Лаура Хэкман - Дар судьбы

— Келли? — удивился Джон.

— Я знаю, что ты меня не ждал.

Да, судя по тому, что Джон встретил ее обнаженным по пояс и с полотенцем в руках, он не ждал ее. Джон вообще старался внушить себе, что ждать Келли не следует, не такая она девушка, чтобы действовать по схеме: «пришел, увидел, победил». За Келли нужно ухаживать… Ее нужно завоевывать…

Джон наклонился и поцеловал ее. От него пахло мылом, свежестью и чем-то удивительно мужским. Келли хотелось бы вечно стоять в дверях и целоваться с ним, но Джон потащил ее в комнату.

— Это для меня?

Келли успела забыть про подарок, хотя он изрядно оттягивал ей руки. Она протянула коробку Джону со словами:

— Это произведение искусства.

— Догадываюсь. — Он взял подарок и подумал, что утонет в ее глазах. — Мне полагается открыть это сейчас?

— Вероятно, лучше дождаться Рождества.

— «Вероятно» — это не ответ.

— Тогда сейчас.

— Прекрасно. Только надену рубашку.

Келли кивнула, хотя отметила про себя, что без рубашки Джон удивительно хорош. Светлые волосы на груди, без сомнения, на ощупь так же приятны, как и на вид. Жалко, что на нем джинсы, такому телосложению, как у Джона, позавидовал бы и микеланджеловский Давид. От нескромных мыслей ее щеки покрылись румянцем.

— Впрочем, если ты не возражаешь, я сначала взгляну на подарок.

— Не уверена, понравится ли тебе… Я ведь даже не знаю…

— Чего?

— Потом скажу.

Джон указал гостье на диван и сам сел рядом. Он обнял Келли и почувствовал, как возбуждающе-нежный шелк девичьих волос скользнул по его телу. Что бы Келли ни принесла ему в подарок, это не то, что ему действительно нужно. Ему нужна она. Женщина. Любимая женщина.

— Открой сама, — с трудом сказал Джон, язык почти не повиновался ему.

— Я понимаю… Жаль разрывать такую красивую упаковку.

На самом деле у Джона предательски дрожали руки. Он смотрел на пальчики Келли, грациозно порхающие над коробкой, и представлял, как эти покрытые перламутровым лаком ноготки впиваются в его спину. Он опять сказал себе то, что говорил много раз: «Побольше терпения и поменьше воображения». Но совет не помог, дрожь желания пробежала по его телу.

Наконец лента была развязана, бумага снята, открыта крышка. Джон потрогал черные и белые изящные шахматные фигурки.

— Это прекрасно. Удивительный, удивительный подарок. — И сам уловил, как напряженно прозвучал его голос.

Келли встала и положила шахматную доску на кофейный столик.

— Здесь, мне кажется, они будут смотреться замечательно.

Джон следил, как она неторопливо расставляет шахматные фигурки, без сомнения, очень довольная своим подарком. Он никогда не желал ее больше, чем сейчас.

— Смотри, она похожа на меня, не правда ли? — Келли протянула ему черную королеву. — А белый король немного напоминает тебя, хотя, конечно, он не так совершенен, как ты. — Келли поставила фигурку рядом с фигуркой королевы. — Но вот проблема, — сказала она, не глядя на Джона, — эта королева хочет быть с белым королем, однако они разлучены и никак не могут дойти друг до друга.

— Почему?

— Может быть, боятся?

— Белый король боится черной королевы? — Он слегка приподнял бровь.

— Нет-нет. Думаю, наоборот: черная королева боится белого короля.

— Чего же она боится?

— Возможно, она его слишком любит? А боится потому, что не знает, как сложится дальнейшая жизнь.

Джон положил одну руку на талию Келли, а другой приподнял над шахматной доской черную королеву.

— Тогда он должен показать ей, что бояться не надо. Смотри, это волшебный ковер. Белый король сражается со своим черным соперником за эту женщину. Его атакуют кони, нападают слоны и пешки, вот-вот он попадет в плен…

— Значит, они обречены?

— Нет. Когда надежда, казалось, потеряна, королева понимает, что ей нужно сделать выбор. Она прыгает на поле белого короля, и они улетают туда, где никто не сможет причинить им зла. Где белый король всю жизнь будет говорить своей прекрасной королеве, что любит ее и что ей нечего бояться.

Джон поставил фигурки рядышком.

— А король действительно любит ее?

— Всем сердцем.

— Тогда она самая счастливая в мире женщина, — рассмеялась Келли. — Самая-самая счастливая.

Джон притянул ее ближе и заглянул в глаза. И эти глаза сказали ему, что Келли хочет его, что она его примет… Ее губы — мягкие, щедрые, обещающие — прижались к его губам. Джон чувствовал, как трепещет ее тело, как рушатся стены крепости, державшие в заточении его королеву.

Руки Келли потянулись к верхней пуговице блузки.

— У меня есть еще подарок для тебя, — шепнула она, улыбаясь.

— Скажи мне, что это не сон.

— Это сон. Обо мне.

Она расстегивала пуговицы, и губы Джона следовали по пятам за ее пальцами. Еще две пуговицы, и его губы коснулись белого кружева, прикрывавшего ее полные груди. Еще две… Джон вскочил, подхватил ее на руки и понес в спальню. Уложив Келли на кровать, он быстро разделся и лег рядом.

— Милый, милый, милый… — страстно шептала она, торопливо избавляясь от последних покровов.

Джон понял, что его мечты стали реальностью. Оказывается, у Келли есть свои тайные источники страсти, о силе которых он и не подозревал. Она исполняла великолепную серенаду любви, обволакивая его своей нежностью, соблазняя великолепными черными волосами, дразня смуглым телом… Джон и раньше догадывался, что в Келли уживаются страстность и нежность, невинность и чувственность, застенчивость и распутность. И теперь она доказала это, став частью его самого, лучшей частью.

— Ты никогда не говорил мне, играешь ли в шахматы, — неожиданно сказала Келли, нарушив тишину, в которой слышалось только их усталое дыхание.

— А ты никогда не говорила, захочешь ли улететь со мной.

— Ты не спрашивал меня об этом.

— Вот теперь и спрошу. Не хочешь ли ты выйти за меня замуж?

— Ты удивил меня, Джон, — прошептала она.

— Келли, с первой нашей встречи я знал, что хочу жениться на тебе. Ты самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо встречал. Ты не просто красива, у тебя чудесная душа. Я впервые увидел тебя с одной из твоих девочек. Ты слушала ее так внимательно, что я понял: ничто на свете не оторвет тебя от нее, пока она не закончит говорить. Твои глаза все рассказали о тебе. Я вышел из комнаты и спросил у кого-то из персонала замужем ли ты.

— А если бы я была замужем? — тихо спросила она.

— Тебе пришлось бы заключать договор на ремонт приюта с кем-нибудь другим.

— И тот, другой, сорвал бы на этом изрядный куш.

Он промолчал.

— Я знаю, ты ничего не заработал на «Надежде». Я видела счета.

— Назначить такую низкую цену была идея моей семьи.

— Ты сделал это, потому что… полюбил меня?

И только сейчас Джон понял, что еще не сказал этих, самых главных, слов!