Рут Дейл - Лабиринты любви

Он кивнул ей, можно предположить — дружески, но возможно, и нет, и налил себе чашку кофе.

— Некоторые вещи остаются неизменными, — проговорил он.

— Какие? — Кит удивленно посмотрела на него, умудрившись капнуть черносливовым соком на белоснежную салфетку.

Он кивнул на поднос:

— Завтрак Томаса Т. Летом, зимой, весной и осенью — овсяная каша и чернослив.

Что-то в его голосе показывало, что он иронизирует над дедом, но Кит решила эту иронию не заметить. Она не должна с ним ссориться. Пролежав с открытыми глазами почти половину предыдущей ночи, она обдумала, как ей следует вести себя с Буном, и решила, что надо попросту прикусить язык и во всем умасливать его. Это означало, что отныне она должна контролировать свой необузданный нрав.

— Бун… — начала девушка вкрадчивым тоном. Любой человек на его месте мог бы живо заинтересоваться дальнейшим. Он же лишь посмотрел на нее поверх чашки с кофе и ждал, когда она продолжит. Кит тяжело вздохнула. — Это касается несчастного случая с Томасом Т., — сказала она. — Это было не то, что ты думаешь.

Он приподнял брови.

— А что я думаю?

— Вероятно, что он — я имею в виду, что Томас Т., должно быть… — Она начала запинаться из-за того, что хотела рассказать все искренне и прямо. Причем надо было контролировать свои слова, к чему она не привыкла. Справиться с собой Кит было нелегко. — Я уверена, ты думаешь, что он просто свалился с какой-то дряхлой клячи, потому что слишком стар, чтобы вообще ездить верхом. Но это совсем не так.

Бун едва сдержал улыбку.

— Я так не думал, но, пожалуйста, продолжай.

— Хо-хорошо. — Она немного помедлила, кусая нижнюю губу. — Понимаешь, конь, который сбросил Томаса Т., не какая-то заурядная старая кляча. Это действительно великолепное животное. До того как его привезли сюда, он жил на ранчо к югу отсюда, и там с ним обращались довольно плохо. Никто не мог ездить на нем верхом, и за ним укрепилась дурная репутация.

— И мой дед, которому восемьдесят с лишним, решил прокатиться? — Бун с явным неудовольствием покачал головой. — Китти, это не веский аргумент, чтобы доказать наличие былых способностей Томаса Т…

— Я приведу эти аргументы, если ты дашь мне докончить, — вспыхнула она прежде, чем успела опомниться.

— Пожалуйста, продолжай.

Бун скрестил руки, под трикотажной спортивной рубашкой выступили бицепсы. Было непонятно, рассержен он, или обижен, или, скорее всего, удивлен.

— Томас Т. проводил часы, дни, недели, работая с этим черным жеребцом. И все мы думали, что ему действительно удастся его обуздать. Он уже был близок к тому, чтобы надеть на коня седло и повести его по кругу в поводу. Но Бад Вильямс настоял на том, что он первым сделает это — сам проверит готовность животного.

— Очевидно, тут что-то и не сработало?

Кит была поражена тем снисходительным тоном, каким Бун произнес эти слова.

— Томас Т. приготовил коня, но Бад где-то задержался. А надо сказать, что Томас Т. с самого начала, не очень разделял идею Бада. Поэтому…

— Можешь не продолжать. Для меня картина ясна.

Она и не хотела продолжать, но чувствовала, что должна это сделать.

— Нет, это мне картина ясна! Томас Т. имел все основания считать, что он приручил лошадь.

— Очевидно, он ошибался. — На лице Буна дрогнул мускул. — С тех пор кто-нибудь объезжал животное?

— Ну… — Кит отвела глаза в сторону. — Нет, но…

— Кто-нибудь пытался?

— Да! — посмотрев прямо ему в лицо, ответила она. — Бад попытался. И… пара рабочих Томаса Т. Однако…

— Оставь это, Китти. Ты только еще больше убеждаешь меня в том, что я был прав в своих предположениях. — Его серо-голубые глаза холодно скользнули по ней.

Кит выпятила нижнюю губу в знак негодования.

— Но ты не прав! Томас Т. не заслуживает такого отношения за то, что допустил одну ошибку. И черный жеребец не заслуживает отправки на клеевую фабрику только за то, что не нашлось настоящего мужчины, который смог бы объездить его.

В уголках глаз Буна появились морщинки, а также слегка дернулись его губы — чувствовалось, что только благодаря огромному усилию ему удается сдержать улыбку. С легкой лукавинкой он произнес:

— Кто тут пытается столь хитроумно обмануть меня?

— Никакой это не хитроумный обман. Это всего лишь моя напрасная попытка заставить тебя выслушать объяснение, — с достоинством ответила Кит.

Долго сдерживаемая, широкая, ослепительная улыбка Буна наконец-то прорвалась.

— По крайней мере, ты пыталась, признайся! Где сейчас этот чертов зверь?

— В дальнем загоне для скота, ждет, когда приедет Бад, чтобы забрать его.

— Бад? — Бун сильно сжал загорелыми пальцами чашечку с кофе. — Почему?

— Чтобы отвезти его обратно.

— Зачем?

— А пусть там его объезжают! — Кит засуетилась с подносом завтрака для Томаса Т. Таггарта. — После несчастья, случившегося со стариком, все, включая его брата, пытались сесть в седло, и каждый оказывался на земле. Бад думает, что, если ему удастся там несколько дней поработать с конем без постороннего вмешательства…

— Нет.

Она моргнула.

— Что — нет?

— Бад не увезет этого коня.

— Н-но кто-то должен это сделать. — Она с сомнением посмотрела на Буна. — Жеребец день ото дня становится все более агрессивным. Каждый раз, когда он кого-нибудь сбрасывает, у него прибавляется решимости сделать то же самое снова.

— Почему бы не отослать его к Джеси?

— Потому, что Джеси уехал из Штатов и никто не знает, когда он вернется. И если этот жеребец будет бегать необъезженным до возвращения Джеси, то на нем вообще тогда придется поставить крест. Кто-то должен как можно быстрее объездить лошадь.

— Но я знаю Бада Вильямса. Это чистая погибель, как для женщин, так и для лошадей. И я не позволю ему прикоснуться ни к чему, что мне дорого, — холодно заключил Бун.

— Тогда кто это сделает? Ты?

Полные презрения слова сорвались с ее губ прежде, чем Кит успела остановиться. Она затаила дыхание и прикрыла рот рукой, не веря, что могла сказать такое — и кому? — Буну! Бун был — скажем, однажды был — таким же превосходным наездником, как Джеси. А Джеси принимал участие в профессиональном родео и стал чемпионом мира.

На худых щеках Буна выступил пунцовый румянец, а глаза его сузились и превратились в узкие щелочки. Это было первое проявление гнева, которое она видела у него, за все то время, пока он здесь. Она собралась в комок и приготовилась к словесной атаке со стороны Буна, но он произнес на редкость приятным голосом:

— Кэтрин Маккри, мне пришло в голову, что нам необходимо уточнить некоторые вещи сейчас. Кажется, ты неправильно представляешь себе…

В эту минуту пронзительно зазвонил телефон, и Кит устремилась к нему. Телефон спас ее, по крайней мере, сейчас. Она схватила телефонную трубку и, задыхаясь, проговорила: