Глория Даймонд - Наваждение

Пока Квентин делал заказ, она сидела за столом, где кроме нее разместилось еще пять человек — семья с тремя детьми. Дети с чавканьем жевали сахарную вату. Зато столик находился на солнце, и у Эвелин начала согреваться спина. Отодвинувшись от детей, которые шумно слизывали розовый сахар с пальцев, Эвелин отвернулась и подставила лицо осенним лучам. Она почувствовала, как щеки начали согреваться.

— Привет! Мы опоздали, извините! — Весело щебеча и шурша пакетами, появились Дженнифер и Конни.

Девушки производили столько шума, и Эвелин не сразу заметила, что их сопровождает Купер.

— Привет, малышка, — сказала Эвелин, обняв Дженнифер. — Здравствуйте, Купер. — Тот по-овечьи улыбнулся, перекладывая гору пакетов из одной руки в другую. — Конни, — строго прибавила Эвелин, но тут же смягчила тон поцелуем, — что вы там, покупали все, что попадалось на глаза?

— Только хорошее. Всякие безделушки. — Конни устало опустилась на скамью, которую наконец-то освободила жующая семья. — На ножи и инструменты мы даже не смотрели.

Эвелин вздохнула.

— Знала ведь, что вас нельзя отпускать одних. Купер, как они вас-то в это втянули? Разве вы ничего не могли сделать, чтобы остановить этот набег на палатки?

— Абсолютно ничего, — ответил он, но сияющий взгляд, которым он смотрел на Конни, говорил о том, что он и не пытался. — Я встретил их всего час назад, и они были так нагружены покупками, что я предложил им себя в качестве вьючного животного.

Дженнифер рассмеялась.

— Конни нагрузила его пакетами до ушей. Она купила тысячу всяких очаровательных мелочей для ребенка. Подождите, она вам покажет.

Конни принялась рыться в своих пакетах, ей не терпелось продемонстрировать покупки. Но Эвелин остановила ее, указав на розовое пятно на столе:

— Не здесь. Ты же не хочешь все перепачкать сладкой ватой.

Но дело было не только в этом. Глядя на эту груду покупок, Эвелин невольно посмотрела на ситуацию глазами Квентина. Он и так думает, что Конни вышла за Талберта из-за денег, и эта вспышка стяжательства лишь укрепит его в этом мнении.

Эвелин опять вздохнула. Она любила Конни, но ей было бы куда легче ее защищать, если бы та научилась немного сдерживаться.

Тем не менее сейчас у Эвелин не было никакого желания поучать. У девушек прекрасное настроение, и, кроме того, незачем вводить в курс дела Дженнифер и Купера. Она поговорит с Конни позже.

Когда Эвелин увидела, что к ним идет Квентин с двумя чашками горячего шоколада в руках, у нее внутри что-то сжалось.

— Привет, — весело сказал он и поставил одну из чашек перед Эвелин. Увидев Купера, он недоуменно поднял брови, зато груда покупок, как ни странно, не произвела на него никакого впечатления. — Я не знал, что вы уже здесь. Пойду принесу еще.

— А что это? — Конни заглянула в чашку Эвелин. — Ой, шоколад! Как вкусно! А я совсем замерзла.

— Горячий шоколад? — Дженнифер поморщилась и озадаченно посмотрела на сестру. — Ведь ты же не пьешь шоколад, Эвелин. Ты его терпеть не можешь.

Щеки Эвелин вспыхнули.

— Дженнифер… — повысив голос, начала она.

Но Квентин уже слышал.

— Ничего страшного, — заверил он Дженнифер, которая совсем смутилась. — Этот шоколад выпьет кто-нибудь другой. А я принесу Эвелин чашку кофе.

— Дело не в шоколаде, — быстро заговорила Дженнифер, желая оправдаться. Эвелин в ужасе поняла, что сестра не реагирует на ее знаки замолчать. — Просто куколки всегда поили нас горячим шоколадом, и теперь даже запах шоколада напоминает нам о них.

Купер ничего не понял.

— Какие куколки?

Дженнифер весело рассмеялась. Эвелин обычно радовалась, когда слышала звонкий смех сестры. Но теперь у нее по спине побежали мурашки. Дженнифер собирается рассказать им всю эту историю.

— Ну, так мы с Эвелин назвали папиных секретарш. Куколка один, Куколка два. Знаете, как продолжение одноименного фильма. Всего их было четыре. Все болтливые и глупые. Папа женился на четвертой, после того как развелся с мамой.

Купер открыл рот.

— И все они поили вас горячим шоколадом?

— Ну да, каждый раз, как мы приходили в офис. Они хотели подружиться с нами, чтобы угодить папе. Они думали, что мы любим горячий шоколад.

— А почему они так думали? — спросил Квентин. Он смотрел на Эвелин, ожидая ответа именно от нее, а не от Дженнифер. Хотя все остальные, кажется, нашли эту историю забавной, Квентин явно был другого мнения.

— Потому что так им сказал наш отец, — вздернув подбородок, ответила Эвелин. Эти воспоминания не причиняли Дженнифер такую боль, как ей. Дженнифер была тогда слишком маленькой. Она даже не понимала, что куколки символ предательства. — Он довольно плохо знал нас. Наверное, он где-то вычитал, что все дети любят горячий шоколад.

Эвелин отвернулась, чтобы не видеть сочувствия, которое светилось в глазах Квентина. Она сжала зубы и постаралась сморгнуть непрошеные слезы.

Ей не нужно ничье сочувствие, в особенности его. Все это было много лет назад, и боль стала почти воспоминанием. Эвелин извлекла из прошлого главный урок: она поклялась, что ни один мужчина не причинит ей такой боли, как ее отец матери. Ни один мужчина, как бы он ни был красив, какие бы у него ни были потрясающие глаза и ямочка на подбородке… Он и близко не сможет подойти к ней, и уж тем более разбить ей сердце.

Эвелин все еще лихорадочно пыталась сдержать слезы. Из-за этой внутренней борьбы она не слышала, какие планы строят остальные на то время, пока будет продолжаться праздник. Кажется, говорили что-то о концерте под открытым небом.

Нет, нет и нет. Она не сможет оставаться здесь весь вечер под все понимающим взглядом Квентина.

— Простите, друзья, но с меня довольно, — твердо сказала она. — На концерт моих сил уже не хватит. Не хочу портить себе впечатление. Я устала. Возьму такси и поеду домой.

— Глупости, — вмешался Квентин. — Я тоже собирался сказать, что выпадаю из игры. Дженнифер и Конни могут остаться с Купером. А я отвезу вас домой. — Хотя вначале Конни надулась, но потом, когда Купер с нескрываемой радостью согласился их сопровождать, почувствовала себя польщенной и не стала спорить. Через пару минут Купер и две его дамы собрали многочисленные покупки и распрощались, торопясь занять места получше.

Глядя вслед веселой компании, Эвелин ругала себя за поспешное решение. Она должна быть осторожнее. Всегда надо держать ухо востро, если рядом Квентин.

— Идем? — Квентин протянул ей куклу. Эвелин смотрела на него и чувствовала, как желудок сводит от страха и… Она должна быть честной перед собой. Кроме страха, она чувствовала предвкушение. Остаться на весь вечер с ним наедине? У Эвелин перехватило дыхание.

А Квентин, черт его побери, улыбнулся, словно понимал те противоречивые чувства, которые терзали ее, и наслаждался этим пониманием. Но даже эта проницательная улыбка выглядела вызывающе сексуально, и сердце Эвелин задрожало, как лист на ветру.