Кристи Келли - Каждый раз, целуя…

Виктория гордилась тем, что делала для сирот, но не желала брать деньги у своих друзей, хотя, как знала Дженнет, иногда их ей не хватало. Несмотря на то, что в этот раз Дженнет оставила пакеты и коробки на месяц раньше обычного, Виктория, несомненно, поймет, что они к Рождеству.

— Я просто обязан извиниться перед тобой, — тихо сказал Мэтью.

— Да?

— Ты не хочешь облегчить мне задачу. — Наклонившись вперед, он сжал ей руки.

— И за что ты извиняешься? За то, что подумал обо мне плохое? Зато, что назвал меня избалованной? Или за то, что целовал меня без разрешения?

— Я никогда не буду извиняться за то, что целовал тебя.

От его чувственной улыбки у Дженнет в груди громко стучало сердце, и она просто молча смотрела Мэтью в лицо. Полумрак экипажа не позволял ей хорошо его видеть, но Дженнет и с закрытыми глазами могла видеть каждую черточку его лица. Она с удовольствием нарисует его или, еще лучше, напишет маслом его портрет. Угольный карандаш никогда не сможет ни отобразить рыжие пряди в его темно-каштановых волосах, ни передать цвет его глаз — цвет штормового неба.

— Но я обязан извиниться за то, что подумал о тебе плохое. Мне и в голову не пришло, что все те веши, ты покупала для сирот.

— Ты даже не спросил. Ты просто решил, что я все покупаю для себя.

— Я совершил ужасную ошибку. — Мэтью уставился в пол экипажа. — Прощу тебя, прими мои искренние извинения.

Ей немножко хотелось и дальше подразнить его, но Мэтью говорил честно, и Дженнет сказала:

— Извинения приняты.

— Почему ты просто не сказала мне, что делаешь? — тихо спросил он.

— Я покупаю детям одежду не ради того, чтобы все хвалили меня зато, что я стала такой щедрой.

— Тогда почему ты это делаешь?

— Потому что дети должны носить приличную одежду. Потому что Виктория — моя близкая подруга и из гордости не возьмет у меня деньги. — Дженнет помолчала и шепотом добавила: — Потому что это нужно делать и у меня есть возможность это делать.

— И тебе не важно, что думают о тебе люди, — кивнул Мэтью.

Если бы он только знал, насколько ошибочно его высказывание.

— Если им хочется считать меня беспечной транжиркой, пусть считают. Я знаю правду.

— Теперь и я знаю.

— Но не потому, что я решила рассказать тебе, — напомнила ему Дженнет.

— Мне не следовало садиться сюда, — тихо сказал он.

Не следовало, но Дженнет не хотелось, чтобы он вышел прямо в этот момент.

— Мы можем проехать еще немного. Мать знает, где я, и не станет слишком беспокоиться, если я задержусь немного дольше обычного.

— Кто-нибудь может увидеть нас. — Он слегка стиснул ей руки.

— Верно, но сейчас очень темно.

— Слуги могут распустить сплетни.

— Никогда.

— Понятно. Неужели после того, что я сказал о тебе, ты сможешь оставаться в моем обществе хоть на минуту дольше, чем необходимо?

Дженнет закусила губу, чтобы не выложить ему; что на самом деле его общество доставляет ей удовольствие, во всяком случае, когда он не считает ее плохой. Его резкий тон принес ей чувство спокойствия и безопасности.

Рядом с мужчиной, который мог погубить ее и ее семью, она чувствовала себя в безопасности — нелепая мысль!

— Тебе понравился литературный салон? — спросила Дженнет, оставив его вопрос без ответа.

— Совершенно не понравился. — Выпустив её руки, Мэтью с улыбкой откинулся назад. — Удушливый запах духов мисс Уитмор и ее неприличные заигрывания…

— Она заигрывала на виду у всех?

— Очень хитро. Сомневаюсь, что кто-то заметил.

— Ты же заметил! — Дженнет с досадой скрестила руки на груди. Ей следовало принять меры, чтобы помешать их знакомству, когда София подтвердила, что секрет мисс Уитмор — правда.

— Трудно было не заметить, как ее рука скользит по моему бедру.

— Она это делала? Там, где любой мог заметить?

— Ну да. Однако ее юбки скрывали нежные движения руки, — добавил Мэтью охрипшим голосом.

— И ты, полагаю, не сделал ничего, чтобы, остановить ее?

— Если бы я это сделал, люди могли бы заметить.

Почему от мысли о том, что мисс Уитмор касалась Мэтью, Дженнет почувствовала укол в сердце?

— Да, конечно, — согласилась Дженнет, хотя хотела, чтобы он вообще не дотрагивался до мисс Уитмор.

— Итак, теперь, когда мы знаем, что мисс Уитмор не подходит, кто будет следующей? — весело спросил Мэтью.

Следующей? Дженнет даже не думала, кого еще можно попросить, — она связывала все надежды с мисс Шелдон и мисс Уитмор.

— Я скоро дам тебе знать, — немного помолчав, ответила она.

— Значит, ты даже не представляешь, кто будет следующей? — У него вырвалась тихая усмешка.

— Нет. — Дженнет выдохнула сдерживаемый воздух. — Я думала, найдется больше женщин, интересующихся твоим титулом, а не твоей репутацией.

— Но теперь, как я вижу, ты полностью понимаешь мое бедственное положение.

— Я всегда это понимала, — тихо пробормотала Дженнет. Она никогда ни минуты не сомневалась в том, как общество отнесется к смерти Джона, но, оказавшись подлой трусихой, позволила Мэтью взять ответственность на себя.

— Теперь мне пора, — сказал он, бросив быстрый взгляд в окно. Он постучал кучеру и, когда экипаж остановился, взялся за ручку дверцы. — Пожалуйста, дай мне знать, если найдешь еще женщин для знакомства со мной. Или сообщи дату, когда хотела бы обвенчаться.

Прежде чем Дженнет нашлась что ответить, он спрыгнул на землю и закрыл дверцу. Самодовольный наглец! Она еще покажет ему! Она найдет для него самую великолепную женщину!

Дженнет с любопытством смотрела, куда он отправится в такой час. Мэтью вошел в здание, и у нее оборвалось сердце — это было игорное заведение, значит, он действительно игрок, как и его отец.

Следующим утром Дженнет, сидя за столом у себя в спальне, составляла список возможных невест Мэтью. После серьезных размышлений она остановилась на трех женщинах. Каждая леди отвечала его особым требованиям, и Дженнет надеялась, что женщины согласятся на знакомство.

Покончив со списком, она взяла в руки угольный карандаш, дала волю воображению, и рука начала послушно отображать ее мысли: губы, жесткие и одновременно нежные, как бархат, не слишком пухлые, но и не тонкие; подбородок, выражающий упорство и мягкость.

— Интересный рисунок, моя дорогая девочка.

Дженнет вздрогнула и, подняв взгляд, увидела, что мать смотрит на ее рисунок, содержащий только губы и подбородок.

— Мама, что это ты сегодня потихоньку крадешься и пугаешь меня?

Ее мать придвинула к Дженнет стул и, выразительно подняв бровь, взглянула на дочь. О, это выражение Дженнет было знакомо.

— Дженнет, ты немного беспокоишь меня.

— Неужели?

— Да. Ты не такая, как всегда. Последнее время ты выглядишь растерянной, как будто о чем-то думаешь, но не можешь об этом сказать. — Она снова взглянула на бумагу. — Может быть, ты думаешь о мужчине?