Сара Линдсей - Искушение маркиза

— Когда Лора умерла, я думал, что тоже умру. Я едва помню, что происходило в первую неделю после ее гибели. Я постоянно напивался и испытывал не печаль, а гнев. Я был в бешенстве, оттого что она умерла. В таком состоянии мне было легче переносить утрату, чем если бы я горевал, сознавая, что она покинула меня навсегда. И тогда я стал искать повод обвинить ее в том, что произошло. Чем больше я искал, тем больше находил, и когда сложил вместе все части мозаики, возникло единственное приемлемое объяснение. Теперь, когда я знаю правду, мой гнев сменился чувством вины за то, что я незаслуженно осуждал ее.

— Лора все поняла бы. Она не хотела, чтобы ты мучился.

— Как же мне не страдать? Возможно, она была бы жива, если бы…

— Ты не можешь знать это определенно. Неужели ты собираешься провести всю свою оставшуюся жизнь, глядя в прошлое, и страдать по поводу; того, что уже нельзя изменить? Лора хотела бы, чтобы ты был счастлив, Джейсон. Ты должен перестать винить себя и оставить ее в покое.

Он проглотил подступивший к горлу ком.

— Понимаю.

— Ты не думаешь, что если бы ты избавился от гнетущих тебя мыслей, то мог бы найти свое счастье с Оливией? Я считаю, что, сбежав, она поступила неправильно, но неужели ты не можешь простить ее?

— Я уже простил ее. Она не первая и не последняя невеста, которую мучают сомнения накануне свадьбы. И мое поведение доказывает, что у нее была причина для побега.

— Она понимает, почему ты вел себя так. Ома любит тебя.

— Я тоже люблю ее.

Эти слова были сказаны удивительно легко. Он давно признался себе в своих чувствах, но впервые сказал об этом вслух.

— Я люблю Оливию, — повторил он, изумляясь, как свободно эти слова слетают с его губ. — Я люблю ее так сильно, и это чувство переполняет меня так, что порой я едва сдерживаюсь. Я понял это, когда она уехала с Чарлзом, хотя и раньше испытывал это чувство.

— Тогда что ты здесь делаешь? Почему ты не скажешь ей о своей любви? Она ужасно страдает после твоего отъезда.

— Приятно сознавать, что я не единственный, кто страдает, — сказал Джейсон. — Но я не тот, кого она желает. Она мечтает о совершенном мужчине, как в одном из ее романов. Я не раз причинял ей боль и вызывал разочарование. Если я люблю ее, следует ли мне предоставить ей свободу? Она еще ни разу не принимала участия в светском сезоне. Может быть, она найдет себе более подходящего мужчину.

— А этот мужчина сможет любить ее так, как ты? Я тоже читала некоторые из этих романов, и в них главный герой всегда обладает одной характерной особенностью.

Джейсон не мог предположить, что она имела в виду. Он хотел спросить «Какой особенностью?», и его губы сложились, чтобы произнести этот вопрос, но звука не последовало.

— Он любит героиню, каким бы ни было его прошлое и настоящее, надеясь, что однажды они будут вместе.

Кэтрин похлопала его по руке.

— Я пойду в дом проведать Эдварда. Почему бы тебе не прогуляться и не подумать над тем, что я сказала. Может быть, ты в конце концов перестанешь подолгу задерживаться здесь; пора уже успокоиться.

Джейсон задумался над словами Кэтрин. Если то, что она сказала о героях романов, правда, то он тоже мог бы сделать Ливви счастливой. Нет такого человека, который любил бы ее и нуждался в ней так, как он.

Он стоял перед могилой матери. Ему трудно было освободиться от негодования и обиды. Эти чувства долгое время оставались неотъемлемой частью его состояния, и он не представлял, как можно существовать без них. Однако он должен попытаться.

Он опустился на колени и провел ладонью по выгравированным буквам. Кристина Траерн. Это было имя его матери, но сама личность для него являлась незнакомкой, сделавшей в свое время неправильный выбор. Он подумал об Эдварде и о той радости, которую доставлял его сын. О даре любви. Его мать не знала, что такое любовь, и он жалел ее за это.

Он прислонился лбом к холодному камню.

— Упокойся с миром, мама.

Прощание с другой могилой было легче в некотором отношении, но труднее в другом. Он долго стоял перед надгробным камнем покойной жены, пытаясь найти подходящие слова. Наконец высказал то, что было у него на душе:

— Я очень сожалею, Лора. Очень, очень сожалею. — Он живо представил ее улыбающееся лицо. — Мне жаль, что я разочаровал тебя. Ты должна была знать, что; можешь прийти ко мне с любой проблемой. Вероятно, ты порадовалась бы, наблюдая за мной и Эдвардом в последние годы. Я был ужасным глупцом. И ты была бы первой, кто сказал мне об этом, не так ли?

Он ощутил слезы, катившиеся по его щекам, но не заботился о том, чтобы вытереть их.

— Боже, как я тоскую по тебе, Лора, и всегда буду тосковать.

Он прижался губами к своей ладони, затем приложил ее к выгравированному на камне имени.

— Я не знаю, как ты сделала это, — прошептал он, — но благодарю за то, что ты послала мне Ливви. Эдвард и я будем любить ее.

Сегодня последний день, когда она плачет, сказала себе Оливия, глядя в окно на дождь, соответствующий ее настроению. Завтра будет ровно месяц, с тех пор как от Джейсона не было ни слова, и она решила отказаться проливать слезы по этому поводу. Завтра она запрет свое сердце на замок, выбросит ключ и порвет все рисунки с его изображением.

Завтра она перестанет думать о нем и вернется к прежней жизни.

Это не означало, что она готова отказаться от своего намерения удачно выйти замуж, удовлетворив тем самым романтическое желание подобно тому, как это происходило в романах. Правда, теперь она едва ли найдет подходящих героев. Даже если они будут совершенными, они не смогут сравниться с Джейсоном.

Поскольку она не нашла соответствующую книгу, Ливви начала писать свою. Она полностью погрузилась в работу, и то, что получилось у нее, не походило ни на один прочитанный ею роман. В ней не было ни привидений, ни древних проклятий, ни лесов с неведомыми страшными зверями. Это была история о приключении простой девушки, ставшей героиней романа.

Проблема заключалась в окончании. Ей не хватило смелости написать, как принято, что все закончилось торжеством великой страсти. Она не могла придумать, каким образом любовники преодолеют несокрушимые препятствия.

Она никогда прежде не подвергала сомнению свои романы и считала, что любовь способна преодолеть все барьеры и расчистить путь для счастливого окончания. Испытав сама любовь и страсть, Оливия поняла, что любовь ослепляет, не позволяет увидеть препятствия, которые реально стоят на твоем пути, покаты не натолкнешься на одно из них и не сможешь обойти его.

Ее героиня испытала радость, найдя своего героя, и теперь Ливви хотела сделать так, чтобы они страдали, как страдала она. Она пыталась придумать счастливый конец для них, действительно пыталась, но неизменно один из героев умирал. Она не могла представить счастливый конец для них, поскольку не видела его для себя.