Мэри Берчелл - Младшая сестра

Раньше… когда была жива бабушка… Аликс не понимала, как та могла сурово осуждать родную дочь. Но теперь осознала, что бабушка во всем была права.

Старая миссис Фарлей прекрасно знала Нину и старалась оградить внучку от горького разочарования.

Всхлипывая. Аликс уронила голову на руки. Какая же она дура! Слепая дура. Околдованная красотой и щедростью матери так, что не смогла различить сущность Нины. Теперь же ей пришлось пожертвовать всем… даже Барри…

Аликс в ужасе вскочила на ноги.

— Нет. Я больше так не могу! — закричала она, сжав кулаки. — Не могу!

И вдруг Аликс поняла, что не одна. Придерживая рукой дверь, в комнату заглядывал Морлинг. На его гордом лице отразилась тревога.

Аликс в недоумении уставилась на дирижера. Тот окинул девушку придирчивым взглядом и спросил:

— Что случилось, дитя мое?

— Ничего.

— Знаешь ли, в это трудно поверить. — Он говорил очень тихо и ласково. — Я не могу бросить тебя здесь в одиночестве, не узнав, в чем дело.

Девушке хотелось закричать, что это не его дело и она вполне способна сама о себе позаботиться. Но сам факт, что кто-то решил проявить к ней участие, что она кому-то не безразлична, заставил ее спокойно ответить:

— Вы… ничем не можете… помочь.

И вновь упала на диван и разрыдалась. Морлинг поспешно пересек комнату и склонился над девушкой:

— Скажи, кто-нибудь напугал или обидел тебя?

— Не-ет, — протянула Аликс, глотая слезы.

— Значит, ты расстроена из-за Нины?

Громкий всхлип ответил за нее.

— Что она натворила?

— Она ничего не сделала сама.

— Полагаю, ты должна мне объяснить.

— Не могу. Именно вам не могу.

— Почему не мне?

— Потому что… вы так ее любите, — всхлипывая, призналась девушка.

Морлинг немного помолчал

— А теперь послушай меня, — очень мягко начал он, — я действительно люблю Нину очень сильно. Я люблю ее больше жизни. Но я знаю все ее слабости. Поэтому, что бы ты мне ни рассказала, я ничему не удивлюсь. Итак, что произошло?

— Вы знаете ее очень хорошо и все равно любите? — вдруг спросила Аликс.

— Да.

— Должно быть, вы давно знакомы.

— О да.

— Как давно? — живо поинтересовалась девушка.

— Думаю, мы познакомились еще до твоего рождения, — с теплой улыбкой произнес дирижер.

— Не может быть.

— Почему же? Неужели ты такая старая? — с легкой усмешкой заметил мужчина.

— Нет, но… — Аликс умолкла, но взгляд карих глаз настойчиво требовал ответа. — Мне двадцать… скоро двадцать один. Вы знакомы с Ниной столько лет?

Морлинг сначала несколько озадачился прямотой вопроса, вскоре его губы медленно растянулись в улыбке. Но ответил он с вполне серьезным видом.

— Думаю, да. Возможно, даже больше.

— Тогда вы должны знать, что я дочь Нины, а не сестра.

Дирижер от неожиданности всплеснул руками и отступил назад. Он говорил, что ничего не может его поразить. Но сейчас он был крайне удивлен. Никогда еще Аликс не видела Морлинга таким бледным и испуганным.

— Ее дочь? — наконец спросил мужчина. — И ты только сейчас это узнала… и поэтому расстроена?

— О нет. Я знаю довольно давно, и мне нравится быть ее дочерью. Хотя иногда становится грустно, что Нина не хочет… не может признать меня во всеуслышание.

— Но тогда я все еще не понимаю, почему ты плачешь.

— Я не могу вам сказать. — И Аликс вновь закрыла лицо руками.

— Прости, дитя мое, но ты должна. — К Морлингу вновь вернулся его командный тон. — Если не расскажешь, я пошлю за Ниной и спрошу у нее.

— Нет, не надо! — Девушка не хотела, чтобы мать узнала о том, что она раскрыла их секрет, пусть даже ненамеренно.

— Хорошо, не буду. Мне кажется, здесь дело в мужчине. Я прав?

— Да, — призналась Аликс, понуро кивнув.

— Кто же это может быть? — Морлинг задумчиво поскреб подбородок. — Не знаю никого из твоих друзей. Я не видел тебя в мужском обществе, за исключением Барри Элтона конечно.

Едва различимый вздох, вырвавшийся из груди Аликс, выдал ее.

— Элтон? — удивленно воскликнул дирижер. — Из-за него все эти слезы?

Морлинг сел рядом на диван и по-отечески обнял девушку за плечи. Аликс почувствовала себя очень уютно. Она успокоилась и прижалась к широкой груди мужчины.

— Малышка, неужели ты могла втянуть себя в интрижку с Барри Элтоном? К тому же он…

— О нет! — Аликс вцепилась в руку дирижера с поразительной силой. — Это не у меня с ним была интрижка

— Тогда у кого?

— У Нины.

— Что? — Мужчина чуть было не вскочил с дивана. — О чем ты говоришь? Когда?

— Тогда. Много лет назад… теперь вы понимаете? До моего рождения. А я понятия не имела. Мне казалось, я влюбилась… — Голос сорвался, и Аликс чуть вновь не разрыдалась. Морлинг зашептал слова утешения и погладил девушку по голове. Затем — казалось, он только теперь заметил, что Аликс бледна, как новогодний снег, — принес ей бокал бренди.

— Выпей.

Девушка выпила содержимое одним залпом и тут же сморщилась от отвращения. Дирижер налил и себе бренди.

— Значит, так, — изрек он, глядя на Аликс сверху вниз, — говори, кто придумал всю эту чепуху?

— Ч-что?

— Кто напел тебе эту басенку про Элтона?

— Нина.

— Мой бог! — воскликнул Морлинг, хватаясь за голову. — Она даже у родной дочери готова отбить поклонника!

— О чем вы? — дрожащим голосом спросила девушка.

Мужчина грустно улыбнулся:

— Как ты думаешь, сколько лет Барри Элтону?

Аликс не ответила. Ее взгляд был печальным и потухшим.

— Моя дорогая, Барри не может быть больше тридцати, максимум тридцать три. Я помню, как он впервые попал в оперу студентом лет двадцати. С тех пор прошло годков десять — тринадцать. Но не больше. Да, он был влюблен в Нину как в певицу. Как и сотни других молодых людей. Но поверь, между ними ничего не было. Вся рассказанная тебе история — просто абсурд.

Девушка не знала, что и ответить. Облегчение, которое она испытала после разговора с Морлингом, нельзя было описать словами. Даже боль от ссоры с Барри отошла на второй план. И пусть он никогда не сможет ее простить и понять, Аликс будет любить его, не получая ничего взамен.

— Так, значит, ты действительно дочка Нины, — как сквозь туман донесся до нее голос дирижера. — Неудивительно, что ты всегда казалась мне такой милой и хорошенькой.

Аликс с благодарностью прислонилась щекой к теплой руке мужчины. Он улыбнулся в ответ, а затем подошел к столику и позвонил в колокольчик. В ответ на вызов мгновенно появился слуга.

— Передайте мадам Варони, я желаю с ней переговорить, — коротко бросил Морлинг.

Слуга в сомнении покачал головой:

— Простите, сэр, но сегодня у мадам важный ужин.

— Знаю. Скажите, что мне неловко ее беспокоить, но дело не терпит отлагательств.