Рут Дейл - Лабиринты любви

Было так много вопросов, ответы на которые она хотела бы знать. Например, как он решил поступить с черным жеребцом, что собирается сказать Томасу Т. в связи с этим, если вообще собирается что-нибудь говорить, и — главное — хватит ли у него мужества?

Конечно, ее это не касается, но все же…

В этой части страны человек теряет уважение, если отказывается раскрыть все карты. А Бун, по-видимому, хочет поступить именно так. Бад задал ему задачу, и Бун должен достойно на нее ответить.

Беспокойно ворочаясь в кровати, Кит пыталась найти ответы — и не нашла ни одного. Она просто не знала этого нового Буна, поэтому не могла понять, в каком направлении он будет действовать. Это был уже не тот мальчик, которого она обожала в детстве. С тем мальчиком было легко разговаривать, он был полон романтической отваги, которая потрясала ее до глубины души, даже если она была направлена на других девочек, постарше, и его можно было сразу рассмешить.

Кто забрал того мальчика и прислал вместо него этого холодного, сурового незнакомца? Она крепко зажмурила глаза в надежде, что придет сон.

И тут в лунной ночи она услышала, как в загоне заржали лошади. Что-то обеспокоило животных. Кит села в кровати и напрягла слух. Возможно, это был койот, пробегавший мимо, или даже хорек.

Она снова легла, натянув одеяло на плечи. Ее длинная ночная рубашка собралась на бедрах, и она попыталась ее расправить. Ага! Вновь эти звуки! На этот раз Кит спрыгнула с кровати и поспешила к окну.

Конюшни и загоны находились в тени. Она ничего не могла разглядеть, но доносившиеся звуки свидетельствовали о том, что животные чем-то явно обеспокоены.

Кит заколебалась. Поднять Буна?

Ни в коем случае! Она сама сходит и посмотрит. Приподняв ночную рубашку выше колен, девушка босиком прокралась из своей комнаты и на цыпочках стала осторожно спускаться с лестницы. Передняя дверь была не заперта — так всегда было принято у Томаса Т. Таггарта. Она выскользнула за дверь и дальше — вниз по широким ступеням — во двор.

Не обращая внимания на удушливую жару ночи, Кит торопливо побежала к ближайшему загону. По нему взад и вперед сновали четыре лошади. При ее внезапном появлении они начали фыркать и трясти головами. Девушка медленно, с большой осторожностью стала передвигаться к следующему загону…

И тут она увидела то, что испугало животных, и прямо-таки не поверила своим глазам.

В середине последнего загона стоял крепко привязанный к столбу черный жеребец.

Но что это? Из зияющей темноты навстречу ему вышел Бун, на плече которого висело седло. В руке он держал одеяло. Она знала, что сейчас произойдет.

Здесь, среди ночи и в полном одиночестве, Бун собирался объезжать черного жеребца. Бандита, как его называли все на ранчо.

Кит, сжавшись и спрятавшись в тень, следила, как Бун надевает седло на Бандита; ее сердце выскакивало из груди. Он разговаривал с конем; она слышала его мягкое бормотание, но не могла разобрать слов. Бандит дугой выгнул шею и вопросительно смотрел на Буна.

Не попадайся на удочку, хотела бы предупредить Буна Кит: Томас Т. поверил этому черному дьяволу и что из этого вышло? Но она не издала ни звука. Если бы Бун почувствовал, что за ним наблюдают, он выразил бы недовольство.

Бун сходил в конюшню и возвратился через пару минут с куском ткани, которым стал слегка тереть животное, все время разговаривая с ним…

Кит успокоилась и присела на землю, поставив локти на нижнюю перекладину изгороди. Бун всецело был поглощен конем и, казалось, ничего не замечал вокруг. Но она решила сохранять надлежащие меры предосторожности. Ее могла выдать белая ночная рубашка, которая, подобно зеркалу, стала бы отражать лунный свет, если бы Кит внезапно вышла из тени.

В то же время было что-то пикантно-интимное в том, что она исподтишка наблюдает за ними. Бун обращался к коню с полным доверием и мягко водил тканью по спине и бокам животного. Кит поежилась, глядя на эту сцену.

— Ну что, готов, приятель? — услышала она ласковый голос Буна.

Бандит замер. В одно мгновение Бун, отвязав коня, прыгнул в седло.

Конь и всадник застыли, их недвижные силуэты красиво смотрелись на фоне полной луны. Затем начался сущий ад.

При первом же диком прыжке лошадь едва не выбросила всадника из седла. Кит схватилась за перекладину так крепко, что ногти впились в дерево. Сколько времени прошло с тех пор, как Бун в последний раз объезжал лошадь с норовом? Пожалуй, лет десять… Вряд ли он мог заниматься этим, живя в Нью-Йорке. Если бы ему удалось продержаться в седле хоть немного!

И это ему удалось. Она видела, как он, обретя равновесие, уселся более прочно. Она уловила и мгновение, когда он и лошадь стали действовать в унисон. Он принимал все, что предлагало коварное животное, но и от него требовал повиновения. Худощавое тело Буна раскачивалось в ритме бешеных круговых движений, которые совершал черный жеребец. И он принимал этот ритм с удовольствием. Отбросив голову назад, Бун издал пронзительный ковбойский крик, и Кит увидела, как в лунном свете сверкнули его зубы.

Злобный, норовистый жеребец стал понемногу сдаваться. Кит видела много полудиких, необъезженных лошадей, как на родео, так и просто на ранчо, видела таких наездников, которые добивались успеха, однако видела и таких, над которыми верх брала лошадь. Но она никогда не видела ничего подобного. Буну удалось одержать победу ночью, одному, без единого, как он считал, зрителя!

Это была одна из тех побед, которые приносят мужчине добрую славу. Садясь в седло, Бун превосходно знал, на что идет, но был уверен в себе.

Кажется, Бандит в достаточной мере показал, на что способен. Словно бы по инерции, он сделал еще несколько прыжков и начал понемногу успокаиваться, прислушиваться к наезднику. Настало время, чтобы незаметно ускользнуть, подумала Кит, однако желания уходить не было совсем.

Она очень хотела, чтобы ее присутствие было замечено; она хотела выразить Буну восхищение и похвалу, которых вполне заслуживало данное представление. Но если бы ему нужны были зрители, он бы их имел. Поэтому самым правильным будет уйти, решила она.

Кит осторожно встала, приподняла обеими руками ночную рубашку выше колен, и вдруг что-то теплое, пушистое и живое потерлось о ее икры.

Громко закричав, она в паническом ужасе вцепилась в ограду загона. Сердце Кит вырывалось из груди. Она вся тряслась от страха.

Белое пятно, ярко высвечиваемое лунным светом, качалось на ограде загона. От неожиданности коня бросило в дрожь, он шарахнулся в сторону и вышиб всадника из седла.

Бун с размаху упал на утрамбованную землю; удар был таким сильным, что мог лишить его жизни. Он остался лежать на земле, ловя ртом воздух и пытаясь понять, что же произошло.