Джейн Донелли - В плену грез

— Быть может, и так, — резко проговорила она, — а почему бы и нет? Ведь ты же пытался поднять его на смех, разве не так? Ты попытался выставить его кретином.

— Ну ладно. Но ведь он может обидеть тебя, причинить тебе боль, Либби. Он очень жесткий человек. Похоже, гораздо жестче любого из мужчин, с которыми ты была знакома до сих пор. И я не хочу, чтобы тебе кто-либо причинил боль.

Она была тронута, но заставила себя улыбнуться, так как не хотела больше слышать ничего подобного.

— Я не дам никому себя в обиду. Адам просто один из многих Моих друзей, почему же он должен причинить мне боль? Ну а теперь пойдем посмотрим, почему так долго нет кофе.

Не успела она подняться с места, как в гостиную вошла Эми, которая стояла за приотворенной дверью, ожидая, когда Ян поднимется с колен. Ей это напомнило объяснение в любви в старинном романтическом стиле, и она была горько разочарована, когда Либби вместо того, чтобы броситься к нему в объятия, погладила его по щеке и направилась к двери.

— Кофе, — сварливо произнесла Эми, с шумом поставив поднос на край стола. Затем удалилась, демонстративно топая ногами.

— Она подслушивала, — весело констатировала Либби, — и сейчас ужасно сердита на меня. А ты, Ян, тоже сердишься на меня? — Она улыбалась, но он видел, что у нее в глазах застыла печаль.

— К сожалению — ответил он, — я не могу сердиться на тебя. Надеюсь призвать на помощь весь твой здравый смысл. — Он положил ей на плечи руки, и это было простым прикосновением, не больше. Ее сердце не забилось от этого сильнее, ни один нерв не напрягся внутри.

— Обо мне не беспокойся, — мягко проговорила она, — я смогу за себя постоять.

Но он продолжал держать ее за плечи, и в его резком тоне почувствовалось отчаяние:

— Откуда ты знаешь? Разве тебе приходилось сталкиваться с чем-либо подобным? Откуда тебе известно, что ты сможешь справиться с этим?

Госпожа Беннетт наконец-то приехала. Теперь можно было вздохнуть с облегчением. Однако она сидела за столом и пила чай с таким видом, словно ее пригласили на официальный прием, а не для работы по хозяйству. Возможно, это и был официальный прием. Увидев ее, Либби спросила с надеждой в голосе:

— Доброе утро, госпожа Беннетт. Ваша сестра поправилась?

Госпожа Беннетт была себе на уме:

— Ей сейчас полегче, чем было раньше. Но вы же знаете, с желудком шутки плохи, да и ведет она себя не совсем по-умному. Так что мне сегодня придется уйти пораньше.

«Полдня все лучше, чем совсем ничего», — подумала Либби и подмигнула, улыбаясь, Эми. Но та не ответила на улыбку. Как раз сегодня она могла бы обойтись без помощи госпожи Беннетт. Она многое хотела сказать Либби и собиралась сразу же приступить к разговору, как только увидит ее.

Утренний кофе для Грэма Мэйсона был готов, и Либби, приготовив тосты, положила все на поднос, как делала это каждое утро, и направилась в комнату для завтраков. Дядя сидел за столом с раскрытой газетой. Она поставила поднос на стол и поцеловала дядю в щеку.

— Привет. Я не опоздала?

— Совсем нет, — улыбнулся он. — Ты сегодня такая нарядная. — На ней были самые простые вещи: рубашка небесно-голубого цвета и ярко-розовая юбка.

— Премного благодарствую. Девушке в день стирки приятно слышать, что она нарядно одета, — рассмеялась она, наливая ему кофе.

Он рассмеялся ей в ответ и подумал: «Как же она похожа на свою мать. С каждым днем она становится все больше похожей на нее, вплоть до мелочей». И вновь боль вонзилась ему в сердце, хотя и не такая острая, как когда-то. Это была тупая, закоренелая боль, которая возникала всегда, когда он смотрел на Либби и вспоминал жену своего брата.

Сегодня предстояла большая стирка. И хотя у них была стиральная машина самой последней модели, Эми по-прежнему умудрялась делать из этого целую проблему. Ей были памятны времена, когда пользовались бельевыми вальками, лоханями, стиральными досками и деревянными катками для белья, и она втайне подозревала, что все эти современные приспособления — не что иное, как сплошной обман.

Госпожа Беннетт отправилась приводить в порядок гостиную, в то время как Эми с Либби занимались сортировкой грязного белья в прачечной комнате. Как только они остались одни, Эми, не теряя ни минуты, приступила к разговору:

— Итак, мадам, надеюсь, сегодня, по здравом размышлении, вам стало стыдно за свое вчерашнее поведение.

— Ни капли, — спокойно ответила Либби, не поднимая головы от груды белья, которое она раскладывала на две кучки — для кипячения и для ручной стирки.

В ответ Эми фыркнула от возмущения:

— Так обращаться с бедным господином Блэйни! О, я полагаю, иногда, должно быть, приятно заставить мужчину поревновать немного, но как бы тебе это не аукнулось самой, если это ему надоест.

Либби подняла голову и ответила все тем же спокойным голосом:

— Я совершенно не пытаюсь заставить Яна ревновать.

— Тогда почему… — начала Эми и прикусила язык.

— Почему я встречаюсь с Адамом? — Эми уже раскаивалась, что заговорила на эту тему. Вдруг ей захотелось, чтобы этот невысказанный вопрос остался без ответа, но Либби продолжала: — Потому, что я хочу этого, и это не имеет никакого отношения к Яну.

— Но ты же собираешься замуж за господина Блэйни. — На этот раз в ее голосе не было никакой уверенности. — Такой симпатичный молодой человек, такая хорошая семья, — добавила она для полноты картины.

— Я знаю.

Либби заложила простыни в стиральную машину и включила ее. Ее лицо приобрело упрямое выражение, знакомое Эми с давних лет. Еще будучи ребенком, она отличалась самостоятельностью и волей, что позволяло ей в нужный момент настоять на своем, и даже Грэму Мэйсону не удавалось переубедить ее.

Ее дерзкие ответы не производили на Эми никакого впечатления. Няньки и гувернеры баловали ее, так как их хозяину это нравилось. Но только не Эми. И Либби не строила иллюзий на этот счет. Женщина средних лет и маленькая девчушка постоянно воевали друг с другом, и в те времена верх обычно одерживала Эми. Однако сегодня речь шла не о детских шалостях. Сейчас ей приходилось иметь дело с женщиной.

— Ты играешь с огнем, — предупреждала Эми. — Сама того не ведая, ты делаешь все, чтобы потерять господина Блэйни. Ты что, не видишь этого?

— Разве? — вопросом на вопрос ответила Либби, наблюдая, как вращается белье в машине, и Эми едва сдержалась, чтобы не тряхнуть ее как следует.

— Я вот тебе что еще скажу. Этот Роско. Никогда в жизни я никого не боялась. Никого. Но в нем есть нечто такое, что пугает меня. — Она почти точь-в-точь повторила слова Яна. Как странно: Ян и Эми, такие разные во всем, а в этом они оказались едины.

— Глупости все это, — запротестовала Либби, но морщинистое лицо Эми оставалось беспристрастным.