Мэри Берчелл - Младшая сестра

— Неужели? Должно быть, ты очень переживала, — мягким тоном произнесла Нина.

Судя по ее словам, казалось, что она вовсе не была знакома с миссис Фарлей. И прежде чем Аликс начала описывать подробности последних дней жизни бабушки, Варони резко сменила тему разговора, оставив дочь в недоумении. Девушка поняла, что Нина и слышать ничего не желает о родной матери, даже о ее смерти.

Известной певице было проще притвориться, что миссис Фарлей ушла из жизни еще двадцать лет назад. И Нина, блестящая, добившаяся триумфа и славы, не могла позволить себе задуматься о смерти.

Аликс потеряла дар речи. Она была потрясена до глубины души. Вот уже в который раз ей приходилось сталкиваться с жестокими, циничными правилами, господствующими в мире ее матери. Но Варони, как ни в чем не бывало, продолжила:

— Ты можешь позвонить своей домработнице… Бетти?.. не важно как ее там… и разъяснить, что в будущем собираешься жить у меня. Она может выслать необходимый гардероб… все, что тебе может потребоваться, пока я не куплю стоящую одежду. — Нина смерила дочь оценивающим взглядом и неодобрительно хмыкнула. — На неделе я не смогу вырваться из Лондона, но в субботу или воскресенье поеду с тобой и все улажу.

— Серьезно? — удивилась Аликс. Она тут же вообразила, как блистательная, всемирно известная Нина Варони появляется на ступенях скромного деревенского коттеджа, и щечки девушки зарделись от удовольствия.

— Почему нет? — Певица дразняще провела пальчиком по подбородку дочери. — Откуда такое веселье?

— Да так, ничего. Мне приятно осознавать, что ты возвращаешься домой, — с невинным видом произнесла Аликс.

Варони озадаченно изогнула бровь, а затем рассмеялась:

— Глупое дитя! Я не собираюсь надолго задерживаться. Мы управимся со всеми делами и за пару часов.

— Д-да, — неуверенно протянула Аликс.

Она не представляла, как можно за пару часов связать воедино все ниточки ее прошлой жизни. С неожиданной болью в сердце девушка вспомнила Бетти, каждый день поджидающую ее после школы на пороге дома. У пожилой верной домработницы после смерти миссис Фарлей не осталось в мире никого ближе Аликс.

— А как же Бетти? И мой дом? — возмутилась девушка. — Неужели придется продать коттедж? — Для Аликс не было ничего страшнее, чем вот так взять и расстаться с родным домом, связанным с ним счастливым детством и ощущением безопасности.

— Ты так привязана к Бетти и старому коттеджу?

— Да. Я прожила в этом доме всю жизнь. И очень его люблю. Бетти тоже. Я не представляю жизни без РОДНОГО дома… меня это пугает.

И вновь Варони выглядела озадаченной. Она не понимала дочь.

— В таком случае, мы сохраним коттедж, — после минутного колебания заметила Нина. — Полагаю, эта ТВОЯ Бетти сможет и дальше жить в доме. Как раз будет кому приготовиться к твоему возвращению из Европы. Тур предстоит тяжелый и насыщенный, скорее всего, по его завершении тебе захочется немного отдохнуть в деревне.

— Оставим коттедж? Потому что я так хочу? Несмотря на то что я не буду там жить, а лишь заезжать изредка? — Аликс была поражена. — О-о нет, не стоит. Такие траты ради прихоти?! — В девушке заговорили строгие правила миссис Фарлей, усвоенные еще в младенчестве.

— А почему нет? Я могу себе позволить, — беззаботно произнесла Нина. На минуту ее глаза заполнились тоской. — Я хочу подарить тебе все, что ты только пожелаешь.

Аликс застыла от удивления. Ей еще не доводилось встречаться с таким проявлением щедрости. Девушка обняла мать и благодарно поцеловала.

— Не могу себе представить… какое чудо… ты такая щедрая! О-о, ты чересчур добра ко мне!

Варони была польщена искренним признанием дочери.

— Ну вот. Столько радости из-за мелочей! — Нина с улыбкой взъерошила пушистые волосы девушки. — Всего-то навсего оплатить скромную сумму за аренду на год. Может, я даже выкуплю твой драгоценный коттедж и подарю тебе на Рождество. А теперь, солнышко, беги одеваться. Пора мне вставать, иначе примчится Морлинг и стащит меня с кровати силой. Кажется, я обещала пообедать с ним сегодня. Боюсь, моя дорогая, тебе придется самой искать себе развлечения. Если что-то потребуется, попроси у Прескотт. Она будет в кабинете.

— Кто это Прескотт? — с трудом выдавила из себя Аликс. Новость о сохранении коттеджа на время лишила ее дара речи.

— Прескотт? — Варони разразилась злорадным смехом. — Официально она мой секретарь. А также гид, философ и друг, я надеюсь, всего моего окружения. Она никому не нравится, но все мы пользуемся ее услугами. Я так и не смогла понять до конца, восхищается она мной или втайне ненавидит. Но вот Морлинга она уважает, это я точно могу сказать. А теперь беги, лапушка, и не задерживай меня более.

Принимая ванну и одеваясь, Аликс размышляла над их разговором. Ей никогда еще не доводилось встречать такого замечательного, умного, доброго и щедрого человека, как ее мать. Все в Нине Варони восхищало Аликс — ее ум, речь, походка, загадочная улыбка, обольстительный блеск голубых глаз.

Только одного девушка не могла понять — странного равнодушия Нины к бабушке. Варони даже не переживала, услышав о смерти родной матери!

«Должно быть, я ошиблась, — внушала себе Аликс. — Скорее всего, прекрасная Нина Варони не может позволить себе выказывать скорбь на публике. Да, вот в чем дело. Какое простое и очевидное объяснение!»

Вздохнув с облегчением, Аликс поспешила одеться. А потом с трепетом отправилась знакомиться с Прескотт.

Постояв в нерешительности посреди холла, девушка определила, что массивная резная дверь из черного дерева, должна вести в кабинет. Она приоткрыла дверь, заглянула внутрь, огляделась и только потом вошла.

За длинным столом, заваленным газетами, письмами, скрепками, папками для бумаг, сидела худощавая, болезненного вида шатенка лет тридцати пяти — сорока с короткой стрижкой и что-то порывисто писала. Словно почувствовав чье-то присутствие, она подняла голову и уставилась на Аликс.

— Доброе утро, — коротко бросила секретарша и вновь приступила к работе.

— Доброе утро.

Выждав немного, девушка совершила новую попытку начать разговор:

— Вы мисс Прескотт?

— Лучше зови меня просто Прескотт, — прозвучало в ответ. Глядя на недоумевающую Аликс, женщина пояснила: — Все так делают.

— А-а, понятно. А почему они так делают?

— Понятия не имею. — Секретарша ухмыльнулась. — Вероятно, из-за моих родителей, которых угораздило окрестить дочь Венерой Прескотт. И никто из артистического круга не станет называть меня Венерой.

Слова Прескотт походили на правду, и Аликс замолчала, смутившись. Секретарша оторвала взгляд от кипы бумаг и с улыбкой посмотрела на собеседницу. В ее черных как ночь глазах засверкали искорки веселья, и Аликс поняла, то Венера Прескотт сумела прочесть ее мысли. Девушка почувствовала необходимость сказать что-то еще, лишь бы избавиться от неловкости.