше право. Но и Пэппи должен выслушать разные мнения!

Брин сложила руки на груди, барабаня кончиками пальцев по плечам. Потом повернулась к Рику:

— Кое в чем вы, конечно, правы!

Уф! Наконец-то он добился своего! Есть все же справедливость на этом свете. Господь вразумил эту девицу! Слава Творцу! Итак, что бы она ни имела в виду, он будет внимательно слушать. Рик опустил голову, как бы приглашая Брин говорить дальше. Но при этом продолжал гадать о происхождении волнующего запаха, исходившего от нее. Ведь было еще только утро. Она недавно приняла душ и уже успела чем-то натереться. И как же манил этот аромат! Как ему хотелось наклониться к ее оголенному плечику и вдыхать этот необыкновенный запах!

Голова Рика склонялась все ниже и ниже. Как сладки и притягательны ее губы! Они уже совсем, совсем близко… Но тут открылась дверь палаты, и голос медсестры привел Рика в чувство:

— Если вы оба в состоянии держать себя в руках, то можете зайти. Но по одному.

Рик хотел броситься первым, но вдруг остановился: