Сьюзен Хаувотч - Песня любви

—Ты абсолютно прав, Джеймс, — сообщила Джорджина, вставая с постели.

—Прав? — Одна его бровь изогнулась дугой. — Могу я поинтересоваться, в чем ты со мной соглашаешься?

—В том, что нет смысла убеждать кого-либо в нашей связи.

Насупившись, он следил, как она подошла к креслу, на которое свалила свою одежду.

—Я вел речь лишь о Джереми, — объяснил он. — Необходимости убеждать еще кого-то просто не возникает.

—Да если бы и возникла, к чему утруждать себя? И особого смысла знакомиться с остальными членами семьи тоже не вижу.

—Похоже, мой парень тебя крепко напугал, а?

—Разумеется, нет, — отрезала она, сердитым взглядом дав ему понять, что считает это нелепостью.

—Тогда что же тебя беспокоит? В отличие от твоей семьи моей ты понравишься. И ты прекрасно поладишь с Розлинн. Она всего лишь несколькими годами тебя старше, как я понимаю.

—Твоя невестка Розлинн? Та самая, что собирается возражать против того, чтобы я здесь жила? И за кого же из братьев ей случилось выйти замуж?

—За Энтони, естественно. Это же его дом.

—Ты хочешь сказать, что он женат?

—Он надел узду как раз в канун того дня, когда я повстречал тебя. В сущности, тогда и закончилось его блаженное состояние новобрачного. Когда я отбыл отсюда, он все еще пребывал в ссоре со своей шотландской супругой. Любопытно взглянуть, как он сейчас с ней ладит, хотя Джереми и уверяет меня, что в собачьей конуре Тони уже не прячется.

—А ведь и для тебя недурное место, не так ли? — уколола она. — Мог бы, Джеймс, рассказать мне обо всем этом до того, как мы сюда приехали.

Он небрежно пожал плечами.

—Не думал, что тебе интересна жизнь моего семейства. Я-то твоим не интересуюсь. Что это ты? — спросил он, увидев, как ползет вверх ее подбородок, а затем она вновь повернулась к нему спиной. — Не хочу тебя оскорбить, любовь моя, просто выносить не могу этих варваров, которых ты называешь братьями.

—Мои братья не вели бы себя как варвары, если бы ты не стал их намеренно провоцировать. Любопытно, как бы твои родственники реагировали, если бы я повела себя подобным образом.

—Гарантирую, что они не стали бы тебя лупить и не отправили бы на виселицу.

—Вероятно, нет. Но я бы им не понравилась. И у них могли бы закрасться сомнения, уж не лишился ли ты рассудка, привезя меня сюда.

Хмыкнув, он подошел к ней сзади.

—Напротив, дорогая моя. Делай или говори все, что вздумается. Ты обнаружишь, что это никак не повлияет на то, как тебя будут принимать.

—Почему же?

—Потому что с моей помощью ты вошла в число Мэлори.

—А это что, почетно?

—Уверен, ты вскоре достаточно услышишь об этом, но можешь все пропустить, если не будешь одеваться. Помочь тебе?

Она шлепнула по руке, протянувшейся, чтобы взяться за оборку ее рубашки.

—Думаю, что смогу самостоятельно справиться, благодарю тебя. Кстати, чьи это вещи? Розлинн?

—Это было бы удобнее, но — нет. Она немного крупнее тебя, какая ты сейчас. Так, во всяком случае, утверждает ее служанка. Поэтому я послал за вещами Ригэн, она примерно тех же габаритов, что и ты.

Джорджина отстранилась от его рук и оттолкнула его.

—Ригэн? А, та, которая предпочитает называть тебя «знатоком женщин», а не «гнусным распутником».

—Ты никогда ничего не забываешь? — сказал он со вздохом, который она игнорировала.

—В тот момент я полагала, что Ригэн — один из твоих приятелей. — А затем она его удивила: ткнув пальцем ему в грудь, она весьма пылко потребовала: — Итак, кто же она? Покинутая любовница? Если ты, Джеймс Мэлори, одолжил для меня вещи у своей любовницы, то меня ничто не остановит, и я...

Его хохот вынудил ее оборвать себя на полуфразе.

—Мне неприятно, Джордж, прерывать такую великолепную демонстрацию чувства ревности, однако Ригэн — моя любимая племянница.

На миг ее лицо приняло выражение полной растерянности, затем она вся как бы обмякла:

—Твоя племянница.

—Ей будет забавно услышать, что ты решила, что она...

—Ради Бога, не говори ей! — в смятении воскликнула она. — Это вполне естественная ошибка, учитывая, что ты не скрываешь своего разврата.

—А вот против этого я категорически возражаю, — проговорил он ледяным тоном. — Между распутником и развратником, милая девушка, огромная разница. Твоя же вполне естественная ошибка не столь уж естественна, так как уже многие годы я не беру на содержание любовниц.

—Как ты там назвал ложь, автором которой был Джереми? «Байкой»?

—Весьма забавно, Джордж, однако, как ни странно, это правда. Я всегда предпочитал разнообразие. А любовницы со своими запросами могут быть такими докучливыми. Для тебя, однако, я сделал исключение.

—Я должна быть польщена? Так я не польщена.

—На «Мэйден Энн» ты была моей любовницей. В чем же разница, черт возьми?

—А теперь я тебе жена, если ты извинишь меня за это отвратительное слово. Так имеется разница или нет?

Она надеялась вывести его из себя, вместо этого он ей улыбнулся:

—У тебя, Джордж, это получается все лучше.

—Что именно? — с подозрением спросила она.

—То, как ты со мной споришь. Знаешь, не многие на это отваживаются.

Она издала фыркание, несколько грубоватое для дамы.

—Если это новая лесть, то заработал ты ноль очков.

—Коли ты уж ведешь подсчет очков, во сколько ты это оценишь? Я хочу тебя.

Немного приподняв, он прижал ее к себе так, что она смогла ощутить: он говорит не вообще, а именно о данном моменте. Он пришел в возбуждение, а когда это происходило, все его тело искушало: бедра прижимались к ее лону, его грудь дразняще прижималась к ее, заставляя соски твердеть, руки находили самые чувствительные к ласкам места, губы блокировали любой протест. Какой там протест... Джорджина полетела в бездну в ту минуту, как ощутила возникшее у него желание.

Сдаваясь, она сумела поддразнить его, хотя дыхание едва позволило ей это сделать:

—А как насчет родственников, с которыми мне предстояло встретиться?

— Пусть катятся к дьяволу, — выдавил Джеймс, прерывисто дыша. — Это важнее.

Его бедро оказалось меж ее, держа в ладонях ее попку, он всю ее подтянул повыше. От всех этих прикосновений она издала стон, руки сомкнулись вокруг его шеи, ноги — вокруг поясницы, голова откинулась назад, и шею ей обожгли его губы. Уже и мысли не было поддразнивать его — все заслонила накатывающаяся на них страсть.

И в этот накаленный момент в комнату вошел Энтони Мэлори.

—Я-то полагал, что наш юный шалопай дурит меня, но вижу, что нет.

Джеймс поднял голову, своим рычанием давая знать о крайнем раздражении:

—Чтоб тебя, Тони, ты чертовски не вовремя.

Джорджина медленно сползла на пол, хотя едва держалась на ногах. И только тут поняла, что им помешал один из родственников. К счастью, руки Джеймса все еще поддерживали ее, но, разумеется, они не могли воспрепятствовать тому, что щеки смертельно испуганной Джорджины стали покрываться ярким румянцем.