Кайя Кокрейн - Для кого звучал Вивальди?

Делия кивнула, и, обогнув толпу родственников и друзей, они вышли на тропинку, которая вела в сад. Накануне первой годовщины свадьбы Делия посадила десять кустов желтых роз, и это стало традицией — в саду теперь цвели девяносто розовых кустов всевозможных расцветок. Эти розы были живым доказательством того, что их брак расцветал и становился прочнее с каждым годом.

Она молча смотрела на десять кустов, которые посадила в прошлом году. Величественные желтые цветы с розоватыми прожилками напоминали ей Брук.

Делия опустилась на скамейку и посмотрела на звезды. Музыка разливалась в воздухе, и Делия вдруг вспомнила, как танцевала с мужем в летние ночи. Она помнила, как Стоун обнимал ее, крепко прижимая к себе, помнила аромат роз и черное бархатное небо с мириадами звезд. Они так любили друг друга, что не могли расстаться ни на минуту. Они часами танцевали, наслаждаясь обществом друг друга. Их маленький мир был полон любви и доверия. Для них брак был больше чем постель и совместное хозяйство — у них была одна жизнь на двоих, вместе они переживали и плохое, и хорошее.

Так было до прошлого года.

Стоун сел рядом с ней. Делия не понимала, зачем он увел ее с пикника. Да, он часто делал это раньше, но за прошедший год она успела отвыкнуть от старых привычек.

— Красивые розы, правда? — Делия изо всех сил старалась скрыть волнение. — Кто за ними ухаживал, пока я лежала в больнице?

Еще один сюрприз! Стоун пожал плечами, но не смог скрыть усмешку.

— Я полол сорняки, поливал розы, опрыскивал от насекомых и срезал увядшие бутоны, — объяснил он.

— Ты прекрасно справился! — широко улыбнулась Делия.

В последнее время Стоун не очень-то обращал внимание на вещи, которые были ей дороги. А теперь он ухаживал за ее розарием. Почему он вдруг так изменился? И почему же он не может попытаться наладить отношения с Филдом?

Стоун взял ее руки в свои.

— Я хотел, чтобы ты приехала домой и увидела свой сад во всей красе.

— Спасибо, дорогой.

Делия прислушалась к приглушенному смеху пирующего семейства и к музыке, доносившейся издали. Она старалась не прятать глаза, когда муж смотрел на нее пристально и изучающе, но ей было трудно вновь открыть ему свое сердце.

Муж отдалился от нее после смерти Брук, отгородился ото всех счастливых мгновений их жизни. Он полностью ушел в свое горе, отказался от строительства нового дома, не хотел завести еще одного ребенка и в конце концов решил отправить в интернат сына. Он уже не считался с желаниями Делии, и казалось, что он иногда не замечает присутствия жены. Порой Делия даже думала, что Стоун больше не любит ее.

— Давай потанцуем, — предложил Стоун. Он встал со скамейки и протянул жене руку.

Делия не смогла скрыть удивление. Он хочет танцевать? С ней? Прямо здесь, при свете луны, так же, как раньше?

Стоун обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Делии ничего не оставалось, как положить руки ему на плечи, но она чувствовала себя очень скованно. Несколько месяцев они не прикасались друг к другу и теперь заново открывали для себя волшебные ощущения прикосновений. Делии казалось, что она танцует с незнакомцем — как в день их первой встречи. Тогда Стоун очень страдал из-за бегства своей жены и изо всех сил старался не влюбиться еще раз. А Делия чувствовала себя скованно — ей было незнакомо чувство уверенности или постоянства. Она была дочерью военного летчика, за первые двенадцать лет жизни переезжала восемнадцать раз. К тому времени, когда Делия закончила первый класс, она научилась не заводить близких друзей, потому что с ними очень скоро приходилось прощаться.

Они медленно двигались в такт музыке. Девять лет назад Стоун боялся поверить женщине и полюбить, а Делия не хотела сближаться ни с одним человеком, чтобы не узнать боль расставания. Но притяжение, которое они испытали, растопило их страх и недоверие.

Делию била мелкая дрожь, и Стоун спросил ее:

— Тебе холодно?

Она покачала головой. Ей не было холодно. Руки Стоуна всегда поглаживали ее тело, когда они танцевали, и сегодняшний танец не был исключением. Стоун нежно ласкал ее спину, и каждое прикосновение отзывалось в молодой женщине огнем. Делия уткнулась лицом в его плечо и вдыхала запах его тела.

Классическая музыка умолкла, чтобы уступить место джазу. Мелодия пульсировала в их венах, и стон саксофона заставлял их все крепче обнимать друг друга. Они растворялись в волшебных звуках музыки.

Делия очень давно не чувствовала себя так хорошо. В этот момент она была почти счастлива. Его запах и тепло его тела переполняли ее, и ей казалось, что время повернуло вспять.

Казалось, между ними больше не существовало стены, а их жизнь не была разорвана на куски тем жутким августовским утром.

Она видела отражение своих желаний в глазах Стоуна. Сила этих желаний, страсть, молнией пронзившая их, заставляла ее все острее ощущать жар его тела. Ее бросало в дрожь. Еще немного — и все эмоции выплеснутся через край...

Они двигались все медленнее. Делия прижималась к напряженному телу Стоуна, смотрела ему прямо в глаза. Где-то вдалеке одна песня сменялась другой, мелодии были медленными и очень романтичными. Время остановилось. Не было ни прошлого с любовью и крепкими отношениями, ни туманного будущего, ни страха, ни воспоминаний. Ничто не имело значения, кроме этой минуты, которую и Стоун и Делия хотели продлить навсегда.

Стоун поцеловал жену, и она уже не сомневалась в его намерениях — она хотела его с той же силой. Желание все больше и больше захватывало ее. Она ответила на его поцелуй, мечтая только о том, чтобы это мгновение длилось вечно.

Стоун был поражен — он чувствовал, как растворяется в Делии. Она гладила его по спине и все сильнее и сильнее прижималась к нему. Стоуну было очень трудно сдерживать себя, но приходилось помнить о том, что его жену только сегодня выписали из больницы.

Руки Стоуна дрожали от нетерпения, он изголодался по ее телу и ее губам... Но вмешался голос разума. Делия была в коме целых тридцать шесть часов. Неделю она пролежала в больнице. Они не спали в одной постели несколько месяцев.

А еще... они не занимались любовью целую вечность.

Стоун с трудом оторвался от ее губ, чувствуя где-то внутри тупую боль неудовлетворенности. Он внимательно посмотрел в глаза жены. Ее голубые глаза горели желанием. Она очень удивилась, когда Стоун завершил долгий поцелуй и отстранился.

Стоуну стало легче. Да, это были глаза Делии, его жены, а не той холодной и спокойной женщины, которую он только сегодня привез из больницы.

— Давай быстренько попрощаемся со всеми и пойдем наверх, — предложил Стоун, все еще обнимая ее. — Или даже пропустим ритуал прощания и побежим в спальню.